Взялся служить – заплати!
Мы уже не раз критиковали реально порочную практику взыскания долгов с российских военнослужащих при повреждениях техники.
Увы, видимо, критиковали мало, потому что эта практика продолжается и, можно сказать, набирает обороты.
И мы в одном шаге от предсказанной год назад ситуации: когда военнослужащий будет думать не о выполнении поставленной задачи, а о сохранении техники. Иначе – суд, кабальный приговор и выплачивай до смерти.
Чем-то напоминает ситуацию в «королевских гонках» «Формулы 1», где одно время пилоты думали не о победе, а о том, как сохранить ресурс мотора и резину. Ну очень похоже. Вот только даже в Ф1 не дошли до такого, чтобы взимать ущерб с пилота в случае аварии.
Скажете – армия не Ф1? Ну да, там (в гонках) все иной раз и подороже будет.
Впрочем, судите сами.
Минобороны взыскало стоимость разбитого тридцатилетнего самолета Ан-26 с бывшего борттехника-инструктора капитана ВВС Юрия Терешина. По версии следствия, в мае позапрошлого года он, отвлекшись на ремонт средства связи, не проконтролировал действия курсанта, который при посадке вместо работавшего со сбоями двигателя отключил исправный.
Суть проблемы: при подготовке к посадке у Юрия Терешина возникли проблемы со связью из-за недостаточного крепления гарнитуры с разъемом кабеля. Для более надежной фиксации указанных элементов ему приходилось их прижимать к себе. При этом, по утверждению техника, он продолжал внимательно следить за действиями курсанта-борттехника.
Терешин решил произвести мини-ремонт гарнитуры с помощью изоленты, находившейся в кабине. Во время ремонта капитан Терешин уловил изменение шума работы двигателей и благодаря своему опыту понял, что один из них отказал. Однако он не смог определить по звуку, какой именно двигатель вышел из строя.
В это время техник боковым зрением увидел, как курсант поднял левую руку в направлении кнопки флюгирования левого двигателя, но как-либо отреагировать на это не успел. Далее в самолете, по его показаниям, наступила полная тишина.
Оставшись без двух работающих двигателей, самолет рухнул с высоты около 150 метров. Один из курсантов погиб, а еще пять человек, в том числе борттехник Терешин, получили травмы различной степени тяжести.
Балашовский райсуд, рассматривая иск военного ведомства, взыскал с капитана Терешина в пользу Минобороны 11,1 млн. руб., в которые был оценен самолет 1979 года выпуска, а также 126,3 тыс. руб. за топливо, которым он был заправлен. Это кроме четырех лет тюрьмы условно и запрета на обслуживание самолетов в течение двух лет.
Идем дальше.
Нальчикский гарнизонный суд признал виновным в повреждении военного имущества по неосторожности военнослужащего артиллерийской бригады Никиту Проскурина и удовлетворил гражданский иск Минобороны о взыскании с него 25,4 млн. руб. Речь идет о поломке во время транспортировки самоходной артиллерийской установки 2С7 «Пион».
Происшествие случилось в марте 2019 года на нерегулируемом круге при выезде из города Магаса, столицы Ингушетии.
Водитель седельного тягача Никита Проскурин, по данным следствия, «осуществил ненадлежащее крепление самоходной пушки на полуприцепе, закрепив ее металлической цепью только в передней части полуприцепа и не закрепив в задней части, ограничившись стягиванием цепи в задней части изделия под ковшом».
Уже как бы удивительно, обычно крепление производится силами всего расчета либо такелажной команды.
С учетом наличия малолетних детей, неработающей супруги и пожилой матери, за которой необходим уход, а также заслуг как ветерана боевых действий в виде наказания ему был назначен штраф в сумме 10 тысяч рублей. Но это только штраф, самое интересное началось потом, в порядке гражданского делопроизводства.
Тот же суд города Нальчика параллельно рассмотрел и удовлетворил гражданский иск Министерства обороны, которое оценило утрату самоходного орудия по его балансовой стоимости.
Что объединяет оба этих случая?
Невооруженным взглядом видно назначение виновных. С последующим отправлением оных в долговую яму. И не только их, очевидно.
Однако перед тем, как сделать кое-какие выводы, мы рассмотрим еще один случай. Когда суд руководствовался не непонятно какими постулатами, а просто буквой закона.
Ставропольский гарнизонный суд в июле 2019 года рассмотрел дело в отношении военнослужащего Романа Еланского. В январе 2017 года служивший по контракту в Гусевском гарнизоне Роман Еланский «в нарушение законодательства, не имея права управления транспортным средством соответствующей категории», принял управление боевой машиной «Панцирь-С», переместил ее на искусственную насыпь и, «не справившись с управлением, допустил ее опрокидывание, что повлекло вывод указанной боевой машины из строя с невозможностью ее дальнейшей эксплуатации».
По мнению военной прокуратуры, своими неосторожными действиями контрактник причинил государству материальный ущерб в размере более 17,4 млн. руб.
И вот тут дело ясное. Не имел права Еланский управлять этой машиной. Вот тут на него и надо было наехать катком закона, чтобы неповадно было и в качестве назидания всем остальным. Но…
Военный прокурор потребовал привлечь подсудимого к ограниченной материальной ответственности в размере одного оклада денежного содержания военнослужащего и одной месячной надбавки за выслугу лет. Согласно статье четвертой Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих», согласно которой за «ущерб, причиненный по неосторожности при исполнении обязанностей военной службы, военнослужащие, проходящие военную службу по контракту, несут материальную ответственность в размере причиненного ими ущерба, но не более одного оклада месячного денежного содержания и одной месячной надбавки за выслугу лет».
В итоге суд постановил взыскать с Еланского штраф в сумме 40 тысяч рублей и еще 1400 рублей судебной пошлины.
Возникает вопрос: где правосудие и где справедливость?
Очень сомнительное дело Терешина и еще более сомнительное дело Проскурина решается так, а дело Еланцева – иначе. Само по себе странно, как наши суды трактуют казалось бы один и тот же закон.
Но дело даже не в этом.
Техника билась, бьется и будет биться. Это дело обыденное. Американцы роняют джипы, мы роняем БМД из-за нераскрывшихся парашютных систем. Интересно, кого в том случае штрафовать будут, укладчиков?
Я бы сказал так: наказывать надо. Но с разумным подходом и без перекосов. А знаете, почему?
Все просто.
Сколько техники отправляется в утиль благодаря действиям откровенно криворуких участников? Все эти приехавшие из Мьянмы, Зимбабве, Судана, Уганды?
Они вообще зачем приехали? Покупать? Да ладно! Танковые силы Зимбабве состоят из 40 средних танков китайского производства "59" и "69"! В Уганде и Мьянме получше, там хоть основной танк — это Т-54 советского производства.
Едут просто на халяву подучить экипажи. И технику бьют от души. И наши бьют. Потому что есть установка: не щадить, выиграть любой ценой. И сколько тех же КамАЗов после соревнований «Мастера АБТ» в Острогожске в капремонт тащили, видел своими глазами. Не один и не два.
И ничего, никому счетов не предъявляют почему-то.
Хотя странно как-то получается. И в плане правосудия, и в плане отношения к технике. Вот уж точно, либо крест снять, либо…
Наказывать тех, кто по халатности и недосмотру повредил боевую технику надо. Но не так, чтобы человек Никита потом всю жизнь работал на покрытия долга перед Минобороны. А Жак Мулумба, угробивший такой же по стоимости танк, погоготав и сделав селфи, поедет домой.
А кто заплатит за Мулумбу? Снова Сергей Петров со товарищи в России?
Оригинальный подход, нечего сказать.
Снова повторюсь: ущербная практика, которая ни к чему хорошему не приведет.
Увы, видимо, критиковали мало, потому что эта практика продолжается и, можно сказать, набирает обороты.
И мы в одном шаге от предсказанной год назад ситуации: когда военнослужащий будет думать не о выполнении поставленной задачи, а о сохранении техники. Иначе – суд, кабальный приговор и выплачивай до смерти.
Чем-то напоминает ситуацию в «королевских гонках» «Формулы 1», где одно время пилоты думали не о победе, а о том, как сохранить ресурс мотора и резину. Ну очень похоже. Вот только даже в Ф1 не дошли до такого, чтобы взимать ущерб с пилота в случае аварии.
Скажете – армия не Ф1? Ну да, там (в гонках) все иной раз и подороже будет.
Впрочем, судите сами.
Минобороны взыскало стоимость разбитого тридцатилетнего самолета Ан-26 с бывшего борттехника-инструктора капитана ВВС Юрия Терешина. По версии следствия, в мае позапрошлого года он, отвлекшись на ремонт средства связи, не проконтролировал действия курсанта, который при посадке вместо работавшего со сбоями двигателя отключил исправный.
Суть проблемы: при подготовке к посадке у Юрия Терешина возникли проблемы со связью из-за недостаточного крепления гарнитуры с разъемом кабеля. Для более надежной фиксации указанных элементов ему приходилось их прижимать к себе. При этом, по утверждению техника, он продолжал внимательно следить за действиями курсанта-борттехника.
Терешин решил произвести мини-ремонт гарнитуры с помощью изоленты, находившейся в кабине. Во время ремонта капитан Терешин уловил изменение шума работы двигателей и благодаря своему опыту понял, что один из них отказал. Однако он не смог определить по звуку, какой именно двигатель вышел из строя.
В это время техник боковым зрением увидел, как курсант поднял левую руку в направлении кнопки флюгирования левого двигателя, но как-либо отреагировать на это не успел. Далее в самолете, по его показаниям, наступила полная тишина.
Оставшись без двух работающих двигателей, самолет рухнул с высоты около 150 метров. Один из курсантов погиб, а еще пять человек, в том числе борттехник Терешин, получили травмы различной степени тяжести.
Балашовский райсуд, рассматривая иск военного ведомства, взыскал с капитана Терешина в пользу Минобороны 11,1 млн. руб., в которые был оценен самолет 1979 года выпуска, а также 126,3 тыс. руб. за топливо, которым он был заправлен. Это кроме четырех лет тюрьмы условно и запрета на обслуживание самолетов в течение двух лет.
Идем дальше.
Нальчикский гарнизонный суд признал виновным в повреждении военного имущества по неосторожности военнослужащего артиллерийской бригады Никиту Проскурина и удовлетворил гражданский иск Минобороны о взыскании с него 25,4 млн. руб. Речь идет о поломке во время транспортировки самоходной артиллерийской установки 2С7 «Пион».
Происшествие случилось в марте 2019 года на нерегулируемом круге при выезде из города Магаса, столицы Ингушетии.
Водитель седельного тягача Никита Проскурин, по данным следствия, «осуществил ненадлежащее крепление самоходной пушки на полуприцепе, закрепив ее металлической цепью только в передней части полуприцепа и не закрепив в задней части, ограничившись стягиванием цепи в задней части изделия под ковшом».
Уже как бы удивительно, обычно крепление производится силами всего расчета либо такелажной команды.
С учетом наличия малолетних детей, неработающей супруги и пожилой матери, за которой необходим уход, а также заслуг как ветерана боевых действий в виде наказания ему был назначен штраф в сумме 10 тысяч рублей. Но это только штраф, самое интересное началось потом, в порядке гражданского делопроизводства.
Тот же суд города Нальчика параллельно рассмотрел и удовлетворил гражданский иск Министерства обороны, которое оценило утрату самоходного орудия по его балансовой стоимости.
Что объединяет оба этих случая?
Невооруженным взглядом видно назначение виновных. С последующим отправлением оных в долговую яму. И не только их, очевидно.
Однако перед тем, как сделать кое-какие выводы, мы рассмотрим еще один случай. Когда суд руководствовался не непонятно какими постулатами, а просто буквой закона.
Ставропольский гарнизонный суд в июле 2019 года рассмотрел дело в отношении военнослужащего Романа Еланского. В январе 2017 года служивший по контракту в Гусевском гарнизоне Роман Еланский «в нарушение законодательства, не имея права управления транспортным средством соответствующей категории», принял управление боевой машиной «Панцирь-С», переместил ее на искусственную насыпь и, «не справившись с управлением, допустил ее опрокидывание, что повлекло вывод указанной боевой машины из строя с невозможностью ее дальнейшей эксплуатации».
По мнению военной прокуратуры, своими неосторожными действиями контрактник причинил государству материальный ущерб в размере более 17,4 млн. руб.
И вот тут дело ясное. Не имел права Еланский управлять этой машиной. Вот тут на него и надо было наехать катком закона, чтобы неповадно было и в качестве назидания всем остальным. Но…
Военный прокурор потребовал привлечь подсудимого к ограниченной материальной ответственности в размере одного оклада денежного содержания военнослужащего и одной месячной надбавки за выслугу лет. Согласно статье четвертой Федерального закона «О материальной ответственности военнослужащих», согласно которой за «ущерб, причиненный по неосторожности при исполнении обязанностей военной службы, военнослужащие, проходящие военную службу по контракту, несут материальную ответственность в размере причиненного ими ущерба, но не более одного оклада месячного денежного содержания и одной месячной надбавки за выслугу лет».
В итоге суд постановил взыскать с Еланского штраф в сумме 40 тысяч рублей и еще 1400 рублей судебной пошлины.
Возникает вопрос: где правосудие и где справедливость?
Очень сомнительное дело Терешина и еще более сомнительное дело Проскурина решается так, а дело Еланцева – иначе. Само по себе странно, как наши суды трактуют казалось бы один и тот же закон.
Но дело даже не в этом.
Техника билась, бьется и будет биться. Это дело обыденное. Американцы роняют джипы, мы роняем БМД из-за нераскрывшихся парашютных систем. Интересно, кого в том случае штрафовать будут, укладчиков?
Я бы сказал так: наказывать надо. Но с разумным подходом и без перекосов. А знаете, почему?
Все просто.
Сколько техники отправляется в утиль благодаря действиям откровенно криворуких участников? Все эти приехавшие из Мьянмы, Зимбабве, Судана, Уганды?
Они вообще зачем приехали? Покупать? Да ладно! Танковые силы Зимбабве состоят из 40 средних танков китайского производства "59" и "69"! В Уганде и Мьянме получше, там хоть основной танк — это Т-54 советского производства.
Едут просто на халяву подучить экипажи. И технику бьют от души. И наши бьют. Потому что есть установка: не щадить, выиграть любой ценой. И сколько тех же КамАЗов после соревнований «Мастера АБТ» в Острогожске в капремонт тащили, видел своими глазами. Не один и не два.
И ничего, никому счетов не предъявляют почему-то.
Хотя странно как-то получается. И в плане правосудия, и в плане отношения к технике. Вот уж точно, либо крест снять, либо…
Наказывать тех, кто по халатности и недосмотру повредил боевую технику надо. Но не так, чтобы человек Никита потом всю жизнь работал на покрытия долга перед Минобороны. А Жак Мулумба, угробивший такой же по стоимости танк, погоготав и сделав селфи, поедет домой.
А кто заплатит за Мулумбу? Снова Сергей Петров со товарищи в России?
Оригинальный подход, нечего сказать.
Снова повторюсь: ущербная практика, которая ни к чему хорошему не приведет.
Схватка в Атлантике. Таран в ночи
С дробовиками и ножом
История подводного флота полна трагических событий, которые случались на всех океанах и морях во время Второй мировой войны. Особняком стоит ночной бой в шторм между американским эсминцем "Бори" (DD-215 "Borie") и немецкой подводной лодкой U-405 в водах Северной Атлантики.
Подводные лодки и эсминцы обычно использовали торпеды и глубинные бомбы. Но рано утром 1 ноября 1943 года в ходе боя в качестве оружия были использованы таран, дробовики, гильзы и даже нож. Драматический поединок, во время которого экипаж каждого судна продемонстрировал мастерство, смелость и упорство.
Тридцатилетний капитан
Осенью 1943 года "Бори" входил в поисково-ударную группу, созданную вокруг авианосца "Кард" (CVE-11" Card"). Командиром "Бори" был 30-летний капитан-лейтенант Чарльз Г. Хатчинс, самый молодой капитан эсминца на флоте в то время. После сопровождения конвоев в Атлантике группа в конце октября направилась на север, мимо Азорских островов, в качестве охотников на подводные лодки.
Эсминец "Бори" (DD-215 "Borie") имел полное водоизмещение 1699 т; скорость хода — 35уз; орудия главного калибра — 4х102 мм. Вспомогательная / зенитная артиллерия состояла из 1x76-мм орудия, 6x7,62-мм пулеметов. Минно-торпедное вооружение: 4х3 x 533-мм TА. Команда — 122 чел. Заложен 30.04.1919, вступил в строй 24.03.1920.
Borie (DD-215) на пирсе Сан-Франциско в 1930-х годах
1 ноября 1943 года на экране радара эсминца "Бори" появилось яркое пятнышко на дальности 7300 м: радиолокационный контакт с подводной лодкой! Хатчинс увеличивает скорость судна до 27 узлов, прыгая вверх и вниз по волнам, высота которых достигала 4 м, удерживая сигнал до его потери на 2500 м. "Бори" замедляет ход до 15 узлов и устанавливает звуковой контакт при помощи сонара на 1800 м. Сократив расстояние до 450 м, команда эсминца "Бори" проводит бомбометание глубинными бомбами. Когда эсминец отплыл от точки атаки, во время процедуры восстановления звукового контакта было замечено, что после характерного шипения на поверхности воды, освещенной прожектором, появилась подводная лодка.
Borie (DD-215) 1942 год.
Эсминец будет держать U-405 освещенной в течение всего боя, за одним коротким исключением. Освещение позволило увидеть на рубке светло-серой подводной лодки эмблему 11-й флотилии подводных лодок Кригсмарине, белого медведя.
Хатчинс открыл огонь из 102-мм орудий и 20-мм автоматов с дистанции 1300 метров и пошел на сближение, лодка тоже начала стрельбу. Так начался бой, один из самых странных во время войны, настолько же жестокий, насколько и необычный.
Ночь и волны
Подводная лодка U-405, серии VIIC, надводное водоизмещение 769 т, скорость хода 17/7,5 уз., 4 носовых и 1 кормовой торпедный аппарат, 1х88мм + 1х20мм орудия.
На момент потопления экипаж составлял 49 человек. Заложена 08.07.1940, вступила в строй 17.09.1941.
Командир U-405 — корветен-капитан Рольф-Генрих Хопман.
В то время как снаряды пролетели над рубкой подводной лодки, а пули 20-мм автоматических пушек "Эрликон" рвали металл обшивки, артиллерийский расчет субмарины побежал к пушке. Очереди шести 20-мм пушек, установленных на корме рубки, проделали дыры в мостике и средней части корпуса эсминца.
Ночь, 4-метровые волны, корабли швыряет как щепки, темноту разрезают сполохи сходящихся потоков из 20-миллиметровых пуль и грохот орудий, крики умирающих и раненых.
U-405 отчаянно боролась, расчет орудия лежал убитый, так и не успев сделать ни одного выстрела, к нему бросились другие члены экипажа, когда залп из 102-мм орудий эсминца смел пушку с палубы подводной лодки.
Крутясь как угорь, корветен-капитан Хопман, используя превосходную маневренность лодки, попытался оторваться, Хатчинс продемонстрировал прекрасное мореплавание, и "Бори" не выпускал из света прожектора противника, безжалостно избивая его. В какой-то момент на рубке лодки появился матрос, размахивая руками, словно прося американцев не стрелять. Лейтенант Хатчинс приказал прекратить огонь. Но наводчик одного расчета 20-мм автоматов снял наушники и продолжая вести огонь, буквально разорвал жестикулирующего немецкого моряка. U-405 снова начала маневрировать, и бой продолжился.
Пушка на корме
Боб Махер, член экипажа "Бори":
…незадолго до этого провода телефонной линии командира орудия запутались в пустых гильзах, которые катались по всей палубе. Разозлившись, он оторвал телефоны и бросил их на палубу. Увидев махавшего человека на палубе U-405, капитан Хатчинс приказал: "Прекратить огонь", но пушка на корме продолжала стрелять. Хатчинс пытался докричаться до команды орудия, "Прекрати огонь, прекрати огонь", к сожалению, его не было слышно. Видеть этого единственного человека, стоящего в одиночестве, среди разрушений и стрельбы, было потрясающе. Это не продлилось долго, так как через несколько мгновений тело продолжало еще стоять, руки вытянуты, но голова исчезла. Если бы запутанная телефонная линия не вызвала смерть этого человека, это был бы самый смелый из команды, чтобы так добровольно под огнем, подать сигнал о сдаче.
Решив не допустить, чтобы U-405 скрылась, Хатчинс увеличил скорость до 25 узлов и пошел на таран. Хопман попытался избежать удара, но начал маневр уклонения влево слишком поздно.
Внезапная волна подняла "Бори" вверх, и он упал на палубу U-405 в носовой части подводной лодки, под углом 30 градусов. В течение следующих десяти минут они были бы заперты в смертельных объятиях.
Орудия эсминца теперь не могли стрелять по лодке. В американском обзоре этого боя, опубликованного Адмиралтейством США, говорится:
…лейтенант Браун ведет огонь по рубке и палубе из "Томми-гана", Стоук Саутвик убил немца брошенным ножом, Уолтер С. Круз сбивает немецкого матроса с палубы гильзой от 102-мм снаряда.
Моряки эсминца стреляли из всего, что было под рукой: автоматов, сигнальных пистолетов, винтовок.
Немецкие подводники безуспешно пытались добраться до своих 20-мм орудий. Когда одного убивали на его место, из рубки выбегал следующий. Храбрость или отчаяние?
Вдруг волны, которые раньше сцепили корабли вместе, резко их разъединили. Это позволило эсминцу и субмарине продолжить схватку. Когда смертельно раненая лодка отошла, Хатчинс понял, что и его корабль серьезно пострадал. Переднее машинное отделение было полностью затоплено, но противник еще был жив, и Хатчинс повел поврежденный эсминец в погоню.
Погоня
Корветен-капитан Хопман предпринял серию манёвров уклонения, пытаясь оторваться и удалился на расстояние от эсминца на 350 м. Это позволило "Бори" открыть огонь из главного калибра. Один из снарядов попал в дизельный выхлоп правого борта субмарины и, возможно, повредил кормовой торпедный аппарат. Затем эсминец выпустил торпеду по U-405, но безуспешно.
Подводная лодка начала вращаться по кругу, и эсминец из-за его очень широкого радиуса поворота не успевал за ней. Во время этого маневрирования лейтенант Хатчинс заметил, что U-405 постоянно пытается развернутся кормой по направлению к "Бори", возможно, собираясь атаковать "Бори". Он приказал потушить прожектор, чтобы не выдавать местоположение корабля. Подводная лодка попыталась скрыться в ночи. Эсминец, увеличив скорость до 27 узлов, отслеживал положение лодки с помощью радара, выходя на выгодную позицию для атаки.
Несмотря на повреждения корабля, Хатчинс хотел повторить еще одну попытку тарана. Включили прожектор, и он снова оказался на пути столкновения U-405, которая, в свою очередь, пыталась таранить "Бори" в правый борт. Хатчинс резко разворачивает эсминец влево и проводит атаку глубинными бомбами перед носом субмарины. Подводную лодку буквально выбрасывает из воды и она останавливается в двух метрах от правого борта "Бори".
Развязка
Это был конец? Нет! U-405 развернулась к корме эсминца и попыталась уплыть, но со значительно сниженной скоростью. Маневрируя, Хатчинс снова выпускает торпеду, которая проходит в 3-х метрах от лодки. Только после града новых ударов из 102-мм орудий, попавших в правый борт, подводная лодка остановилась. В небо с U-405 взвился поток белых, красных и зеленых ракет. В этот раз лейтенант Хатчинс довел приказ прекратить огонь до всех расчетов орудий. Стрельба затихла после часового боя. Один или два человека появились из рубки и начали бросать в воду желтые резиновые спасательные плоты. Они были связаны вместе и создавали видимость очень больших хот-догов. U-405 быстро оседала на корму, и то, что осталось от экипажа, около15-20 человек, сумело сойти и перебраться на плоты. Подводная лодка вертикально погрузилась в холодные воды Атлантики. Немецкие подводники на своих плотах продолжали выпускать сигнальные ракеты, пока эсминец медленно двигался к ним, чтобы их подобрать. Внезапно звукооператор эсминца передает, что слышит шум торпеды. Эсминец проводит противоторпедный маневр, в результате которого проходит по спасательным плотам выживших и уходит с максимально возможной скоростью.
К рассвету 1 ноября работал только один двигатель, и соленая вода загрязнила судовое топливо. Нижняя броня эсминца в носовой части и по бокам была сильно повреждена. Пулевые отверстия от снарядов U-405 зияли повсюду на корабле, в трюме стояла вода. Переднее машинное отделение было окончательно затоплено, что привело к остановке генераторов и потере электроэнергии. Потеря всей электроэнергии делала чрезвычайно трудным управление кораблем и ремонт. Аварийное радио отключалось, был сильный туман, судно быстро набирало воду. Все оставшиеся топливо нужно было использовать, чтобы насосы работали, пытаясь опередить поступающую воду. Чтобы помочь удержать корабль на плаву, Хатчинс отдал приказ облегчить судно. Все, что было можно выбросить, выбрасывалось за борт. Но корабль продолжал медленно оседать в воду. Только в 11 час. 10 мин. авианосец "Кард" получил сигнал бедствия с эсминца. На помощь были отправлены эсминцы "Гофф" (DD-247 "Goff") и "Барри" (DD-248" Barry"). В воздух с авианосца поднялись "Мстители", экипажи которых и обнаружили "Бори".
В 16 час. 10 мин. из-за угрозы внезапного опрокидывания корабля лейтенант Хатчинс отдал приказ покинуть эсминец. Экипаж надел спасательные жилеты и перебрался на спасательные плоты. Из-за низкой температуры воды (+7 °C), 4-метровых волн и сильного истощения три офицера и 24 матроса так и не дождались помощи.
"Гофф" и "Барри" на рассвете 2 ноября пытались потопить DD-215 с помощью торпед, но безуспешно. Только после бомбардировки "Мстителей" "Borie" окончательно затонул в 09 час.55мин. 2 ноября 1943 года.
Бомбардировка Borie (DD-215)
Это ожесточенное сражение между эсминцем ВМС США и подводной лодкой Кригсмарине в ноябре 1943 года наряду с аналогичным ожесточенным боем 6 мая 1944 года к западу от островов Кабо-Верде между американским эсминцем "Бакли" и U-66 легло в основу сценария для художественного фильма "Дуэль в Атлантике" (в оригинале: " Под нами враг").
В 1958 году фильм получил «Оскар» за лучшие спецэффекты.
Кадр из фильма "Под нами враг"
Свежие комментарии