Немецкая политическая элита не только не поддалась американскому давлению, но, напротив, сплотилась. Даже те политики, кто был против строительства «Северного потока» не скрывали своего раздражения действиями американцев.

В последние несколько недель в спорах вокруг второй ветки «Северного потока» наблюдалось явное обострение. Решался вопрос о том, будут ли распространятся на газопроводы из третьих стран регулирующие нормы Евросоюза со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Румыния, принявшая в январе председательство в Совете ЕС, дала ход проекту поправок к Газовой директиве, который Еврокомиссия выдвинула еще в конце 2017 года. Формально поправки носили общий характер, но при этом всем было ясно, что главной целью является СП-2, который, в случае применения к нему положений Газовой директивы, может попросту утратить экономический смысл.

Германия намеревалась заблокировать проект на голосовании в Совете ЕС, опираясь на поддержку еще нескольких стран Евросоюза, но главное — рассчитывая на благосклонную позицию Франции. Французам даже не надо было голосовать против — достаточно было бы просто воздержаться. Однако накануне голосования Париж, до того демонстрировавший нейтралитет в спорах вокруг СП-2, внезапно заявил, что поддерживает предложения Еврокомиссии.

В Берлине французское заявление вызвало состояние шока. А на фоне торжественно подписанного договора о германо-французском сотрудничестве и интеграции, все это выглядело практически как «удар ножом в спину». Но немцам удалось в условиях цейтнота договориться с Парижем о внесении в проект поправок существенных изменений, а затем, приложив все возможные дипломатические усилия, убедить остальные страны ЕС проголосовать за этот обновленный документ.

На сегодняшний день измененный проект уже получил предварительное одобрение Европарламента, причем в первом же раунде переговоров, и это указывает на то, что законодательная процедура не затянется надолго. Текст документа опубликован на сайте Совета ЕС, и из него следует, что Берлину (если говорить конкретно о СП-2) удалось сохранить за собой достаточно полномочий и при этом добиться возможности исключения газопровода из-под действия Газовой директивы. Последнее, однако, требует согласования с Еврокомиссией и «всеми заинтересованными странами ЕС».

Строить сейчас предположения о том, что будет дальше, после вступления поправок в силу, означает, по сути, гадание на кофейной гуще. На процесс принятия решений в ЕС влияет множество факторов, каждый из которых может сыграть ключевую роль. Как, например, то же решение Парижа поддержать инициативу Еврокомиссии — без него все повернулось бы совершенно иначе. Ясно пока только одно: борьба вокруг СП-2 не завершается, а переходит в иную плоскость, и теперь ее главной ареной станут структуры Евросоюза.

США, естественно, также не остались в стороне от развернувшихся событий. Можно только предполагать, повлиял ли Вашингтон на желание Бухареста реализовать поправки к Газовой директиве. Но фактом, например, является то, что накануне голосования в Совете ЕС американские послы в Германии, Дании и при Евросоюзе опубликовали на сайте «Немецкой волны» откровенно пропагандистскую по своей стилистике статью с призывом принять предложенный Еврокомиссией пакет поправок. А после того, как в этот пакет были внесены изменения, американцы, если верить «Зюддойче цайтунг», уже наоборот, рекомендовали европейцам не голосовать за обновленный документ. Можно вспомнить и письмо с угрозами санкций, которое было разослано в январе из американского посольства в Берлине немецким фирмам, участвующим в строительстве СП-2. Не говоря уже про многочисленные резкие заявления, звучавшие все это время с различных трибун из уст американских политиков в адрес Германии.

Однако в итоге США добились совсем иного эффекта, чем ожидали. Немецкая политическая элита не только не поддалась американскому давлению, но, напротив, сплотилась в стремлении отстоять свое право самостоятельно решать жизненно важные для Германии вопросы. И это, почти полное единодушие было хорошо заметно во время недавних дебатов в бундестаге, на которых министр экономики и энергетики Петер Альтмайер прямо заявил, что при всем дружеском отношении к США, Евросоюз не нуждается в американских советах касательно принимаемых в сфере энергетической политики решений, и каждый, конечно, волен высказывать свое мнение, но то, что важно и необходимо для Германии, будет определять только федеральное правительство.

Даже те немецкие политики, кто всегда был против строительства СП-2, не скрывали своего раздражения действиями американцев. Царящие сегодня в Берлине настроения достаточно хорошо иллюстрируют слова Юргена Триттина, одного из лидеров немецких «Зеленых»: «Можно как угодно относиться к «Северному потоку-2», но Европа поступит правильно, если не позволит США диктовать ей энергетическую политику».

Все это, конечно, опровергает распространившееся в России после 2014 года мнение о том, что Берлин «пляшет под дудку Вашингтона». Не пляшет. Немцы действительно хорошо относятся к США, и причина не только в политике и экономике, но и во множестве различного рода связей, сформировавшихся между двумя странами за период после Второй мировой войны. Германия исполняет свои союзнические обязательства, договаривается и даже идет на уступки, но всему есть свои пределы, и в случае, когда речь о идет о защите национальных интересов, Берлин готов продемонстрировать свой суверенитет.

Однако у вопроса о германском суверенитете есть и другая сторона, также проявившаяся в истории с поправками к Газовой директиве. Этот суверенитет ограничен. Но не в том смысле, в каком об этом говорят немецкие любители конспирологии, доказывающие, что ФРГ по-прежнему является оккупированной страной. Германия, как и другие страны ЕС, сама, добровольно отказалась от части своего суверенитета, передав право принимать многие решения на уровень Евросоюза и обязавшись затем эти решения выполнять.

Поэтому Берлин, который вполне способен противостоять давлению Вашингтона, ничего не смог поделать с Парижем, кроме как выторговать компромиссный вариант пакета поправок к Газовой директиве ценой, вероятно, уступок в каких-то других вопросах. И что интересно, немцы отнюдь не восприняли это как ущемление своих интересов. Напротив, тот же Альтмайер назвал достигнутый компромисс не иначе как «великим моментом для Европейского союза», поскольку проблему, разделявшую страны ЕС, удалось решить при общем согласии, и теперь уже никто не сможет обвинять Германию в национальном эгоизме.

Если и есть в этой оценке Альтмайера доля самооправдания, то искренности в ней значительно больше. В рамках той политической логики, которой сегодня руководствуется Берлин, главным национальным интересом Германии является Европейский союз. ЕС не только обеспечивает экономическое благосостояние немцев за счет огромного единого внутреннего рынка, но и усиливает их политические возможности на мировой арене. Берлин таким образом пытается решить старую дилемму своей внешней политики, предельно точно сформулированную Генри Киссенджером: «Бедная Германия — слишком велика для Европы и слишком мала для мира».

Но в то же время стремление сохранить единство в ЕС делает немецкую политику уязвимой для влияния со стороны партнеров по союзу, чем успешно и пользуются США, благо среди европейских стран достаточно тех, кто всегда готов оказать Вашингтону услугу. Поэтому стоит все же признать, что при всех оговорках включение СП-2 в сферу действия Газовой директивы является пусть и промежуточной, но победой противников строительства газопровода. Для Берлина брюссельские структуры — это совсем не та площадка, где он может позволить себе жестко отстаивать свои интересы. Немцам теперь придется договариваться, искать компромиссы и идти на уступки.

Собственно, этот процесс уже идет и первый компромисс, одобренный Советом ЕС 8 февраля, состоялся. С российской точки зрения этот компромисс, конечно, не самый приятный, но однако и не смертельный — строительство СП-2 продолжается, и причин для пессимизма пока что нет.

Стоит посмотреть, что будет дальше, а пока сделать для себя необходимые выводы. И главный из них заключается в том, что выстраивая отношения с Германией не стоит забывать, что она уже не является обычным национальным государством. В политике Берлина собственно немецкие интересы настолько тесно переплелись с интересами Евросоюза, что отделить одно от другого практически невозможно. Образно говоря, не только Германия является частью Евросоюза, но и Евросоюз стал частью Германии.