20 июня 1605 года царь Фёдор Годунов был убит. На престоле он сумел продержаться всего несколько недель, не справившись с главным противником – Лжедмитрием I. Династия Годуновых была прервана, а российское государство ещё прочнее увязло в Смуте...

Пожалуй, Фёдора Борисовича можно назвать самым главным неудачником на российском троне. Но, по факту, именно его вины здесь не было. Его царствование продлилось с 23 апреля по 11 июня. За столь короткий срок правителя даже не успели венчать на царство, церемония только готовилась. 
В той ситуации, которая происходила в Москве, шансов задержаться на престоле у шестнадцатилетнего Фёдора не было. Его отец – Борис Годунов – не успел закрепиться у власти, ему просто не хватило времени. 
Сейчас необходимо сделать небольшое отступление и рассказать о самом Борисе Фёдоровиче. Он начал укреплять своё влияние сразу же после смерти Ивана Грозного, когда в 1584 году трон занял Фёдор I. Поначалу Борис вряд ли думал о захвате трона. Но шло время, а наследников у царя не появлялось. Власть постепенно сосредотачивалась в руках Годунова. В 1591 году в Угличе погиб Дмитрий – младший сын Ивана Грозного. Стало понятно, что прямых претендентов на трон нет. Но поскольку смерть наследника вызвала немало вопросов, в стране начал разгораться политический кризис. Этим и решил воспользоваться Годунов. Борис понимал, что ему мало просто захватить трон, нужно ещё и подготовить сына Фёдора для последующего правления. И поэтому с мальчиком начали усиленно заниматься. Фёдор получал образование, а заодно знакомился с тонкостями политических игр. А главным учителем наследника стал дядька Семён Чемоданов. 
Борис максимально приблизил сына к своей работе. Поэтому Фёдор мог самостоятельно принимать послов, отправлять дипломатические презенты, заседал в Боярской думе и получил собственную печать. Вообще, по воспоминаниям современников, сын Бориса полностью оправдывал вложения. Точно такой же точки зрения придерживался и Николай Михайлович Карамзин, о чём написал в «Истории государства Российского»: «…он соединял в себе ум отца с добродетелью матери и шестнадцати лет удивлял вельмож даром слова и сведениями необыкновенными в тогдашнее время: первым счастливым плодом европейского воспитания в России…»

Образованность и воспитание Фёдора были отличным фундаментом для его последующего царствования. Некоторые историки и исследователи считают, что если бы сын Годунова сумел задержаться на троне, то история страны пошла бы в другом направлении. Фёдор бы справился и со Смутой, и провёл бы важные и нужные для государства реформы. Но история не знает сослагательно наклонения. Фёдору не суждено было стать полноценным правителем. И во многом здесь вина самого Бориса. Годунов решил захватить власть, и за это жестоко расплатился его сын. 
Как уже было сказано, Борис при царе Фёдоре играл важную роль и обладал значительной силой. Но претендентов на трон всё равно хватало, ведь род Рюриковичей являлся очень многочисленным и раскидистым, словно дерево. Например, князья Шуйские, являвшиеся представителями суздальско-нижегородской ветки. Ещё свои претензии на трон могли предъявить князья Воротынские, Ростовские, Пронские, Мстиславские. И все они были гораздо знатней и влиятельней, чем Годуновы. Особенно это касалось Шуйских, которые много лет назад и вовсе соперничали с Дмитрием Донским. Но у Бориса был потрясающий талант, талант политика и интригана. Он ловко плёл свою паутину, оставляя не у дел конкурентов. 
Когда царь Фёдор умер, трон опустел без прямого наследника. На какое-то время представители знатных родов замерли в ожидании. Борис же не ждал, он схватил удачу за хвост и ринулся к власти. Но просто занять трон он не мог. Захват ему не простили бы, тут требовалась игра тоньше. И Борис преподал многочисленным конкурентам настоящий мастер-класс по сценическому мастерству. Он не стал вмешиваться, когда на трон хотели посадить царицу Ирину, поскольку она не представляла опасности. Женщина ожидаемо отказалась и приняла постриг. Наиболее опасными противниками в тот момент стали бояре Романовы, но у Годунова был свой козырь – поддержка Патриарха Иова, а значит, и всей церкви. Плюс к Годунову примкнуло несколько влиятельных родов, решивших, что союз с Борисом принесёт определенные выгоды. 
В подходящий момент был созван Земской собор, который собрал представителей разных городов царства. На нём тоже решили поддержать кандидатуру Годунова. Но Борис отказался. Ему было важно сыграть максимально реалистично. И поэтому своё согласие на царство Борис дал только после крестного хода. Так Борис стал царём и основателем новой династии. Но он понимал, что времени у него мало, поэтому старался выжать максимум. С его подачи, некоторые подданные отправились образовываться в Европу, затем он сам выступил в поход против татарской орды, чтобы показать себя в новой роли, роли защитника государства. Но сражения не произошло, и царь вернулся. Но самое сложное испытание ждало его в Москве. Среди бояр было много недовольных. И хотя они открыто не выступали против Годунова, но напряжение возрастало. Борису ничего не оставалось, кроме как начать новую политическую игру. Он попытался дружить с наиболее влиятельными родами и, в принципе, у него это получилось. Но вмешались непредвиденные факторы. 
Сначала в стране начался голод из-за нескольких сезонов неурожая. Затем появился бунтовщик Хлопок Косолап, чьё восстание удалось подавить с большим трудом. А «вишенкой на торте» стало вторжение в 1604 году войска наёмников во главе с человеком, объявившим себя царевичем Дмитрием, сыном Ивана Грозного. Дмитрий заявил, что сумел выжить и теперь пришёл занять свой трон. 

*** 

Появление Дмитрия произвело широкий общественный резонанс. Народ был ошеломлён. Люди перешептывались и гадали, правда ли, он сын Ивана Грозного или нет. Историки до сих пор доподлинно не знают, кем на самом деле являлся Дмитрий. По официальной и самой распространённой версии – самозванцем Григорием Отрепьевым. По другой теории – представителем знатного рода, за которым стояли представители влиятельной польско-литовской знати. Но есть и третья версия, по которой претендент на трон действительно был выживший царевич Дмитрий. Но как бы там ни было, авантюрист обладал большой силой. К тому же, в скором времени на его сторону переметнулось и несколько знатных московских родов – противников Годунова.
В народе мнения разделились. Многие вспомнили те болезненные чувства, когда узнали о смерти Дмитрия в Угличе. Уже тогда ходила молва, что за гибелью наследника стоит Борис Годунов. И если он не сам расправился с законным претендентом на трон, то его дядя – Дмитрий Иванович. Семейства Годуновых боялись и вполне допускали мысль о том, что Борис распорядился «расчистить» себе дорогу к короне.
Постепенно молва сошла на «нет», и вдруг – царевич Дмитрий! Он объявился себя «чудом спасшимся» и пошёл на Москву. Точно такие же сомнения терзали и бояр. Все понимали, что Борис – чужой. Ему трон достался не по наследству, его избрали. И отношение, несмотря на политические реверансы со стороны государя, к нему было соответствующим. А вот с сыном Годунова – Фёдором – ситуация складывалась другая. Если бы он стал царём, то являлся бы вторым, а значит, «природным». 
Но время являлось союзником Лжедмитрия. В глазах и простолюдин, и знати, он уже был «природным» правителем, и Борис ничего с этим поделать не мог. Правда, на стороне Годунова была армия. И одолеть её наемникам вряд ли получилось бы. Но… 23 апреля 1605 года неожиданно умер Борис. Очень несвоевременно. Он не успел подготовить Фёдора, не успел разбить войско Лжедмитрия, не успел создать мощный кулак из союзников. Как только стало известно о смерти царя, народ понял – династии Годуновых осталось совсем немного. 
Скорее всего, понимал это и наследник Фёдор. Но он вступил на престол, несмотря на смертельную опасность. Да, он был образованным и умным, но слишком юным и неопытным. К тому же, у него отсутствовал талант отца в политических интригах. По сути, Фёдор оказался в окружении многочисленных врагов без единого шанса на успех. 

*** 

Многочисленная аристократия смотрела на Фёдора сверху вниз, хотя и присягнула на верность его отцу. Но в глазах бояр юный царь был просто сыном «временщика», занявшего трон хитростью. Ни о каком уважении и преданности и говорить не приходится. К тому же Фёдор быстро нажил себе двух врагов – Петра Басманова-Плещеева и Василия Голицына. Причем князья Голицыны изначально были против Годуновых, но при Борисе вели себя тихо, потому что боялись его. Фёдора же они не считали за противника. Именно Басманов и Голицын сумели переманить армию на сторону Лжедмитрия. И это стало последним гвоздём в крышку гроба династии Годуновых. 
Лжедмитрий с видом триумфатора подходил к Москве. У Фёдора на тот момент уже не осталось союзников. Аристократия руководствовалась старинным правилом: вовремя предать – это не предать, а предвидеть. До последнего верность юному Годунову сохранял Патриарх Иов. Но и на него нашлась управа. 
11 июня 1605 года Фёдор и его родственники (мать Мария Григорьевна и сестра Ксения) были арестованы сторонниками Лжедмитрия. Их поместили в семейном доме Годуновых и выставили охрану. Но для Лжедмитрия Фёдор представлял серьёзную опасность, поэтому оставлять в живых его было нельзя. 
Лжедмитрий, который провозгласил себя государем 11 июня, опасался, что Фёдор сможет сбежать и продолжить борьбу за престол. И поэтому распорядился устранить конкурента. 20 июня 1605 года погиб Фёдор и его мать. Скорее всего, их задушили. Но, по официальной версии, Годуновы сами покончили с собой. Правда, современники вспоминали, что в это никто не поверил. А шведский дипломат Пётр Петрей писал, что заметил на шеях покойников «следы от верёвки, которой их задушили». Что же касается Ксении Годуновой, то её Лжедмитрий некоторое время держал при себе в качестве наложницы. А перед свадьбой с Мариной Мнишек отправил её в монастырь. 

Недолгим оказалось и правление самого Лжедмитрия, хотя его, в отличие от Фёдора, успели всё-таки повенчать на царство. 27 мая 1606 года Лжедмитрия самого убили. А Российское царство начало всё глубже и глубже погружаться в эпоху Смуты. Вновь вспыхнула кровопролитная борьба за власть. Появился Лжедмитрий II, войну с которым довелось вести новому царю – Василию IV Шуйскому. И только с воцарением первого царя из династии Романовых – Михаила Фёдоровича – ситуация в стране начала улучшаться. 

1969 год…Полугодичное обучение в Казанском ШМАСе (школа младших авиационных специалистов) у меня связано с воспоминаниями не только о напряженных занятиях в учебных классах и шагистикой на плацу, хочется отметить и ряд приятных моментов. Пару раз довелось поплавать в реке Волге, побывал на праздничном концерте в городском Доме офицеров.

 

Очень был тронут тем, что из сельской школы, где я до призыва год учительствовал, приехала на экскурсию и зашла со мной повидаться группа учащихся во главе с физруком Володей Мартыновым. По такому случаю мне выдали увольнительную, мы все вместе посетили Казанский Кремль, посидели и поговорили в летнем кафе «Мороженое». Тогда я, пожалуй, впервые остро почувствовал, что только в разлуке с родным домом по-настоящему понимаешь, как дорог тебе твой дом и как трогательно внимание земляков.

По окончании ШМАСа нас разбросали по действующим авиационным частям. Мы почти всем взводом попали под Пермь, где базировались два полка ракетных сверхзвуковых истребителей-перехватчиков – главным образом, МИГ-17 и СУ-21. Пресловутых «прелестей» дедовщины я, можно сказать, не испытал, так как наш набор держался дружно, к тому же парни были интеллектуально развитые, со средним и высшим техническим образованием. Да и командир нашего подразделения майор Пилипенко совершенно не терпел даже малейших отступлений от воинского Устава.

Тем не менее, однажды мне пришлось пойти на серьезный риск. Дело в том, что в Перми тогда жил с семьей мой старший брат Гена, и я выпросил 12-часовое увольнение в город, чтобы побывать у близких родственников. За встречу, как водится, выпили, и меня с непривычки развезло. Вечером сноха Валя проводила до КПП, я тихонько прошмыгнул в свой отсек казармы. Мой добрый сосед по койке свердловчанин Витек Болдин, узрев мое состояние, решился доложить вместо меня дежурному офицеру, что, мол, рядовой Поздняков из увольнения прибыл. Расчет был на то, что лейтенант-первогодок не всех знал в лицо. Конечно, оба здорово рисковали: в случае провала меня могли откомандировать в свинарник военного городка – выращивать хрюшек для солдатского стола, да и корешку бы перепало. Но, пронесло!

Летчики, люди мужественные и великодушные, относились к нам, технарям, душевно и просто – по-товарищески, ведь от качества обслуживания матчасти напрямую зависели не только выполнение оперативных заданий, но и сама жизнь пилотов. По крайней мере, не припомню с их стороны ни насмешек, ни придирок, ни тем более хамства.

Меня определили в группу ТЭЧ (технико-эксплуатационная часть) механиком ПКО (приборно-кислородного оборудования). Занимались выполнением регламентных работ в зависимости от количества часов налета. Через полгода службы на новом месте мне довелось участвовать в передислокации нашего авиаполка МИГов на север Тюменской области, к Обской губе, откуда было удобно осуществлять барражирование (патрулирование в воздухе) над Северным Ледовитым океаном. Мы на себе испытали, каково переместить все хозяйство полноценной авиационной части. Задача усложнялась тем, что в ангарах ТЭЧ постоянно велись конструкционные доработки эксплуатируемых самолетов, поэтому разного железа, станков и механизмов было очень много. За трое суток почти без сна и отдыха мы загрузили целый железнодорожный состав. Исправные истребители перебазировались на своих крыльях, техобслугу и остальной личный состав переправили в огромном холодном дребезжащем чреве небесного тихохода.

Гарнизон, в который мы прибыли, еще только обживался, так что на первых парах довелось испытать немало трудностей бытового характера. Серьезные проблемы доставляла вечная мерзлота, то там, то тут рвались подземные коммуникации, вынуждая снова и снова вгрызаться в твердый, как камень, грунт кирками и ломами, чтобы вскрыть аварийный участок. Другая беда – повышенная влажность атмосферы из-за большой заболоченности. Отсюда – грибковые заболевания, долгая незаживляемость ранок и царапин по причине нехватки кислорода.

Кормили нас сытно, но однообразно, упирали на макароны и перловку-«кирзу» с томатным подливом или квашеной капустой. На снабжении сказывалось то, что продукты из-за отсутствия дорог доставлялись воздушным путем, а погода часто выдавалась нелетная. Разумеется, наши истребители – перехватчики уходили в небо в любую погоду, строго по графику несли свою вахту над необъятными просторами Арктики.

Кроме исполнения обязанностей по основной специальности мы ходили и в различные наряды по охране объектов жизнеобеспечения. Мечтой каждого срочника было заступить на суточное дежурство в офицерскую (летную) столовую. Здесь позволялось пожарить картошечку, спроворить омлет, насладиться кофе с шоколадом. А вот наряд в солдатскую кухню не любили почти так же, как разгрузку угля для котельной. Мало удовольствия в том, чтобы ночь напролет чистить полугнилые овощи, мыть вручную сотни алюминиевых тарелок, ложек и кружек, отдраивать от нагара огромные котлы.

Периодически, примерно два раза в месяц, выпадал черед охранять с оружием в руках строения ТЭЧ, капониры (земляные укрытия самолетов) и боевую технику на аэродроме. В то время уже применялись при посадке тормозные парашюты, но все равно взлетные полосы были настолько длинны, что по постам нас развозили на машине.

Зимой на разводе дежурный офицер обычно внушал нам: «Неподалеку – лагерная зона, случаются побеги. А что нужно зеку? Ваш полушубок, ваши валенки и ваше оружие. Не исключены и диверсии, так что смотреть в оба!». Впрочем, «диверсанты» наведывались к нам только в летний сезон и только женского пола. Дело в том, что большинство мужчин этого края имело привычку согреваться спиртом, отчего испытывало стойкую зависимость от алкоголя, и женщины окрестных селений пытались по ночам соблазнить солдатиков на улучшение северного генофонда.

Мы все были дети огромной единой страны, и национальный вопрос вообще никого не напрягал. В нашей группе АО, например, служили ребята семи национальностей, а своими близкими друзьями я считал украинца Легуту из Херсона (запросто крутил «солнышко» на перекладине), литовца польских кровей Кривицкого из Ростова (отлично разбирался в хитроумных технических схемах) и удмурта Потапова из Саранска (мог на коленке отремонтировать часы любой марки). Дружба народов воспринималась как данность, и никто даже не допускал мысли, что может быть иначе. Хотя случались и досадные исключения из правила. Скажем, кавказцы, которые занимались, в основном, хозработами, по натуре люди и впрямь горячие, взрывные. Однажды некий Кацо, сверкая ножом, ворвался в спальный корпус с диким рыком: «Зарэжу!..». Полроты повскакало на второй ярус кроватей, некоторые сиганули в окна. Оказалось, такую вспышку гнева вызвало то, что на кухне у горячего парня не приняли смену – по той причине, что усмотрели на вымытой посуде жирную пленку. Помню, что успокоил горца только дежурный по части, вынув пистолет из кобуры.

Надо сказать, что у меня по службе тоже было не всегда гладко. И все из-за моей рассеянности. До сих пор с внутренним содроганием вспоминаю об одной серьезной оплошности. При выполнении регламентных работ в кабине пилота я, как обычно, вскрыл приборную доску, убедился в надежности фиксации шлангов на штуцерах, сверил показания навигационных приборов, внес соответствующие записи в контрольный журнал и вновь закрепил панель на болты. Как на грех, полетел на этом истребителе еще не опытный курсант. Через двадцать минут от него на землю поступило тревожное сообщение: «Стекло прибора «уровень горизонта» залило черными потеками. Вероятна трещина в корпусе прибора…». Руководитель полетов принял решение посадить МИГ по радионаведению. Приземление прошло удачно. При поиске причины обнаружили за приборной панелью … шариковую ручку, из которой на высоте, в разреженной атмосфере, выдавило пасту в щелочку именно над прибором «горизонт», имеющим подвижный шарик с маслянистой жидкостью (!). За свою забывчивость я получил целую неделю нарядов вне очереди на самые незавидные работы.

Справедливости ради замечу, что от досадных ошибок не застрахован никто, человеческий фактор не зря называют самым важным. Как-то полетел на задание признанный ас – зам. командира полка подполковник Н. В воздухе у него заглох левый двигатель. Вместо кнопки «принудительный запуск» он нажал расположенную рядом – «пожаротушение». Двигатель быстро запенило, и запустить его уже не представлялось возможным. Боевой машине грозил турбулентный разлом. Хорошо, что Н. не потерял самообладания. Рассчитав силу и направление ветра, он вывернул закрылки и элероны на нужный угол и сумел-таки посадить истребитель на одном двигателе!

Несмотря ни на какие трудности, воспоминания о двухгодичной службе в армии у меня все-таки больше положительные. Может, оттого, что это была молодость, а, может, оттого, что я чувствовал себя причастным к защите Отечества. Это было время взросления, обретения ответственности, осознания себя значимой единицей в общем строю войск ПВО.

Сегодня, глядя на то, как уверенно и профессионально работает российская авиация в небе Сирии, на дальних подступах к нашей границе, уничтожая опорные базы ИГИЛ, с гордостью отмечаешь, что она стала еще более грозной силой, которая способна защитить от любых посягательств.