Любовь Орлова: мифы и правда
Сложно среди советских киноактрис найти более знаменитую, чем Любовь Орлова. Несмотря на то, что фильмография Любови Петровны не так уж и велика, несколько картин с её участием вошли в золотой фонд отечественного кино и обессмертили её имя. Навсегда в памяти зрителей она останется яркой блондинкой с ослепительной улыбкой и превосходным голосом. Но популярность — это не только любовь поклонников, но и зависть, и сплетни. А они Орлову сопровождали по жизни и не утихают после её смерти.
Расставляя все точки над i, внучатая племянница Любови Петровны Нонна Юрьевна Голикова, журналист и театровед, в серии «ЖЗЛ» опубликовала книгу с воспоминаниями о своей знаменитой родственнице. Кое-какие события из жизни Орловой она дополняет, а некоторые опровергает полностью.
Нонна Юрьевна — внучка родной сестры Любови Петровны Нонны. Согласно семейной легенде их отец принадлежал к знаменитому роду графов Орловых, а по линии матери они состояли в родстве с Толстыми. Когда девочки были маленькими, в их доме часто бывали представители культурной элиты, в частности Ф. Шаляпин. Он-то и предрёк Любе великое будущее. Однако поначалу его слова не казались такими уж правдивыми.
После революции Орловым пришлось туго. Радовался только их дед, приговаривая: «Как хорошо, что я успел проиграть в карты три наших имения!» Собственно, то, что у них нечего было отбирать, и спасло семью. Но о дворянском происхождении пришлось забыть и указывать в анкетах «из интеллигенции».
Девочки старались помогать старшим, поэтому в любую погоду они в тяжёлых бидонах возили молоко продавать в Москву. Это привело к тому, что у Любови Петровны всю последующую жизнь болели суставы, а руки даже при должном уходе выглядели натруженными и больными. Поэтому актриса прятала их либо под длинными рукавами, либо носила перчатки.
Рассказывает Нонна Голикова и о покушении на свою знаменитую родственницу. Дело было в 1952 году, Орлова, к слову, любимая актриса Сталина, давала концерт на Западной Украине, где в ту пору ещё сильны были антисоветские настроения и не закончился разгул бандеровцев. И вот после выступления к ней подошёл человек с великолепным букетом белых и чёрных роз.
Принимая цветы, Любовь Петровна укололась о шип, а вечером ей стало плохо — заражение крови. Как утверждает Нонна Юрьевна, по распоряжению Сталина Орлова была доставлена в кремлёвскую больницу, где ей провели переливание крови. По воспоминаниям племянницы актриса позже рассказывала о букете:
«Он выделялся среди других, в основном был составлен из белых роз, но в середине — абсолютно чёрные розы! Я таких никогда не видела и очень удивилась. Потом только поняла — это был траурный букет...»
После этого случая Орлова перестала принимать подарки поклонников.
Но больше всего вопросов до сих пор вызывают отношения актрисы и вождя. Даже современники считали, что между Орловой и Сталиным был роман. Однако Нонна Голикова утверждает, что это абсолютная ложь.
По её словам, Любовь Петровна и Иосиф Виссарионович не были близко знакомы, встречались лишь на банкетах, которые Орлова под благовидными предлогами старалась в большинстве случаев игнорировать.
«Я сделала для себя очень неожиданное открытие в 1953 году, сразу после смерти Сталина. Мне тогда было 13 лет, нас вывели на школьную линейку и сообщили об этом известии. Мы все рыдали! А потом я пошла ужинать к Орловой и Александрову и за столом вдруг заговорили на эту тему. И тут Любовь Петровна тихо, но отчётливо произнесла: „Слава Богу, эта сволочь наконец-то сдохла!“», — вспоминает племянница актрисы.
По мнению Нонны Юрьевны, чувства Орловой вполне обоснованны. Её первый супруг был репрессирован и долгие годы провёл в лагерях, в ссылках побывали и её коллеги — сценарист Николай Эрдман, с которым она работала в «Весёлых ребятах» и «Волге-Волге», оператор Александрова Владимир Нильсен. «Она всю жизнь ненавидела Сталина из-за того, что он заставлял жить в страхе и её саму, и её ближайшее окружение», — заключает Нонна Голикова.
И всё же главным в жизни этой женщины было кино, её любимая работа. Из-за неё Орлова осталась бездетной, из-за неё первой из советских актрис легла под нож пластического хирурга. Своей профессии Любовь Петровна оставалась верной до конца — последний фильм Орловой был снят за год до её смерти.
Ребус под названием "Магия в реальности"
Рецензия на книжную новинку
В то время как одни люди считают, что вера в магию – удел необразованных предков, а разговоры о ней – развлечение для фантастов и их поклонников, другие понимают: мир устроен сложнее, чем мы привыкли думать. Они мечтают разгадать эту головоломку и поделиться теми знаниями, которые сумели получить в процессе долгих поисков. К последним принадлежит современная писательница Сигита Ульская, автор романа в жанре мистического реализма «Золотые жёлуди», который уже успел полюбиться читателям.
Однако заострять внимание на дебютной книге писателя мы не станем, а поговорим о её концептуальном продолжении – истории под названием «Тёплые камни». Здесь, как и в первой части, раскрываются разные аспекты эзотерики, которые применяют в своей практике целители, прорицатели и другие одарённые люди не только в вымышленных мирах, но и в настоящем.
Автор, перейдя к продолжению своего цикла, решила сделать крутой поворот и сменить героев. Вместе прорицательницы Тесс, передававшей свои знания молодым ученикам, она начала повествование об одной из них – Анне. Это было сделано с конкретной целью – позволить читателям познать новые аспекты реально возможного волшебства. Если в прошлом основой сюжета были предсказания, отношение к ним и их влияние как на прорицателя, так и на его клиента, то теперь разговор идёт о целительстве.
Духовное и физическое здоровье оказывается во главе угла, внимательно и бережно рассматриваются все факторы, воздействующие на них, а также связи между телом и тем, что мы условно назовём душой: «Слово рождает мысль. Мысль зерном прорастает в душе и даёт энергию. Хорошую или плохую. И эта энергия переходит в клетки тела и даёт ему здоровье или отягощает напряжением, спазмом, болью. Так что, если вам плохо, всегда начинайте с анализа своих плохих мыслей и стрессов и удивитесь, насколько легко иногда решается проблема».
Однако Сигиту Ульскую волнуют не только эфемерные материи, а потому магия, если её можно так назвать в данном случае, не является ключом для решения всех проблем, исправления ошибок или, тем паче, основой бытия. Личная драма героини, пребывающей в поисках женского счастья, захватывает и увлекает едва ли не сильнее и показывается в бытовом, философском и психологическом плане.
«Жизнь – словно трепетание крыльев бабочки на ветру. Хрупкая, постоянно колеблющаяся... В судьбе каждого, кто живёт в этом мире, много боли. Но в жизни человека, наделённого даром, её в разы больше. Ты чувствуешь её у каждого, кого касаешься хотя бы краешком своей души. Но от этого невыразимо острее осязаешь бесконечное счастье каждого мгновения, когда тебе удаётся удержать свои собственные крылья на ветру. Маленькие, нежные крылья жизни... У тебя всё будет хорошо... Со временем... Но надо пережить эту боль. И мы всегда рядом. Тебя любят. Просто прими эту любовь. Она тебя исцелит...»
Характер Анны получился очень настоящим. В ней легко узнать себя. Трудности, через которые она проходит, можно прочувствовать, как свои собственные. Они отдаются болью в сердце, заставляют надеяться, веря в лучшее. Читатель, как и героиня, принимает решения, материализуя и проживая ситуации в собственной голове. В результате удаётся сделать ряд полезных выводов. Они могут совпадать или различаться с теми, что озвучивает писательница. Но важно то, что каждый из них найдёт применение на практике, в той жизни, что ждёт человека за пределами книжных страниц.
«Тёплые камни» – произведение со множеством граней. История выглядит по-разному, в зависимости от того, в каком настроении её читать, под каким углом посмотреть на описываемые события, что поместить во главу угла, а что оставить на периферии сознания. Такие книги не дают расслабиться. Но именно они помогают в трудную минуту, позволяют выбрать иной ракурс для рассмотрения собственной судьбы и её оценки. А это огромный бонус, когда мы говорим о литературе.
Осада Ла-Рошели: драма на суше и на море
Говоря об осаде Ла-Рошели, мы подразумеваем кардинала Ришельё и приключения четырёх друзей-мушкетёров, описанные Александром Дюма. Но большинству читателей об этом эпизоде французской истории более ничего неизвестно, а ведь он по своему драматизму заслуживает отдельной книги. Попробуем хотя бы вкратце ознакомиться с этим событием.
Эпоха религиозных войн началась во Франции значительно раньше. Окончательно раскол между католиками и гугенотами произошёл в августе 1572 года, когда началась Варфоломеевская ночь, завершившаяся, по сути, лишь с принятием Нантского эдикта. Король Генрих IV, желавший примирения сторон и несколько менявший веру, оказался ненавистным многим и в итоге пал от руки убийцы-фанатика. Это породило новую волну религиозных распрей, одним из очагов войны стала Ла-Рошель.
Начавшееся в 1625 году протестантское восстание привело к тому, что целые районы Франции отказались подчиняться королю и стали, по сути, отдельными государствами. Людовик XIII и кардинал Ришельё старались не допустить распада государства, а потому всячески пытались обуздать непокорные города и провинции. Те же в свою очередь обращались за помощью к своим единоверца и по совместительству «заклятым друзьям» французов — англичанам.
Поэтому к началу осады армией Людовика XIII Ла-Рошели, портового города, на горизонте уже маячил английский флот под руководством герцога Бекингема.
Королевская армия, которой формально командовал брат Людовика Гастон Орлеанский, насчитывала около тридцати тысяч человек, вооружённых 48 орудиями. Окружив город плотным кольцом, французы-католики выстроили 18 редутов и 11 деревянных башен.
Но и Ла-Рошель не была лёгкой добычей. Это была мощная крепость с дюжиной каменных бастионов, на которых располагались 150 крепостных орудий, окружённая двойным рвом. Город не первый раз оказывался в подобной ситуации, и никогда ещё взять его штурмом не получалось. Население Ла-Рошели составляло около 28 тысяч человек, из которых примерно треть могла участвовать в обороне.
Кардинал Ришельё, который был хорошим тактиком и стратегом, вероятно, знал историю города, а потому в лоб атаковать не стал. Он принял решение взять город измором, хотя с завидной периодичностью стычки между католиками и гугенотами происходили. Кроме того, кардинал оказался великолепным логистом и администратором, наладив эффективное управление войсками и организовав разведку.
Но блокада Ла-Рошели только с суши не приносила пользы. С моря город снабжали и провизией, и оружием англичане. Тогда, вероятно, вспомнив античных авторов, которых изучал в юности, Ришельё решил блокировать город и с моря: главным было перекрыть фарватер для английских судов.
Кардинал понимал, что необходима плотина, но такая, чтобы её не размывало море. Он объявил конкурс, и проект королевского инженера и архитектора Клемана Метезо счёл достойным для воплощения.
Вне досягаемости городских орудий французы стали возводить дамбу. Сторона, обращённая к морю, укреплялась остовами старых кораблей, с внутренней стороны наваливали булыжники и скальную породу. За строительством наблюдал лично король. А посетивший Францию в разгар этих работ испанский генерал Спинола был поражён размахом и серьёзностью стройки.
Французам-католикам удалось победить море: дамба протянулась на полтора километра и перекрыла вход в порт для английских кораблей. На плотине разместили орудия, на каждом из которых по настоянию Ришельё появилась надпись «Последний довод короля».
В Ла-Рошели заканчивалась провизия, и тогда городские власти выпустили из города детей, женщин и стариков, однако королевский войска их не пропустили. В итоге многие из них погибли между враждующими сторонами от случайных пуль и голода.
Тем временем к Ла-Рошели подошёл новый английский флот, но против укреплённой дамбы ничего не смог поделать и ретировался. Гугеноты рассчитывали на поддержку флота Бекингема, но герцог был убит, так что атака с моря не имела успеха.
Город исчерпал все ресурсы, и когда Ла-Рошель наконец капитулировала, в ней находились всего лишь 150 солдат, которые ещё могли носить оружие. Отныне, согласно подписанному соглашению, город становился католическим, а все укрепления следовало уничтожить. Но Ришельё убедил Людовика, что с последним торопиться не стоит, так что и сегодня в этом французском городе можно полюбоваться старинными башнями.
Иван Крылов: баснословный обжора
«Сытный, хотя простой обед, и преимущественно русский, как, например: добрые щи, кулебяка, жирные пирожки, гусь с груздями, сиг с яйцами и поросёнок под хреном, составляли его роскошь. Устрицы иногда соблазняли его желудок, и он уничтожал их не менее восьмидесяти, но никак не более ста, запивая английским портером», —
вспоминал о кулинарных пристрастиях баснописца Крылова его современник почётный член Императорской Академии наук М.Е. Лобанов.
Творчество Ивана Андреевича знакомо нам с первых школьных лет. Его басни изучали и полтора века назад, и сегодня они остаются не менее актуальными. Притом, что литературное наследие Крылова богато и весьма разнообразно — это и переводы, и драматургия, и издательская деятельность — известность он получил в первую очередь как баснописец.
Однако современники поэта, признавая его дар, отмечали в нём и другую особенность, не связанную с литературой. Иван Андреевич очень любил покушать. Вернее, даже слыл обжорой.
Как-то в гостях у писателя А. Перовского зашла речь о том, вредно ли ужинать. Присутствующие высказывали свои мнения, дошла очередь и до Ивана Андреевича. Накладывая себе полную тарелку, он изрёк:
«А я ужинать перестану, наверное, в тот день, с которого перестану обедать».
Историй об удивительном аппетите баснописца очень много. Даже создаётся впечатление, что обжорство Крылова интересовало его современников значительно больше, чем литературное творчество. Очень многие из его товарищей оставили воспоминания, в которых детально описывали вкусовые предпочтения Ивана Андреевича.
Рассказывают, что поэт был одним из любимцев вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, и она часто приглашала его в Павловск на обед. К тому времени, как сесть за стол, Крылов уже бывал изрядно голоден, поэтому предпочитал не вести беседу, а сосредотачиваться на кушаньях. Он обязательно должен был попробовать каждое блюдо, причём желательно не по одной порции.
Однажды он так увлёкся процессом, что не заметил, как императрица взирает на него с иронией. Тогда поэт Ю. Нелединский-Мелецкий (по другой версии В. Жуковский) попытался пристыдить баснописца: «Иван Андреевич, полно тебе есть! Пропусти хоть одно блюдо! Позволь Её Императорскому Величеству тебя попотчевать!» На что Крылов настороженно возразил: «А вдруг не попотчует?»
Очень любил обедать Иван Андреевич у приятеля, чиновника Александра Михайловича Тургенева — сильно нравилась ему стряпня его кухарки Александры Егоровны. Это удивляло чиновника, так как он знал о частых обедах Крылова у императрицы. Баснописец же лишь отмахивался, утверждая, во дворце еда не то что невкусная, просто её мало.
«А я также прежде думал — закормят во дворце», — возмущался Крылов. А на деле оказывалось, что суп наливают на донышке, а пирожки размером не больше грецкого ореха. Да и индейку подают не целой, а лишь ножки и крылышки! По мнению Ивана Андреевича, у императрицы не кормили, а всего лишь давали пробовать!
После первого такого обеда, жаловался поэт Тургеневу, пришлось ему ехать в ресторан, чтобы утолить голод, ведь прислугу он отпустил, уверенный, что наестся во дворце. С тех пор, когда Крылов отправлялся к Марии Фёдоровне, обязательно давал указание кухарке, чтобы к его возвращению дома ожидал плотный ужин.
Не было, наверное, блюда, которое не вызывало бы восхищения поэта. Но особенно он любил жареную индейку, которую называл «жар-птицей». А на Масленицу Крылов часто захаживал к близкому другу меценату А.Н. Оленину — у него подавали множество видов блинов, из которых Иван Андреевич предпочитал с икорной начинкой и мог съесть их до тридцати штук.
Нездоровый, по мнению многих аппетит, тучность баснописца уверили и его современников, и последующие поколения в том, что скончался Крылов в итоге то ли от заворота кишок, то ли от разрыва желудка. Однако истинной причиной смерти Ивана Андреевича стала пневмония.
Поиск кусочков мозаики для составления сюжета из иллюзий и правды
Рецензия на книжную новинку
Хорошая книга – это сюрприз. Ведь если, открыв первую страницу, получается с точностью до деталей угадать, что будет на последней, зачем тогда тратить время? Например, от истории, которая начинается словами: «Так сказать, любовь не обожгла моего сердца. В моём возрасте это немного напрягало, поскольку я уже хотела свою семью, детей, мужа, который бы носил меня на руках и души во мне не чаял.
Но.... Пока есть, как есть», – ждёшь душещипательных драм и потоков «розовых соплей». Но что, если сюжет выйдет из-под читательского контроля, и окажется, что... «мы зациклились на шпионских историях и даже не рассматривали вариант, что это может быть не так. Что в основе могут быть обычные человеческие эмоции, например, месть. А ведь это нам должно было прийти в первую очередь»...
Новая книга Саши Кота «Иллюзия правды» – это произведение, созданное, чтобы удивлять. Оно разрушает представления читателей о том, что, будучи искушёнными во всех без исключения жанрах, они способны заранее предугадать кульминацию сюжета и его развязку. Писатель наглядно продемонстрировал, что иногда то, что кажется, это лишь обман зрения.
В то время как истина надёжно похоронена под пластами времени, недомолвок, секретных уловок и личных заблуждений. Одним словом, под таким ворохом всего и сразу, что тут уже не то что концовку заранее не понять, но даже жанр не определить с первого, второго или третьего раза.
Романтическая юная дама покупает квартиру у сексапильного, богатого и обходительного молодого человека. Естественно, между ними пробегает искра, создавая предпосылки для любовного романа. В стене новой квартиры находится дневник бывшей владелицы, полный переживаний о несостоявшихся отношениях, семейных и дружеских провалах. Так, может быть, речь идёт о сложной, многосоставной драме?
Но вдруг появляются первые упоминания об угрозах, исчезновениях людей, загадочных смертях... убийствах... И это не фантазии незнакомки, так как факты, хоть и в изменённом виде, можно проверить по газетам двадцатилетней давности. Тут уже не до смеха или сантиментов!
Резко меняя направленность повествования и расставляя ловушки своим любопытным героям, Саша Кот уверен, что следующий шаг читателю не предугадать и самостоятельно не сделать. Он заставляет персонажей и тех, кто следит за их приключениями, собирать картинку из разрозненных пазлов, даже намёка не давая на то, что предложил их вниманию далеко не все кусочки замысловатой мозаики.
Шаг за шагом, страница за страницей, – от романтики к болезненной драме, от детектива к шпионскому боевику, от расслабленной атмосферы дружеской компании к погоням и перестрелкам, – он проводит героев и читателей по перипетиям сюжета, заставляя их прозревать, но лишь для того, чтобы тут же вновь повесить на глаза шоры, спасаясь от чрезмерно яркого света своих невероятных догадок.
Книга «Иллюзия правды» имеет не одно дно. Она похожа на шкатулку с секретным затвором, внутри которой спрятана ещё одна такая же, а потом следующая. И так до тех пор, пока ключик от правды не обнаружится в самой последней, самой крохотной коробочке, которая едва не осталась незамеченной, но с самого начала являлась наиболее важной. И вот точка поставлена, книга закрыта, а послевкусие осталось. Оно сладкое от любви и пряное от интриги, острое от опасности и солёное от слёз.
Пропавшая экспедиция: загадка последнего путешествия Лаперуза
В далёком восемнадцатом веке между двумя державами, Англией и Францией, шли бурное морское соперничество и борьба за колонии. А потому Людовик XVI решил дать ответ капитану Джеймсу Куку и, чтобы обнаружить то, что ускользнуло от внимания англичанина, отправил в морское путешествие Лаперуза. Французской экспедиции также следовало наладить контакты с аборигенами, разведать новые торговые пути и максимально изучить вновь открытые земли.
В путь!
1 августа 1785 года два фрегата, «Астролябия» и «Буссоль», что по-французски означает «компас», под командованием графа Жана-Франсуа де Гало де Лаперуза отправились к далёким берегам. Король напутствовал капитана: «При всяких случайностях и столкновениях, сэр де Лаперуз должен действовать с величайшей осторожностью и гуманизмом по отношению к другим людям, которых он встретит в течение своего путешествия... Его величество будет считать самым счастливым итогом экспедиции, если она завершится без потери единой человеческой жизни». Увы, случиться этому было не суждено.
Экспедиция была запланирована на четыре года. За это время путешественники, среди которых были этнографы и астрономы, инженеры и ботаники, географы и натуралисты, обойдя мыс Горн, побывали на Аляске, Сахалине и Камчатке, откуда сушей Лаперуз отправил во Францию молодого офицера Жана-Батиста-Бартелеми Лессепсса с дневниковыми записями экспедиции, Самоа, в Австралии. Оттуда корабли взяли курс на северо-восток и... исчезли.
Поиски
По горячим следам искать экспедицию не стали, потому что во Франции как раз разразилась Великая французская революция. Впервые о спасении Лаперуза и его моряков заговорили лишь в 1791 году: на поиски кораблей отправили контр-адмирала Брюно д’Антрекасто. Предполагая примерно последнюю точку маршрута экспедиции, военные корабли прибыли к острову Ваникоро из островной дуги Санта-Крус, однако подобраться близко к суше не смогли из-за большого количества рифов.
В следующий раз поисками загадочно исчезнувшей экспедиции занялись лишь в 1826 году, и то совершенно не целенаправленно. Ирландский капитан Питер Диллон на одном из островов Санта-Крус заметил у местных жителей стеклянные бусы и прочие предметы явно европейского происхождения. Заинтересовавшись, откуда это у них, Диллон выяснил, что вилки, ножи, чашки и даже рукоять шпаги с гравировкой «J.F.G.P.» они выменяли у своих «соседей» с острова Ваникоро.
Инициалы «J.F.G.P.» натолкнули ирландца на мысль о пропавшей экспедиции Лаперуза (Jean Francois Galaup de La Perouse). Диллон попытался подобраться к острову, но его корабль получил пробоину на рифах, и капитан вынужден был отплыть на ремонт на Яву.
Вернуться на Ваникоро, теперь уже специально для поиска Лаперуза, Диллон смог только через год. Туземцы поведали ему, что много лет назад возле острова разбились два корабля: команда одного погибла полностью, люди же со второго построили из его обломков лодку и уплыли на ней. Однако на острове остались «вождь и его слуга».
Поисковая группа Диллона обнаружила на Ваникоро множество предметов с пропавших кораблей: колокол, части астрономических приборов, ядра, подсвечники, инструменты, даже небольшую пушку. Всё это ирландец собрал и отвёз в Европу, где отправленный в своё время через Сибирь Лессепсс подтвердил, что это предметы их экспедиции.
В 1828 году на поиски Лаперуза была отправлена уже официальная группа под руководством Жюля Себастьяна Сезара Дюмон-Дюрвиля. «На дне, на глубине трёх-четырёх саженей, наши матросы видели якоря, орудия, ядра и множество свинцовых пластин», — записал в дневнике Дюмон-Дюрвиль. Он был уверен, что обнаружил место, где нашли своё последнее пристанище и «Астролябия», и «Буссоль».
Однако чем больше было находок, тем гибель кораблей выглядела загадочней — все обнаруженные предметы были с «Астролябии». А где же «Буссоль»? Возможно, корабль Лаперуза не погиб? Или погиб, но не здесь?
Ответы
Ответ на эти вопросы смогли дать лишь в двадцатом веке, когда появилось профессиональное подводное оборудование и акваланги.
Новозеландец Рис Дискомб изучил всё, что связано с таинственно пропавшей экспедицией. Исследователь и любитель подводной археологии Дискомб в сопровождении опытного ныряльщика совершает погружения неподалёку от острова и, наконец, в миле от места крушения «Астролябии» обнаруживает новые, ранее не замеченные обломки. Исследование добытого материала приводит поисковиков к мысли, что это и есть «Буссоль».
Теперь можно было реконструировать гибель кораблей. По мнению исследователей, суда подошли к островам Санта-Крус в неудачное время года, когда свирепствовали штормы. Фрегаты швыряло из стороны в сторону, как вдруг внезапно перед ними вырос остров, окружённый коварными рифами. Корабли ударяло о подводные скалы с такой силой, что из экипажей, скорее всего, никто не выжил... Предметы же, обнаруженные у туземцев, на берег выбросило, вероятно, приливами.
Свежие комментарии