Князь Святослав: Великий Полководец всея Руси? Ой, ли… (критический обзор)
Как всему образованному обществу более-менее понятно из тяжелых взаимоотношений князя Святослава Игоревича с Государыней Ольгой, жесткой и непререкаемой матерью: махровый сын-язычник был выпихнут из Киева после неудачной попытки переворота. Резня тамошних христиан — лишь часть картинки, как думается. Будем собирать остальные пазлы. Очень много вопросам к чернильным душам накопилось, что оставили зияющие дыры в летописных событиях…
Итак, Святослав покидает Киев. Позиции крайне слабы, варяжская дружина малочисленна, тягаться с Ольгиными воеводами не резон. После разграбления хазарского Саркела, удачного гоп-стопа в Таврике, союза с аланами и печенегами: амбициозный Святослав направляет свои стопы к границам Болгарии. По контексту летописному — окончательно и бесповоротно намерен остаться там.
Сразу отгружаются закономерные вопросы: а как же детки? Властная Ольга оставила их подле себя. Кто они — заложники или уже крещенные ею любимые внуки? На каких условиях Государыня (или Святослав) решает распределить между ними уделы? Сохранил ли сын-отчаюга какие-нибудь связи с Русью?
Болгарская «отчина да дедина». Вроде бы успокоилось научное сообщество и медленно дрейфует в сторону версии, что Святослав окончательно решил порвать с Русью. Перенести столицу на Балканы. Сыновей же замыслил оставить на Ольгином наследстве. В качестве наместников. Вполне обычная вассальная средневековая практика. Но есть и другое развитие сюжета: распря с матерью оказалась настолько глубока, что Святослав ушел в Добруджу полным изгоем. Махнув рукой на сыновей. Приняв как данность их независимость, самостоятельность в зыбком правлении недружелюбными племенами изначальной Руси. Не рискнул спорить с киевскими мечами дружин славянских, варяжских, норманнских …
Слова Святослава, обращенные к матери и боярам (в другой редакции — только к боярам), о достоинствах Переяславца на Дунае вполне понятны:
«Там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы».
Какое понимание ситуации?
- Святослав считает земли Добруджи не воинским призом, а своей территорией по какому-то наследственному праву. Рассуждает как законный князь;
- Святослав намерен торговать с Русью, как с любой соседней державой. Полностью открещиваясь от Руси, признавая ее суверенитет.
Вольно или невольно, но Первый Летописей совершает политический просчет, нарушая гладкое повествование о «строительстве государства Русь». Первый и единственный раз демонстрирует княжеское отношение к ней … как загранице. Второй такой ляп вылезает в горестных словах Святослава перед схваткой с Византией: мол… «а Руска земля далеча, а печенези с нами ратны». После посылает в Киев за подмогой. Получает шиш на постном масле, в виде смехотворного подкрепления. Речь идет о полном разрыве с Русью? А помощь «далека» — невозможность ее получить? Комментим, короче.
Во время поездки Святослава в Киев большая часть варяжских дружин оставалась в Болгарии. Одним из главных был некий воевода Волк. Славянин однозначно. Скорее всего — болгарских кровей. Был с таким же именем, знаменитый в 679 г.РХ предводитель племен здешних — Вукин (Волк, болг.). Но может и русич. «Волк» популярное мужское имя, но «тайное». При рождении малыша давалось главой рода или жрецом. Сакральный символ обмана нечистых сил и духов: будто родился не ребёнок, а волчонок…
Византийские источники это имя не называют, но уверены в одном: не только Святослав был главным из вождей «русов», что вломились на Балканы. Тот самый непомянутый никем Волк ловко обставил болгар, хитро выведя свои немногочисленные дружины из Переяславца, захватил флот неприятеля, спокойно ушел на соединение с главным войском «русов». Персонаж легендарный, с уважением поминаем в балканском эпосе именно так, как описал Татищев. Отчаюга, рубака, вождь и хитрец. Главный противник болгар, не Святослав… Но эпос к делу не подошьешь, ищем фактуру.
«Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим — должны сражаться. Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвые сраму не имут. Если же побежим — позор нам будет…»
Не готов покушаться на святые летописной басни, но гордиться нечем: равное по численности (или превосходящее) войско русов сотоварищи бездарно проигрывает 10-титысячному византийскому войску Варды Склира, имея полное превосходство оборонительной позиции. Откатывает назад в Болгарию, позже попадает в доростольскую мясорубку.
NB! «Большая просьба не вносить «ясность» в прочтение событий. Явные преувеличение со стороны византийских источников и «детские ляпы» Несторовской трактовки — будут детально разобраны отдельными материалами канала. С хронологической, политической, стратегической и военно-тактической точек зрения. Статья — о другом, спасибо за понимание».
Бережно лелея «полководческие таланты» Святослава, делаю реверанс версии — Святослава под Аркадиополем не было. Профукал все полимеры Сфенкел или Свенельд. Напрашивается другой вывод: оставшиеся в Болгарии варяги-русы не просто защищали захваченные территории. А смело ввязывались в отчаянные авантюры. Проводили рискованные, масштабные операции с неизвестным заранее исходом. На Святослава, якобы «верховного вождя», — плевать хотели получается?
Одно понятно в кровавом крошеве аркадиопольском. Дружины варягов-русов, по наблюдениям принимающей стороны, — дрались яростно, самоотверженно… но без единого командования. Описывая битву, Иоанн Скилица подробно рассказывает о подвигах какого-то огромного «скифа», о роли Святослава — молчок. К поражению приводит банальная несогласованность действий русов-болгар-венгров и печенегов. Кто командовал ими — летописец даже не предполагает. Даже если Святослав участвовал в битве, главным воеводой — не был.
Воеводы Святослава или сами по себе? В этом направлении анализа нарисовался толстенный тупик, зайдем с другого фланга. Кроме Святослава, источники упоминают других предводителей русов: Икмора, Сфенкела и еще нескольких «знатных скифов». Парни были видные, превосходившие «прочих воинов большим ростом и блеском доспехов»(с). Сразу вношу ясность, Сфенкел — не есть Свенельд. Первый погибнет в сражении под Доростолом, второй пережил благополучно Святослава. Кто таковы Икмор и Сфенкел в статусе дружинной «верхушки» — очень любопытно, разберемся.
Икмор под Доростолом сражается, «окруженный отрядом приближенных к нему воинов». Личная дружина это называется. Независимая от «командования» Святослава. Византиец Скилица это очерчивает отчетливо:
«Икмор пользовался у русов наивеличайшим почетом и был уважаем всеми за одну свою доблесть, а не за знатность единокровных сородичей или в силу благорасположения (Святослава?, — авт.)…
Как только Икмор погиб, скифы подняли крик, смешанный со стоном, а ромеи устремились на них. Скифы не выдержали натиска противника; сильно удрученные гибелью своего предводителя, они забросили щиты за спины и стали отступать к городу, а ромеи преследовали их и убивали».
Так или иначе, Святослав спокойно бражничает в Доростоле. Не контролирует ситуацию на обширном театре военных действий. «Великий полководец», наивно поверив коварным ромеям и удовольствовавшись подачкой (пардон, — данью), — раздергивает свою маленькую армию? Или не вправе управлять, потому как не «главнюк единоначальный»? Святослав не знает о нападении греков на Преславу, не способен собрать силы воедино, теряет союзников, ненавидим местным населением. «Русский Македонский» медлит и мнется, теряет драгоценное время. Позволяет захлопнуться доростольской ловушке.
Как промежуточный вывод: в Болгарии действовало несколько самостоятельных отрядов варягов-русов. Святослав там — лишь «один из...».
Сей достопочтенный варяг командовал своей дружиной. Действовал независимо и автономно. Более расчетливо, как события дальнейшие покажут. Причины тому были: «Повесть временная..» назначает Свенельда воеводой отца Святослава — Игоря. Он «воевода отень» (воевода отца). Если кто не в курсе — в иерархии русов значится «знатным мужем». Обладает правом «вето» на неосмотрительные княжеские решения в военных вопросах, наставничает, блюдет наследие прежнего вождя. Имеет собственную дружину, зачастую более многочисленную и боеспособную, нежели княжеская. Родословной не силен, династических прав не имеет.
Были и другие вожди, над которыми Святослав не имел прямой власти. Интересен такой эпизод: после гибели Икмора и Сфенкела, перед решительным сражением с греками, Святослав собрал (по словам византийцев):
«совет знати, который на их языке носит название «комент».
На этом людном толковище возник яростный спор — что делать дальше…
«Одни высказали мнение, что следует поздней ночью погрузиться на корабли и попытаться тайком ускользнуть, потому что невозможно сражаться с покрытыми железными доспехами всадниками, потеряв лучших бойцов, которые были опорой войска и укрепляли мужество воинов.
Другие возражали, утверждая, что нужно помириться с ромеями, взяв с них клятву, и сохранить таким путем оставшееся войско. Они говорили, что ведь нелегко будет скрыть бегство, потому что огненосные суда, стерегущие с обеих сторон проходы у берегов Истра (Дуная), немедленно сожгут все их корабли, как только они попытаются появиться на реке».
Летописи гнут своё: оставшись сначала в одиночестве, Святослав убедил «совет знати» на проведение крайнего тайма с византийцами. Летописную героическую чепуху (нашу и ромейскую) с пафосными речами — отсекаем. Ход битвы разберем позже. Оставляем в сухом остатке печальный факт: Святослав либо Свенельд, не согласившись с мнением «совета знати», погубили в сражении под Доростолом большую часть войска русов. Остались без верных соратников, которые бились в первых рядах. И почти поголовно погибли.
Горький вывод… Совершенно очевидным становится, почему Святослав заключал договор с греками в одиночестве. От лица всей Руси, что хитрыми греками было истолковано своеобразно и правильно (в свою пользу). К 971 году, кроме Святослава, были еще князья в широтах — от Киева и севернее… Но так получилось, что изгой Святослав оказался вне этой Руси. Его амбициозный поход на Балканы с треском провалился, варяжское воинство погибло или распалось. Союзники печенеги, венгры, силой рекрутированные болгары — спокойно вернулись к своим повседневным делам (тайком пересчитывая ромейское золото).
Остались два лидера: «Великий Полководец» да Свенельд. Остальные из «совета знати», кто выжил, — не захотели иметь ничего общего с неудачниками. Договор Святослав заключил лишь от лица собственной дружины(язычников и христиан). Может еще кто рядом стоял, из среднего командного звена других «ватаг». Этим объясняются многочисленные странности, которые прописаны в договоре 971 года…
На сегодня остановимся, прошу прощения. Много букоффф уже, чем (немалый числом) Читатель попрекает автора часто. Вопросы: «личной храбрости», кровавого поведения «великого полководца» в своих «отчих землях», юридических загадок договора 971 года, странностей в эпизоде с гибелью на Днепровских порогах… — разберем следом.
-ö-ö-
Воин славный Святослав… Будь человеком! (обзор личных воинских качеств Князя)
Продолжаем цикл статей «Русь изначальная» и препарируем деяния достославного и легендарного князя Святослава Игоревича. Наиболее почитаемого Светлого Воина у определенной категории патриотов, критическим анализом и багажом знаний не обремененных. Винить в этом некого, разве что «Повесть временную..», что талантливо втиснула в свой тяжелый идеологический контекст «пришествия божий благодати» на Русь столь интересный сюжет. Сам восхищался детскими годами. Чем не начало рыцарского романа, красивого и яркого:
«Когда Святослав вырос и возмужал, стал он собирать много воинов храбрых, и легко ходил в походах, как гепард, и много воевал. В походах же он не возил с собой ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он и шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, — такими же были и все прочие его воины. И посылал в иные земли со словами: «Хочу на вас идти».
Сколько в этом портрете исторической правды? Ничуть не больше, чем в мифическом короле Артуре в сияющих доспехах и волшебным мечом. Можно начать подшучивать едко. Или сразу свалиться в критику последствий для Руси неосмотрительных авантюр Святослава. Но задача стоит другая. Отскоблить с монументального легендарного образа — лишнее, дополнить недостающим, оценить реальное. Чтобы на свет божий вылез понятный государственный деятель, полководец, человек в конце концов.
Драматургия. Вот с первых строк личной характеристики и начнем. Откуда столько поэзии вдруг взялось у косноязычного Нестора, читать которого можно только по приговору церковного суда, — понятно. Из былин, песен да легенд дружинных XII века. Что слышать мог самолично, на торге киевском от гусляров. Получилось, в итоге внушительно и красиво. Настолько, что прием стал заимствоваться повсеместно. Например, в «Слове о полку Игореве»:
«А мои ти куряни сведоми кмети (опытные ратники): … сами скачють аки серыи влцы в поле…» или «по Руской земли прострошася половци, аки пардуже гнездо (выводок гепардов)».
Дальше. Знаменитое «Хочу на вас идти» (Иду на Вы!) было произнесено… один раз, базилевсу Иоанну Цимисхию. В крайне вынужденных обстоятельствах. Непонятно, с чего вдруг это стало в общественном сознании (и школьных учебниках) «визитной карточкой» Великого Полководца? Мол… всегда так делал, примериваясь вцепиться в холку очередному хазарину, болгарину, печенегу и кого там еще громил Великий Македонский русов. Неправда. Здесь аукается мифический образ Саши Македонского. Цезаря и Атиллы.
Храбрость Святослава была умерена и расчетлива, в былинном геройстве старался себе отказывать. На своих жертв и противников всегда обрушивался яростно, нежданно, как снег на голову. В очень удобный политический момент, в хорошо сколоченном военном союзе. Превосходя почти всегда числом. Бил со всей силой, в духе варягов и викингов. Отступления тактического и стратегического не чурался. Что вполне в духе «искателей удачи» тех веков. Безоговорочным лидером «великих походов» (хоть куда) — не был.
Личная отвага. Оголтелые критики Святослава постоянно выкладывают противоречивый по достоверности эпизод. Что оставили Истории ромеи в своих летописях. Случилось всё под Доростолом. По свидетельству Льва Диакона, Святослав отказался от личного поединка с императором Иоанном Цимисхием. Мол струсил… Ой ли? Стать предводителем обычной ватаги варяжской — пуд соли без кваса слопать нужно. Одним из предводителей масштабного похода, среди десятка десятков себе подобных «атаманов» — умножаем на три количество NaCl в диете. Рубакой был несомненным Святослав и выучки воинской немалой.
А на эпизод Льва Диакона предлагаю посмотреть трезво, без штампов личных симпатий-антипатий. Во-первых, на момент вызова в войске руссов зияли огромные прорехи в высшем командном звене. Все равновеликие Святославу воеводы — были мертвы (Икмор, Сфенкел и проч., что нам неизвестны). Как поведут себя их личные дружины, экипажи ладей — фантазии большой не нужно: подальше от проблем желают парни улизнуть. Погибни Святослав — поражение из возможного превратится в обязательное. Поскольку дух войска держится на нем и воеводе Свенельде. Вокруг старого мудрого воеводы толпятся «умеренные»: христиане тайные и явные, скандинавы полным списочным составом, степенная «гридь» да варяги балтийские и новгородские. Вокруг Святослава — непонятно кто, но все яростные и махровые язычники, чьи руки по локоть в крови (как и у князя) болгарских и киевских христиан.
Против кого поединок? Святославу бросает «перчатку» очень интересный исторический персонаж. Иоанн по прозвищу Цимисхий (от армянского «cmusk» — туфелька). Прозвище получил за свой малый рост еще в молодые годы, отскрести не мог до самой смерти, так и въехал в историю на обувной тяге. Родился в Иераполе, происходил он из знатного армянского рода Куркуасов. При императорах Романе II и Никифоре II стремительно выдвинулся как способный военачальник и великий воин.
Был крайне честолюбив, до безумия храбр, склонен к необдуманным и дерзким предприятиям. Отмечен хвалебными (полуобморочными от восторга) упоминаниями не только византийских хроник. Враги, стиснув зубы, отмечали в нем именно безудержную доблесть, личное мастерство воина. Что еще скажешь о безбашенном отморозке, что в императорской тиаре первым лезет на стену осажденного города? Или рубится в первых рядах авангарда? Безумец… Но фартовый и безапелляционный любимец солдат-ветеранов:
«Он был малого роста, но с широкой грудью и спиной; в нем таилась гигантская сила, руки обладали ловкостью и непреодолимой мощью …один без боязни нападал на целый отряд и, перебив множество [врагов], с быстротой птицы возвращался к своему войску, целый и невредимый… он выстраивал в ряд четырех скакунов и, птицей мелькнув над тремя из них, садился на последнего. Он так метко направлял дротик в цель, что тот пролетал через отверстие величиной с кольцо… Но недостаток Иоанна состоял в том, что он сверх меры напивался на пирах и был жаден к телесным наслаждениям».
И этот терминатор Востока бросает вызов Святославу. Не от хорошей жизни под Доростолом, кстати. Уже осознает свой тактический просчет. Загнанные в смертельную ловушку «искатели удачи» ничуть не уступают его отборным войскам в воинском ремесле. А сиволапый сброд, набранный по византийскому призыву, — попросту не замечают, катком проходя по любым пехотным построениям. Добыча оказалась зубастее охотника.
Правильно Святослав сделал, что отказался. Расчетливо и грамотно взвесив «за» и «против». Кто знает, может и сам был равновеликим рубакой. Но долг перед собственным войском перевесил очевидные выгоды победы в поединке. Ответ дал соответствующий:
«Святослав не принял вызова и добавил издевательские слова, что он, мол, лучше врага понимает свою пользу, а если император не желает более жить, то есть десятки тысяч других путей к смерти; пусть он и изберет, какой захочет».
Недолгая слава. Ничуть не исключаю возможности, что эпизод выдуман греками, желавшими унизить предводителя русов. Но логика бойни под Доростолом отчетливо говорит — Святослав оказался не готов к свалившейся на него (впервые!) ноше единоличного лидера армии и полководца. Уж простите, но теперь буду скоблить позолоту с монумента Великого Светлого Воина….
- Святослав один из нескольких авторитетных вождей «балканской авантюры». Стоящие рядом с ним статусные воеводы мертвы (кроме «себе на уме» Свенельда). Остальные «атаманы» — с трубой пониже, откуда дым пожиже. Т.е. ни числом мечей, ни авторитетом достаточным не обладают. Начинает сбываться давняя мечта о собственном сильном войске, что позволит исполнить Дунайские Амбиции собственного государства.
- Препятствие одно — имперская армия Иоанна. Не сильнее варяжской руси, но с неоспоримыми преимуществами на воде и коннице. Дать последний решительный бой, разгромить Базилевса (а то и убить) — авторитет взлетит на немыслимые высоты. Свенельд уговорит остальных колеблющихся, удача-слава с богатой добычей — аргументация убийственная.
- Именно в этой парадигме расчетливый мозг Святослава сбоит. Он продавливает спорное единоличное решение на «последний и решительный» натиск. Умереть, но не отступить. Очень противоречивый момент, но другого объяснения не нахожу. Даже самый холодный разум способен отправить его владельца купить лотерейный билет.
- Святослав проигрывает. Не благодаря личной отваге великого рубаки Иоанна Цимисхия, что привычно в первых рядах катафрактов рубился… Победу одерживает трезвый расчет лучшего полководца ромеев Варды Склира, что плюнул на «мальчишеские измерительные упражнения достоинств» двух амбициозных Героев… и банально взял в свои руки ход битвы. Зыбкая победа варяжской руси превратилась в страшный разгром.
Святослав, утром еще непререкаемый новый вождь, идет в первых рядах колеблющихся «бродяг». К закату солнца:
«израненный стрелами, потерявший много крови, едва не попал в плен; его спасло лишь наступление ночи».
- Он превращается в сомнительного персонажа. Среди наиболее горячей на головушку части вооруженного доростольского электората. Пафосно поклявшись «умереть с честью» в открытом поле, но не отступить, — является к скудному ужину живехонький (хоть изрядно помятый). Вместо того, чтобы лежать среди сотен трупов доверившихся ему воинов холодным.
- Святославу (наверняка) припоминают его отказ вступить в переговоры и попытаться организовать прорыв. С мечом ли у горла (что вряд ли), под недовольный ли гул и мат воинства — он соглашается на перемирие с Базилевсом, подписывает не пойми что (называется договор 971 года) прямо на поле боя.
- В окружении малой дружины (остальная варяжская братия, плюнув в спину неудачнику, — убралась по своим пиратским неотложным делам) и крепко думавшего над ситуацией Свенельда из одной ловушки — влипает в очередную печенежскую. Белобережскую.
Заканчивая эту статью, какие выводы приходят в голову… Святослав — несомненно храбрый вояка, отчаянный рубака, предводитель уважающей его дружины. Авторитетом пользуется немалым в среде щепетильной и жестокой варяжско-норманнской братии. Вполне мог обладать талантом полководца и тактика (если не за Свенельдом последнее слово было).
Стратегического ума … не сказать что большого. Маловато управленческого опыта, как оправдание объективное. Именно поэтому в тугом клубке дипломатии 968-971 гг. вчистую проиграл (вместе с другими опытными вождями). Был использован опытными ромеями, как таран против возомнивших много болгар. Потом так же талантливо — слит печенегам, венграм, тем же болгарам. В попытке не распутать, а «разрубить гордиевые узлы» международной политики — наглухо замурован в Доростоле. Живым еле выбрался, но без былого авторитета среди «ценителей и искателей удачи».
Как-то так. Личность в воинском плане выдающаяся, моё почтение. Просто государственное мышление, искра стратегического таланта… это не про Святослава. Как был изгоем всю жизнь, так и погиб им. Но красиво и достойно, как подобает воину. Пусть и не с заглавной буквы… Если летописи не врут, что за ними замечено.
Свежие комментарии