"Мы были обречены на гибель и должны были умереть". Конец империи Габсбургов
Судьба Австро-Венгерской империи была решена во второй половине 1916 – начале 1917 года, когда произошло сразу несколько роковых событий. Наступление русской армии в Галиции нанесло непоправимый удар военной мощи империи Габсбургов, после чего она окончательно превратилась из равноправного союзника в сателлита Германии. Война подорвала слабое хозяйство империи, что вызвало рост социальной и национальной напряженности. Неоправданно жестокие репрессии в отношении «непривилегированных» народов (славян) вызвали страх и ненависть миллионов людей, ранее лояльных империи и династии. Приход к власти молодого императора Карла привел к поиску мира с Антантой и непродуманной, радикальной либерализации, которые дестабилизировали внутреннюю обстановку в стране. Война же приобрела идеологический характер: Антанта желала ликвидировать «отсталые» аристократически-монархические империи, включая Австро-Венгрию.
Проблема мира
Смерть престарелого императора Франца Иосифа стала одним из психологических факторов, предопределивших падение Австро-Венгерской монархии. Австрийцы привыкли к невероятно долгому правлению императора, Франц Иосиф воспринимался как символ стабильности, вечности империи Габсбургов. При этом он до последнего сохранял высокий авторитет у элиты и народа. Его же преемника Карла практически никто не знал.
В ноябре 1916 года Карл унаследовал государство, втянутое в губительную войну, раздираемое внутренними противоречиями. В этом не было его вины. Но, как и его русский собрат Николай Второй, Карл не обладал качества для решения титанической задачи – спасти монархию и династию. Однако он попытался это сделать и боролся до конца. С самого начала своего правления Карл пытался решить две основные задачи: 1) прекратить войну; 2) модернизировать здание империи, сделать внутренне устройство монархии более гармоничным. Карл ненавидел войну и в манифесте по случаю вступления на престол император обещал «вернуть Моим народам благословенный мир, без которого они столь тяжко страдают».
Однако у Карла не было времени для продуманных, выверенных шагов. Первой его крупной ошибкой стала коронация в Будапеште в конце декабря 1916 года, с целью закрепить единство дуалистического государства, заручиться поддержкой венгерской верхушки. Королевская присяга связала его по рукам и ногам, не давая возможности приступить к плану федерализации империи, который разделяли все бывшие соратники эрцгерцога Франца Фердинанда. Карл мог повременить с коронацией в Венгрии, чтобы договориться с венграми и другими народами дунайской империи о реформе здания монархии. Но Карл уступил давлению венгерской элиты, прежде всего графа Тисы, он сохранил Венгерское королевство в прежнем виде.
Ближайшим соратником Карла стал новый министр иностранных дел Оттокар Чернин. Он происходил из древнего чешско-немецкого аристократического рода Черниных. Стал дипломатом, входил в ближний круг эрцгерцога Франца Фердинанда. Был послом в Румынии. Чернин предлагал привлечь Румынию на свою сторону, гарантировав ей территории Трансильвании и Буковины, но этот план не был осуществлён из-за противодействия венгерской элиты. Карл надеялся, что Чернин сможет заключить мир. Граф не верил в победу Центральных держав и надеялся на компромисс с Антантой, без территориальных изменений. Сам Чернин вошёл в историю горькой фразой о судьба Австро-Венгрии: «Мы были обречены на гибель и должны были умереть. Но вид смерти мы могли выбрать – и выбрали самую мучительную».
Австро-венгерский дипломат и государственный деятель Оттокар Чернин фон унд цу Худениц
Февральская революция и падение монархии в России произвели большое впечатление на австрийского императора. 12 апреля 1917 года Карл I обратился к своему союзнику германскому кайзеру Вильгельму II с письмом-меморандумом, в котором отмечал: «… с каждым днем становится все сильнее тёмное отчаяние населения… Если монархии Центральных держав окажутся неспособны в ближайшие месяцы заключить мир, это сделают народы – через их головы… Мы воюем с новым противником, ещё более опасным, чем Антанта – с международной революцией, сильнейшим союзником которой является голод. Прошу Тебя придать должное значение важности этого вопроса и подумать, не может ли быстрое окончание войны, пусть даже ценой тяжелых жертв, стать препятствием на пути готовящихся переворотов». Эти слова говорят о высокой степени понимания ситуации австрийским монархом и его ближайшим окружением. В это время ситуация ещё не казалась однозначной: на Западном фронте продолжалась позиционная война, французы и англичане были обескровлены, также как и немцы; переброска американских войск в Европу только начиналась, шла медленно и боеспособность американцев вызывала сомнения даже союзников; Временное правительство в России обещало продолжать войну до «победного конца», но революционный хаос уже захлёстывал Россию, русская армия быстро разваливалась; большая часть Румынии и Балкан были под контролем войск Центральных держав.
Однако в Берлине не услышали отчаянный призыв Карла. Более того, вскоре Германия ещё глубже втянулась мировую войну, вызывая гнев мировой общественности началом неограниченной подводной войны. Это стало поводом для вступления в войну США. Осознав, что Берлин ещё рассчитывает на победу, хотя бы и частичную, Карл попытался самостоятельно искать пути к миру. В качестве посредника для налаживания контактов между Австро-Венгрией и Антантой Карл выбрал своего шурина – брата Зиты (Цита Бурбон-Пармская), принца Сиктуса де Бурбон-Парма. Он служил офицером в бельгийской армии. Так называемая «афера Сиктуса» началась обменом письмами между австрийским императором и пармским принцем – через императорского представителя граф Эрдёди, несколько раз с этой целью посетившего нейтральную Швейцарию. Сиктус установил контакт с французским министром иностранных дел Жюлем Камбоном. Париж поставил следующие условия: возвращение Эльзаса и Лотарингии, без ответных уступок Германии в колониях; Франция не может заключить сепаратный мир. После встречи Сиктуса с французским президентом Пуанкаре, позиция Франции несколько смягчилась. Французы намекали на сепаратный мир с Австрией, без Германии.
Чернин был против сепаратного мира, его целью был мир всеобщий, заключенный со всеми державами германского блока. Чернин утверждал, что «дело Австро-Венгрии будет окончательно проиграно, если она откажется от альянса с Германией». Австрийский министр иностранных дел опасался, что Германия может оккупировать дунайскую монархию в случае сепаратного мира, а Антанта не сможет оказать Вене серьёзной помощи; также видел возможность начала гражданской войны в Австро-Венгрии, большинство австро-немцев и венгров могли почитать сепаратный мир предательством. Таким образом, сепаратный мир мог разрушить Австро-Венгрию. Тем не менее тайные переговоры с французской стороной завершились передачей письма Карла, в котором он обещал оказать влияние на Германию для «выполнения справедливых французских требований в отношении Эльзаса-Лотарингии». Также Карл предлагал восстановить суверенитет Сербии, при условии, что сербы откажутся от идеи объединения южных славян, что вело к раздроблению дунайской монархии. Это станет серьёзной политической ошибкой императора: французы получили неопровержимое документальное доказательство того, что австрийский император не считает справедливой одну из главных задач Германии – удержания Эльзаса-Лотарингии. Когда весной 1918 года содержание императорского письма предадут огласке, доверие к Вене будет сильно подорвано.
Тем временем попытки Вены усадить Берлин за стол переговоров закончились ничем. На встрече германского и австрийского императоров в Бад-Хомбурге 3 апреля 1917 года Карл предложил Вильгельму отказаться от Эльзаса и Лотарингии, в обмен он был готов уступить Германию Галицию и дать согласие на превращение Польши в германского сателлита. Но эта инициатива не нашла поддержки у германского монарха и немецкого генералитета. Тайные переговоры с Антантой также завершились неудачей, несмотря на заинтересованность Англии. Весной 1917 года к власти во Франции пришло правительство А. Рибо. Новый премьер был настроен весьма скептически к инициативам Вены. Кроме того, итальянцы упорно настаивали на соблюдении Лондонского договора 1915 года, когда Италии были обещаны многие австрийские территории, включая Тироль, Триест, Истрию и Далмацию. Карл в мае 1917 года намекнул, что готов уступить Тироль, но Италия несмотря на то, что не могла похвастаться успехами на фронте, не желала идти на уступки. 5 июня премьер-министр Рибо выступил во французском парламенте, в котором завил, что «мир может быть лишь плодом победы».
В 1917 году ситуация на фронте для Австро-Венгрии была благоприятной. 7 мая в Бухаресте был подписан сепаратный мир между Центральными державами и разгромленной Румынией. Часть южной Трансильвании и Буковины отошли Венгрии. В конце октября австро-германские войска разгромили итальянскую армию под Капоретто. Центральные державы не смогли вывести Италию из войны, но итальянская армия надолго утратила боеспособность и возможность вести активные наступательные действия. В России после Октябрьской революции перестал существовать Русский фронт, который был самым опасным для Австро-Венгрии. 3 марта 1918 года был подписан Брестский мир. Россия утратила огромные территории – Польшу, Прибалтику, Белоруссию, Украину и Закавказье. Австро-германские войска оккупировали Малую Россию, что вызвало надежду на улучшение продовольственной ситуации. Таким образом, общая ситуация на фронтах вновь оживила надежды на победу. Немцы готовили весной 1918 года решительное наступление на Западном фронте, австрийцы – в Италии. Однако все надежды на военный успех оказались миражом и были развеяны через несколько месяцев, при этом вызвав новые кровавые жертвы.
При этом в 1917 году стало ясно, что война приобрела тотальный характер и велась на полное уничтожение противника – не только военное, экономическое и политическое, но и идеологическое. Ранее войны завершались после поражения армии одной из сторон, при этом политики и дипломаты могли заключить мир, не затрагивающий правящий режим, династию, форму правления. Теперь же «демократическая» Антанта (особенно после падения монархической России и вступления в войну США) вела борьбу с «реакционными» аристократически-монархическими режимами. Война из классической, «империалистической» переросла в «войну миров». Хозяева Запада планировали по итогам войны создать «новый мировой порядок», где преобладал республиканский принцип и «демократия». Аристократически-монархические элиты должны были уступить место «хозяевам денег» — финансовому интернационалу. Поэтому Германскую, Австро-Венгерскую, Турецкую и Русскую империи приговорили к полному уничтожению и расчленению на «независимые» и «демократические» бантустаны.
Таким образом, теперь Германия и Австро-Венгрия были не просто противниками западных демократий, а воплощением всего, что было ненавистно республиканцам, демократам и либералам. По сути, это было уже противостояние двух элит внутри западного проекта (цивилизации) – старой (аристократически-монархической, консервативной, германской) и новой – т. н. финансового интернационала, «золотой элиты», взявшей верх в Англии, Франции и США, и претендующей на доминирующую роль как внутри Западного мира, так и во всем мире. Принцип самоопределения наций становился сильным оружием в руках хозяев Запада в деле разрушения, расчленения старых империй.
10 января 1917 года в декларации держав Антанты о целых союза в качестве одной из них указывалось «освобождение итальянцев, южных славян, румын и чехо-словаков от чужого господства». В то же время о ликвидации Австро-Венгрии Антанта до поры до времени по крайней мере вслух не помышляла. Официально речь шла о предоставлении широкой автономии «непривилегированным» народам. 5 января 1918 года британский премьер-министр Ллойд Джордж в заявлении о военных целях Англии отметил, что «мы не воюем за разрушение Австро-Венгрии». 8 января 1918 года американский президент Вудро Вильсон сформулировал знаменитые «14 пунктов»: 10 пункт касался народов Австро-Венгрии, которым «должны быть представлены максимально широкие возможности для автономного развития». Во Франции, где у власти были республиканские радикалы, позиция в отношении Австро-Венгрии была более жесткой. Поэтому во Франции активно поддерживали Чехословацкий национальный совет и помогали совету создавать военные части из числа австро-венгерских пленных и дезертиров – чехов и словаков. Италия же претендовала на значительные австрийские территории, хотя в той же Далмации итальянцы составляли лишь около 2% населения, а подавляющее большинство жителей провинции были славянами.
В апреле 1918 года французы обнародовали данные о переговорах Австро-Венгрии с Антантой. Это привело к отставке О. Чернина и политическому кризису в Вене. Начали даже поговаривать об отречении императора. «Афера Сиктуса» вызвала ярость австро-венгерских военных и других сторонников союза с Германией. Народ осуждал императорскую чету, особенно императрицу и пармский дом, который считали источником всего зла. Карл был вынужден лгать Вильгельму, утверждая, что его письма, опубликованные во Франции, фальшивка. В мае в Спа Карл был вынужден подписать соглашение о ещё более тесном военном, а в перспективе и экономическом союзе двух империй. Дунайская монархия становилась «младшим партнером» Германской империи. Таким образом, если бы в войне победила Германия, то Австро-Венгрия становилась слабым сателлитом Второго рейха, окончательно утрачивая статус великой державы. Победа Антанты тоже не сулила империи Габсбургов ничего хорошего. Скандал вокруг писем Карла навсегда похоронил возможность сепаратного мира для Австро-Венгрии с сохранением её территориальной целостности.
Австрийский император Карл I
Проблема мира
Смерть престарелого императора Франца Иосифа стала одним из психологических факторов, предопределивших падение Австро-Венгерской монархии. Австрийцы привыкли к невероятно долгому правлению императора, Франц Иосиф воспринимался как символ стабильности, вечности империи Габсбургов. При этом он до последнего сохранял высокий авторитет у элиты и народа. Его же преемника Карла практически никто не знал.
В ноябре 1916 года Карл унаследовал государство, втянутое в губительную войну, раздираемое внутренними противоречиями. В этом не было его вины. Но, как и его русский собрат Николай Второй, Карл не обладал качества для решения титанической задачи – спасти монархию и династию. Однако он попытался это сделать и боролся до конца. С самого начала своего правления Карл пытался решить две основные задачи: 1) прекратить войну; 2) модернизировать здание империи, сделать внутренне устройство монархии более гармоничным. Карл ненавидел войну и в манифесте по случаю вступления на престол император обещал «вернуть Моим народам благословенный мир, без которого они столь тяжко страдают».
Однако у Карла не было времени для продуманных, выверенных шагов. Первой его крупной ошибкой стала коронация в Будапеште в конце декабря 1916 года, с целью закрепить единство дуалистического государства, заручиться поддержкой венгерской верхушки. Королевская присяга связала его по рукам и ногам, не давая возможности приступить к плану федерализации империи, который разделяли все бывшие соратники эрцгерцога Франца Фердинанда. Карл мог повременить с коронацией в Венгрии, чтобы договориться с венграми и другими народами дунайской империи о реформе здания монархии. Но Карл уступил давлению венгерской элиты, прежде всего графа Тисы, он сохранил Венгерское королевство в прежнем виде.
Ближайшим соратником Карла стал новый министр иностранных дел Оттокар Чернин. Он происходил из древнего чешско-немецкого аристократического рода Черниных. Стал дипломатом, входил в ближний круг эрцгерцога Франца Фердинанда. Был послом в Румынии. Чернин предлагал привлечь Румынию на свою сторону, гарантировав ей территории Трансильвании и Буковины, но этот план не был осуществлён из-за противодействия венгерской элиты. Карл надеялся, что Чернин сможет заключить мир. Граф не верил в победу Центральных держав и надеялся на компромисс с Антантой, без территориальных изменений. Сам Чернин вошёл в историю горькой фразой о судьба Австро-Венгрии: «Мы были обречены на гибель и должны были умереть. Но вид смерти мы могли выбрать – и выбрали самую мучительную».
Австро-венгерский дипломат и государственный деятель Оттокар Чернин фон унд цу Худениц
Февральская революция и падение монархии в России произвели большое впечатление на австрийского императора. 12 апреля 1917 года Карл I обратился к своему союзнику германскому кайзеру Вильгельму II с письмом-меморандумом, в котором отмечал: «… с каждым днем становится все сильнее тёмное отчаяние населения… Если монархии Центральных держав окажутся неспособны в ближайшие месяцы заключить мир, это сделают народы – через их головы… Мы воюем с новым противником, ещё более опасным, чем Антанта – с международной революцией, сильнейшим союзником которой является голод. Прошу Тебя придать должное значение важности этого вопроса и подумать, не может ли быстрое окончание войны, пусть даже ценой тяжелых жертв, стать препятствием на пути готовящихся переворотов». Эти слова говорят о высокой степени понимания ситуации австрийским монархом и его ближайшим окружением. В это время ситуация ещё не казалась однозначной: на Западном фронте продолжалась позиционная война, французы и англичане были обескровлены, также как и немцы; переброска американских войск в Европу только начиналась, шла медленно и боеспособность американцев вызывала сомнения даже союзников; Временное правительство в России обещало продолжать войну до «победного конца», но революционный хаос уже захлёстывал Россию, русская армия быстро разваливалась; большая часть Румынии и Балкан были под контролем войск Центральных держав.
Однако в Берлине не услышали отчаянный призыв Карла. Более того, вскоре Германия ещё глубже втянулась мировую войну, вызывая гнев мировой общественности началом неограниченной подводной войны. Это стало поводом для вступления в войну США. Осознав, что Берлин ещё рассчитывает на победу, хотя бы и частичную, Карл попытался самостоятельно искать пути к миру. В качестве посредника для налаживания контактов между Австро-Венгрией и Антантой Карл выбрал своего шурина – брата Зиты (Цита Бурбон-Пармская), принца Сиктуса де Бурбон-Парма. Он служил офицером в бельгийской армии. Так называемая «афера Сиктуса» началась обменом письмами между австрийским императором и пармским принцем – через императорского представителя граф Эрдёди, несколько раз с этой целью посетившего нейтральную Швейцарию. Сиктус установил контакт с французским министром иностранных дел Жюлем Камбоном. Париж поставил следующие условия: возвращение Эльзаса и Лотарингии, без ответных уступок Германии в колониях; Франция не может заключить сепаратный мир. После встречи Сиктуса с французским президентом Пуанкаре, позиция Франции несколько смягчилась. Французы намекали на сепаратный мир с Австрией, без Германии.
Чернин был против сепаратного мира, его целью был мир всеобщий, заключенный со всеми державами германского блока. Чернин утверждал, что «дело Австро-Венгрии будет окончательно проиграно, если она откажется от альянса с Германией». Австрийский министр иностранных дел опасался, что Германия может оккупировать дунайскую монархию в случае сепаратного мира, а Антанта не сможет оказать Вене серьёзной помощи; также видел возможность начала гражданской войны в Австро-Венгрии, большинство австро-немцев и венгров могли почитать сепаратный мир предательством. Таким образом, сепаратный мир мог разрушить Австро-Венгрию. Тем не менее тайные переговоры с французской стороной завершились передачей письма Карла, в котором он обещал оказать влияние на Германию для «выполнения справедливых французских требований в отношении Эльзаса-Лотарингии». Также Карл предлагал восстановить суверенитет Сербии, при условии, что сербы откажутся от идеи объединения южных славян, что вело к раздроблению дунайской монархии. Это станет серьёзной политической ошибкой императора: французы получили неопровержимое документальное доказательство того, что австрийский император не считает справедливой одну из главных задач Германии – удержания Эльзаса-Лотарингии. Когда весной 1918 года содержание императорского письма предадут огласке, доверие к Вене будет сильно подорвано.
Тем временем попытки Вены усадить Берлин за стол переговоров закончились ничем. На встрече германского и австрийского императоров в Бад-Хомбурге 3 апреля 1917 года Карл предложил Вильгельму отказаться от Эльзаса и Лотарингии, в обмен он был готов уступить Германию Галицию и дать согласие на превращение Польши в германского сателлита. Но эта инициатива не нашла поддержки у германского монарха и немецкого генералитета. Тайные переговоры с Антантой также завершились неудачей, несмотря на заинтересованность Англии. Весной 1917 года к власти во Франции пришло правительство А. Рибо. Новый премьер был настроен весьма скептически к инициативам Вены. Кроме того, итальянцы упорно настаивали на соблюдении Лондонского договора 1915 года, когда Италии были обещаны многие австрийские территории, включая Тироль, Триест, Истрию и Далмацию. Карл в мае 1917 года намекнул, что готов уступить Тироль, но Италия несмотря на то, что не могла похвастаться успехами на фронте, не желала идти на уступки. 5 июня премьер-министр Рибо выступил во французском парламенте, в котором завил, что «мир может быть лишь плодом победы».
В 1917 году ситуация на фронте для Австро-Венгрии была благоприятной. 7 мая в Бухаресте был подписан сепаратный мир между Центральными державами и разгромленной Румынией. Часть южной Трансильвании и Буковины отошли Венгрии. В конце октября австро-германские войска разгромили итальянскую армию под Капоретто. Центральные державы не смогли вывести Италию из войны, но итальянская армия надолго утратила боеспособность и возможность вести активные наступательные действия. В России после Октябрьской революции перестал существовать Русский фронт, который был самым опасным для Австро-Венгрии. 3 марта 1918 года был подписан Брестский мир. Россия утратила огромные территории – Польшу, Прибалтику, Белоруссию, Украину и Закавказье. Австро-германские войска оккупировали Малую Россию, что вызвало надежду на улучшение продовольственной ситуации. Таким образом, общая ситуация на фронтах вновь оживила надежды на победу. Немцы готовили весной 1918 года решительное наступление на Западном фронте, австрийцы – в Италии. Однако все надежды на военный успех оказались миражом и были развеяны через несколько месяцев, при этом вызвав новые кровавые жертвы.
При этом в 1917 году стало ясно, что война приобрела тотальный характер и велась на полное уничтожение противника – не только военное, экономическое и политическое, но и идеологическое. Ранее войны завершались после поражения армии одной из сторон, при этом политики и дипломаты могли заключить мир, не затрагивающий правящий режим, династию, форму правления. Теперь же «демократическая» Антанта (особенно после падения монархической России и вступления в войну США) вела борьбу с «реакционными» аристократически-монархическими режимами. Война из классической, «империалистической» переросла в «войну миров». Хозяева Запада планировали по итогам войны создать «новый мировой порядок», где преобладал республиканский принцип и «демократия». Аристократически-монархические элиты должны были уступить место «хозяевам денег» — финансовому интернационалу. Поэтому Германскую, Австро-Венгерскую, Турецкую и Русскую империи приговорили к полному уничтожению и расчленению на «независимые» и «демократические» бантустаны.
Таким образом, теперь Германия и Австро-Венгрия были не просто противниками западных демократий, а воплощением всего, что было ненавистно республиканцам, демократам и либералам. По сути, это было уже противостояние двух элит внутри западного проекта (цивилизации) – старой (аристократически-монархической, консервативной, германской) и новой – т. н. финансового интернационала, «золотой элиты», взявшей верх в Англии, Франции и США, и претендующей на доминирующую роль как внутри Западного мира, так и во всем мире. Принцип самоопределения наций становился сильным оружием в руках хозяев Запада в деле разрушения, расчленения старых империй.
10 января 1917 года в декларации держав Антанты о целых союза в качестве одной из них указывалось «освобождение итальянцев, южных славян, румын и чехо-словаков от чужого господства». В то же время о ликвидации Австро-Венгрии Антанта до поры до времени по крайней мере вслух не помышляла. Официально речь шла о предоставлении широкой автономии «непривилегированным» народам. 5 января 1918 года британский премьер-министр Ллойд Джордж в заявлении о военных целях Англии отметил, что «мы не воюем за разрушение Австро-Венгрии». 8 января 1918 года американский президент Вудро Вильсон сформулировал знаменитые «14 пунктов»: 10 пункт касался народов Австро-Венгрии, которым «должны быть представлены максимально широкие возможности для автономного развития». Во Франции, где у власти были республиканские радикалы, позиция в отношении Австро-Венгрии была более жесткой. Поэтому во Франции активно поддерживали Чехословацкий национальный совет и помогали совету создавать военные части из числа австро-венгерских пленных и дезертиров – чехов и словаков. Италия же претендовала на значительные австрийские территории, хотя в той же Далмации итальянцы составляли лишь около 2% населения, а подавляющее большинство жителей провинции были славянами.
В апреле 1918 года французы обнародовали данные о переговорах Австро-Венгрии с Антантой. Это привело к отставке О. Чернина и политическому кризису в Вене. Начали даже поговаривать об отречении императора. «Афера Сиктуса» вызвала ярость австро-венгерских военных и других сторонников союза с Германией. Народ осуждал императорскую чету, особенно императрицу и пармский дом, который считали источником всего зла. Карл был вынужден лгать Вильгельму, утверждая, что его письма, опубликованные во Франции, фальшивка. В мае в Спа Карл был вынужден подписать соглашение о ещё более тесном военном, а в перспективе и экономическом союзе двух империй. Дунайская монархия становилась «младшим партнером» Германской империи. Таким образом, если бы в войне победила Германия, то Австро-Венгрия становилась слабым сателлитом Второго рейха, окончательно утрачивая статус великой державы. Победа Антанты тоже не сулила империи Габсбургов ничего хорошего. Скандал вокруг писем Карла навсегда похоронил возможность сепаратного мира для Австро-Венгрии с сохранением её территориальной целостности.
Австрийский император Карл I
«Всему конец». Гибель империи Габсбургов. Ч. 2
«Право наций на самоопределение» быстро превратилось из государственно-правового принципа в пропагандистский лозунг и орудие политической борьбы Антанты с противниками.
Либерализация
Помимо поисков путей к миру, важнейшей частью политики австрийского императора Карла была либерализация внутриполитической обстановки внутри страны. С этой целью император 30 мая 1917 года вновь созвал не собиравшийся более трех лет рейхсрат – парламент западной части империи. Перед этим в Вене шла жаркая дискуссия о политической реформе Цислейтании (земли австрийской короны). Но в итоге Карл не пошёл на эту реформу, так как считал, что упрочение положения австро-немцев не упрочит положение империи, а наоборот.
Отказ от политической реформы Цислейтании, возобновление деятельности рейхсрата показали курс на либерализацию, в которой император будет опираться на все народы империи, а не только на немцев и венгров. Шагом в этом направлении стала и отставка в мае 1917 года премьер-министра Тисы, который олицетворял венгерский консерватизм и верность союзу с Германией. Но реформы в воюющей стране, в условиях постоянно возрастающей угрозы на фронте, крайне опасны. Понятно, что отмена наиболее жестких и репрессивных мер была необходима для уменьшения внутреннего напряжения. Однако созыв рейхсрата, с предоставлением парламентской трибуны лидерам национальных движений, показал слабость правительства. Многие решили, что пришло время вырвать уступки у власти.
Стоит отметить, что почти конца 1917 года демонстранты на митингах и собраниях выражали только социальный протест, а не национальный. Население выражало недовольство бесконечной войной и экономическим кризисом, на т. н. «голодных маршах» главным был лозунг: «Дайте нам картошки, или будет революция!» Мощная разрушительная сила национализма показала себя только в последний год существования империи Габсбургов. Видимо, есть в этом и вина самого императора Карла, который руководствуясь наилучшими побуждениями, сам «раскачал лодку» дунайской монархии, которая и так имела давние исторические и национальные противоречия до поры до времени сдерживаемые сакральностью императорской власти, армией и мощным бюрократическим аппаратом. Со смертью старого императора Франца Иосифа был подорван первый фактор устойчивости империи, так как Карл не обладал авторитетом «шёнбруннского старца» (Шёнбрунн - основная летняя резиденция австрийских императоров династии Габсбургов). Армия же была сильно обескровлена и деморализована в ходе войны.
Поспешная либерализация внутренней политики Карлом в условиях войны и роста социальной и национальной напряженности очевидно была ошибочной. Нельзя было начинать «перестройку» в столь неблагоприятных внешних и внутренних условиях. Для коренного реформирования нужен был мир, что бы император мог опереться на штыки армии в случае внутренних волнений. В результате рейхсрат стал для Карла тем же, что Генеральные штаты для французского монарха Людовика XVI. Созванный для того, чтобы обсудить с представителями народов перспективы дальнейшего сосуществования в рамках империи Габсбургов, парламент быстро стал антигосударственной говорильней. По мере того как продолжались заседания рейхсрата, позиция чешских и югославянских депутатов (последние создали единую фракцию, которую возглавил словенский политик Антон Корошец) становилась всё более радикальной. Так, Чешский союз выступил с заявлением, в котором говорилось: «Представители чешского народа действуют, исходя из глубокого убеждения в том, что нынешнее дуалистическое государственное устройство создало… народы правящие и угнетенные и что одно лишь преобразование габсбургско-лотарингской державы в федерацию свободных и равноправных государств устранит неравенство народов и обеспечит всестороннее развитие каждого из них в интересах всей страны и династии… Мы будем добиваться объединения… чехо-славянского народа в рамках демократического чешского государства – включая словацкую ветвь нашей нации».
Это вызвало резкую реакцию Будапешта, так как присоединение словацких земель к чешским означало бы нарушение территориальной целостности Венгерского королевства. При этом чешские националисты смешивали современный принцип самоопределения наций с историческим правом. То есть чешские политик хотели создать чешское государство в рамках земель средневекового Чешского королевства, значительную часть населения которого составляли немцы и силезские поляки, а также присоединить Словакию – оторвав её от Венгрии. Сами словаки в это время ещё не определились как быть – в союзе с чехами или автономией в составе Венгерского королевства. Чехословацкая ориентация взяла вверх только в мае 1918 года.
Первая страница Корфской декларации
Развал империи
20 июля 1917 года на греческом острове Корфу представители Югославянского комитета и сербского правительства подписали декларацию о создании по окончанию войны единого государства «Королевство сербов, хорватов и словенцев» под эгидой сербской династии Карагеоргиевичей. 11 августа к соглашению присоединился Черногорский комитет национального объединения. Корфская декларация провозглашала равенство трех народов будущего королевства и трех религий – православия, католичества и ислама. При этом не затрагивался вопрос о правах национальных меньшинств – македонцев, албанцев, венгров и т. д. Кроме того, Югославянский комитет в этот момент не мог говорить от имени всею австро-венгерских сербов, хорватов и словенцев. Многие представители южных славян, заседавшие в венском и будапештском парламентах, в этот момент выступали за широкую автономию в рамках дунайской монархии.
Однако к концу 1917 года сепаратистские устремления большей части политической элиты славянских народов определились окончательно. Либерализация Карла, неудача с попыткой заключить достойный мир с Антантой, продолжение ухудшения жизни большей части населения империи и весть об Октябрьской революции в России, сразу после которой появился «Декрет о мире», призывавший к «миру без аннексий и контрибуций» и реализации принципа самоопределения наций подкосили дунайскую монархию. 30 ноября 1917 года Чешский союз, Югославянский клуб депутатов и Украинское парламентское объединение выступили с совместным заявлением, в котором потребовали, что на мирных переговорах с Россией в Бресте были представлены делегации отдельных народов Австро-Венгрии, так как это должен быть «мир для народов и между народами». После того как министр иностранных дел Чернин отверг эти требования, 6 января 1918 года в Праге собрался съезд чешских депутатов рейхсрата и членов земельных собраний. Присутствующие приняли декларацию, в которой уже без оговорок потребовали предоставления народам монархии права на самоопределение. В частности, чехи требовали провозглашения самостоятельного чехословацкого государства. Таким образом, в 1918 году чешская политическая элита стала авангардом сепаратистских (национально-освободительных) движений в Австро-Венгрии. Премьер-министр Цислейтании Зайдлер объявил эту декларацию «актом государственной измены».
Однако ничего, кроме слов, противопоставить национализму власти уже не могли. Начался распад. Дальнейшие уступки правительства только ухудшали положение. В апреле 1918 года в Риме прошёл «съезд угнетенных народов». В Рим приехали представители польских, чешских, словацких, югославянских, румынских и др. националистических групп. В большинстве своем это были немногочисленные, маргинальные группы, не имеющие влияния на свои народы, но они не стеснялись говорить от лица своих народов. На самом деле народы никто не спрашивал. В Париже, Риме, Лондоне и Вашингтоне просто использовали принцип самоопределения наций в своих стратегических интересах – в первую очередь для расчленения старых аристократически-монархических империй, чтобы создать небольшие «независимые» и «демократические» государства, который будут в полной зависимости (особенно через финансово-экономический приоритет) от ведущих западных «демократий».
Известно, что многие сербские, хорватские и словенские депутаты рейхсрата выступали против присоединения своих земель к Сербии. Нет и доказательство того, что большая часть населения Чехии и Моравии была за полное отделение от дунайской монархии. О подлинной демократии и свободе воли народов здесь речи не было. Это была часть Большой игры. Хозяева Запада приговорили Германию, Австро-Венгрию, Османскую и Российскую империи. Их расчленяли, территории подвергали грабежу, рынки захватывали, новые «независимые» государства, создаваемые на развалинах империй, ставили под свой контроль (через политическую элиту, через финансово-экономическую, технологическую зависимость). Для этого использовали самые различные силы, включая национал-сепаратистов, которые чаще всего не имели серьёзного влияния на свои народы. Но западники поддержали националистов своими ресурсами – политико-дипломатическими, информационными, материальными, и они оказались ведущей политической силой в разваливающейся Австро-Венгрии. «Право наций на самоопределение» быстро превратилось из государственно-правового принципа в пропагандистский лозунг и орудие политической борьбы Антанты с противниками.
3 июня 1918 года Антанта провозгласила, что считает одним из условий справедливого мира создание независимой Польши, объединяющей этнические польские области – территории бывшей Российской империи, Германии и Австро-Венгрии (Галиция). В Париже уже действовал Польский национальный совет во главе с Романом Дмовским, который после Октябрьской революции в России сменил прорусскую ориентацию на прозападную. Деятельность сторонников независимости активно спонсировала польская община США. Во Франции была сформирована польская добровольческая армия под командованием генерала Юзефа Галлера (Халлер). Галлер служил в польском легионе — части австрийской армии, сформированной из поляков, после заключения Брестского мира в обстановке хаоса, царившей в Малороссии, где располагались польские части, порвал с австро-германцами и в июне 1918 года бежал в Москву, откуда через Мурманск - во Францию. Большинство солдат новой армии были либо поляками, состоявшими на службе во французской армии, либо бывшими польскими военнопленными из Германии, либо ранее служившими в австро-венгерской имперской армии. Много поляков было из США. Остальные собирались со всего мира, в том числе ранее служившие в российском экспедиционном корпусе во Франции. К концу войны силы под командованием Галлера, называвшиеся «Армией Галлера» или «голубой армией» по цвету формы, достигли шести дивизий.
Польский политик Роман Дмовский
Юзеф Галлер с польской армией во Франции
30 июля 1918 года правительство Антанты признало право чехословаков на самоопределение. Чехословацкий национальный совет был объявлен «высшим органом, представляющим интересы народа и являющимся основой будущего чехословацкого правительства». 9 августа Чехословацкий совет был признан в этом качестве Великобританией, а 3 сентября – США. Таким образом, право на государственность было признано за народом, существовавшим в планах Масарика и его помощников. При этом чехов и словаков объединял только язык, славянское происхождение. На протяжении многих веков два народа имели разную историю, находились на разном уровне политического, культурного и экономического развития. Однако искусственность подобных политических и национальных конструкций нисколько не беспокоила Антанту, важно было использовать националистов, включая чешских, для развала империи Габсбургов, получая от этого самый различный гешефт.
В августе 1918 года началось т. н. «Стодневное наступление» союзников на Западном фронте. Вскоре германский фронт затрещал и потрепанные и деморализованные немецкие дивизии стали отдавать территорию, за которую пролили море крови, противнику. Германы отступили на «линию Гинденбурга». 26 сентября началось масштабное наступление войск Антанты на позиции немцев с целью широкого прорыва «линии Гинденбурга». К концу сентября союзники прорвали «линию Гинденбурга». Начальник германского Генштаба фон Людендорф, разбитый и опустошенный, доложил главнокомандующему Гинденбургу, что видит иного выхода, кроме начала переговоров о перемирии.
29 сентября Болгария первой из блока Центральных держав капитулировала перед странами Антанты. Соглашение о перемирии с 30 сентября стало следствием разложения и стремительного разгрома болгарской армии на Салоникском фронте, мятежей болгарских солдат, больше не желающих воевать. Войска Антанты, практически не встречая сопротивления, стали быстро продвигаться через Македонию и Сербию на север – к границам Австро-Венгрии, у которой уже не было боеспособных сил, чтобы создать новый фронт на Балканах. Узнав об этом, министр иностранных дел граф Буриан (заменил Чернина), лаконично отметил: «Всему конец».
В первую неделю октября итальянским войскам, ранее прикрывавшим левое крыло Салоникского фронта, удалось занять почти всю территорию Албании, освободить часть Черногории и Косово. Австрийские гарнизоны спешно отходили с гор к морю, где они планировали капитулировать перед итальянцами. Австро-венгерская армия вошла в стадию полного разложения, солдаты бежали десятками тысяч, некоторые создавали «зеленые» бандформирования в горах. 12 октября сербские войска, преследующие отступающих австрийцев, вступили в город Ниш. Освобождение Ниша имело важный не только военно-стратегический, но и психологический эффект: это был второй по величине город Сербии. 19 октября французы, прикрывавшие правый фланг наступления сербов из Ниша на Белград, заняли стратегически важный город Видин (на северо-западе Болгарии). Видин располагался на границе как с Австро-Венгрией, так и с Румынией.
3 октября новое германское правительство Максимилиана Баденского приняло условия мира, изложенные в январе 1918 года в «14 пунктах Вильсона» и в дальнейших заявлениях американского президента, как основу для переговоров. 4 октября по согласованию с императором Буриан направил западным державам ноту, в которой сообщалось, что Австро-Венгрия готова к мирным переговорам на основе «14 пунктов», включая пункт о самоопределении наций. На следующий день в Загребе было сформировано Народное вече Хорватии, провозгласившее себя представительным органом всех югославянских земель монархии.
6 октября в оккупированной немцами Варшаве марионеточный Регентский совет Польши вновь объявил о создании независимого польского государства, но уже в форме не зависимого от немцев королевства, а по-настоящему суверенной республики. Началось формирование Временного народного правительства. 9 октября новое правительство Польши заявило о планах восстановить страну в границах Речи Посполитой XVII-XVIII веков (включавшей в себя помимо собственно польских земель нынешнюю Литву, южную часть Латвии, Белую Русь, большую часть западных и центральных районов Малой России и даже часть территорий Великой России со Смоленском). Немедленно последовала реакция украинских националистов, проживавших в Австро-Венгрии. 10 октября украинские националисты образовали Украинский национальный совет во Львове с целью перехвата власти в случае ожидавшегося распада дунайской монархии.
8 октября в Вашингтоне по инициативе Масарика была обнародована Декларация независимости чехословацкого народа. В ней, в частности, говорилось, что «ни федерализация, ни автономия ничего не значат, если сохранится габсбургская династия… Наш народ не может самостоятельно развиваться в габсбургской лже-федерации…». Американское правительство признало, что чехословаки и Германия и Австро-Венгрия находятся между собой в состоянии войны и Чехословацкий национальный совет является де-факто правительством, ведущим войну. Теперь США считали автономию чехословаков не достаточным условием заключения мира. Таким образом, США подписали смертный приговор Австро-Венгерской империи.
Гибель
Развал Австро-Венгрии вошёл в финальную стадию. Император Карл ещё пытался спасти империю. 10 – 12 октября он принял делегации венгров, чехов, австро-немцев и южных славян. Венгерская элита, включая бывшего премьера Тиса, снова заняла консервативную позицию и слышать не хотела о федерализации монархии, что казалось Карлу последним шансом спасти империю. И венгры снова настояли на своём. Карл пообещал, что готовящийся им манифест о федерализации не коснется Венгерского королевства. В свою очередь, чехам и южным славянам идея федеративного государства уже не казалась привлекательной, ведь Антанта обещала больше – полную независимость. Карл уже не приказывал, а упрашивал, просил и даже умолял, но было поздно. Народы отказывались подчиняться своему монарху. 12 октября в Праге начались забастовки и демонстрации с требованиями независимости и для чехов со словаками. 14 октября они перекинулись на другие города Чехии.
16 октября император Австро-Венгрии Карл I, издал манифест «К моим верным австрийским народам» («Манифест о народах»), в котором фактически соглашался с замыслом убитого в июне 1914 года в Сараево эрцгерцога Фердинанда о преобразовании Австро-Венгрии в федерацию народов с широкими правами и полномочиями территорий. Он призвал своих подданных разных национальностей создавать национальные советы, которые могли бы выражать волю каждого народа. Это была последняя попытка спасти единство империи в условиях наметившегося развала страны, но создание таких советов лишь ускорило развал. Сам император узаконил национальные советы и тем самым дал возможность многим чиновникам и офицерам монархии со спокойной совестью начать служить своим народам.
Время для такой реформы было упущено. Создание федерации могло спасти империю, но до начала войны 1914 года. Национал-радикалы не нуждались в разрешении последнего монарха Габсбурга. Те же, кто придерживался умеренных взглядов, и не был уверен в жизнеспособности новых искусственных государств, в большинстве своем покорно шли за националистами. За ними была сила. Войска Антанты победоносно наступали и несли на своих штыках «независимость». Хотя в реальности одна зависимость – от династии Габсбургов, старой австрийско-венгерской элиты, сменялась зависимостью от ведущих западных держав, так как будущие «демократические» государства не могли существовать без опоры на внешнюю силу.
17 октября на заседании рейхсрата чешские депутаты отвергли план Карла по созданию федерации и потребовали предоставления полной независимости народам Чехии и Словакии. 19 октября во Львове собралась Украинская национальная Рада во главе с национал-демократом Константином Левицким. Она претендовала на выражение воли народа западной, австрийской» части Украины и обнародовала заявление о подготовке к провозглашению независимого западноукраинского государства. Венгры были испуганы происходящим, опасаясь, что и от них, как от австрийцев, отколются территории зависимых народов. 17 октября венгерский парламент провозгласил разрыв личной унии Венгрии и Австрии, хотя дальше этого депутаты пока не пошли и о полноценной независимости Венгрии от Австрии речи пока ещё не шло. 21 октября немецкие депутаты рейхсрата объявили себя Временным Национальным собранием Немецкой Австрии. Де юре означало уже начало конца Австро-Венгрии, хотя империя ещё существовала де -факто.
Многие австро-немецкие политики рассчитывали, что населенные немцами области распадающейся Австро-Венгрии смогут присоединиться к Германии, что было давней мечтой пангерманистов. Однако это противоречило интересам Антанты, которые не желали усиления Германии, а наоборот, её ослабления. Поэтому под давлением Запада Австрийская республика, о создании которой объявили 12 ноября, была сохранена как отдельное немецкое государство.
Улицы Будапешта 31 октября 1918 года
Либерализация
Помимо поисков путей к миру, важнейшей частью политики австрийского императора Карла была либерализация внутриполитической обстановки внутри страны. С этой целью император 30 мая 1917 года вновь созвал не собиравшийся более трех лет рейхсрат – парламент западной части империи. Перед этим в Вене шла жаркая дискуссия о политической реформе Цислейтании (земли австрийской короны). Но в итоге Карл не пошёл на эту реформу, так как считал, что упрочение положения австро-немцев не упрочит положение империи, а наоборот.
Отказ от политической реформы Цислейтании, возобновление деятельности рейхсрата показали курс на либерализацию, в которой император будет опираться на все народы империи, а не только на немцев и венгров. Шагом в этом направлении стала и отставка в мае 1917 года премьер-министра Тисы, который олицетворял венгерский консерватизм и верность союзу с Германией. Но реформы в воюющей стране, в условиях постоянно возрастающей угрозы на фронте, крайне опасны. Понятно, что отмена наиболее жестких и репрессивных мер была необходима для уменьшения внутреннего напряжения. Однако созыв рейхсрата, с предоставлением парламентской трибуны лидерам национальных движений, показал слабость правительства. Многие решили, что пришло время вырвать уступки у власти.
Стоит отметить, что почти конца 1917 года демонстранты на митингах и собраниях выражали только социальный протест, а не национальный. Население выражало недовольство бесконечной войной и экономическим кризисом, на т. н. «голодных маршах» главным был лозунг: «Дайте нам картошки, или будет революция!» Мощная разрушительная сила национализма показала себя только в последний год существования империи Габсбургов. Видимо, есть в этом и вина самого императора Карла, который руководствуясь наилучшими побуждениями, сам «раскачал лодку» дунайской монархии, которая и так имела давние исторические и национальные противоречия до поры до времени сдерживаемые сакральностью императорской власти, армией и мощным бюрократическим аппаратом. Со смертью старого императора Франца Иосифа был подорван первый фактор устойчивости империи, так как Карл не обладал авторитетом «шёнбруннского старца» (Шёнбрунн - основная летняя резиденция австрийских императоров династии Габсбургов). Армия же была сильно обескровлена и деморализована в ходе войны.
Поспешная либерализация внутренней политики Карлом в условиях войны и роста социальной и национальной напряженности очевидно была ошибочной. Нельзя было начинать «перестройку» в столь неблагоприятных внешних и внутренних условиях. Для коренного реформирования нужен был мир, что бы император мог опереться на штыки армии в случае внутренних волнений. В результате рейхсрат стал для Карла тем же, что Генеральные штаты для французского монарха Людовика XVI. Созванный для того, чтобы обсудить с представителями народов перспективы дальнейшего сосуществования в рамках империи Габсбургов, парламент быстро стал антигосударственной говорильней. По мере того как продолжались заседания рейхсрата, позиция чешских и югославянских депутатов (последние создали единую фракцию, которую возглавил словенский политик Антон Корошец) становилась всё более радикальной. Так, Чешский союз выступил с заявлением, в котором говорилось: «Представители чешского народа действуют, исходя из глубокого убеждения в том, что нынешнее дуалистическое государственное устройство создало… народы правящие и угнетенные и что одно лишь преобразование габсбургско-лотарингской державы в федерацию свободных и равноправных государств устранит неравенство народов и обеспечит всестороннее развитие каждого из них в интересах всей страны и династии… Мы будем добиваться объединения… чехо-славянского народа в рамках демократического чешского государства – включая словацкую ветвь нашей нации».
Это вызвало резкую реакцию Будапешта, так как присоединение словацких земель к чешским означало бы нарушение территориальной целостности Венгерского королевства. При этом чешские националисты смешивали современный принцип самоопределения наций с историческим правом. То есть чешские политик хотели создать чешское государство в рамках земель средневекового Чешского королевства, значительную часть населения которого составляли немцы и силезские поляки, а также присоединить Словакию – оторвав её от Венгрии. Сами словаки в это время ещё не определились как быть – в союзе с чехами или автономией в составе Венгерского королевства. Чехословацкая ориентация взяла вверх только в мае 1918 года.
Первая страница Корфской декларации
Развал империи
20 июля 1917 года на греческом острове Корфу представители Югославянского комитета и сербского правительства подписали декларацию о создании по окончанию войны единого государства «Королевство сербов, хорватов и словенцев» под эгидой сербской династии Карагеоргиевичей. 11 августа к соглашению присоединился Черногорский комитет национального объединения. Корфская декларация провозглашала равенство трех народов будущего королевства и трех религий – православия, католичества и ислама. При этом не затрагивался вопрос о правах национальных меньшинств – македонцев, албанцев, венгров и т. д. Кроме того, Югославянский комитет в этот момент не мог говорить от имени всею австро-венгерских сербов, хорватов и словенцев. Многие представители южных славян, заседавшие в венском и будапештском парламентах, в этот момент выступали за широкую автономию в рамках дунайской монархии.
Однако к концу 1917 года сепаратистские устремления большей части политической элиты славянских народов определились окончательно. Либерализация Карла, неудача с попыткой заключить достойный мир с Антантой, продолжение ухудшения жизни большей части населения империи и весть об Октябрьской революции в России, сразу после которой появился «Декрет о мире», призывавший к «миру без аннексий и контрибуций» и реализации принципа самоопределения наций подкосили дунайскую монархию. 30 ноября 1917 года Чешский союз, Югославянский клуб депутатов и Украинское парламентское объединение выступили с совместным заявлением, в котором потребовали, что на мирных переговорах с Россией в Бресте были представлены делегации отдельных народов Австро-Венгрии, так как это должен быть «мир для народов и между народами». После того как министр иностранных дел Чернин отверг эти требования, 6 января 1918 года в Праге собрался съезд чешских депутатов рейхсрата и членов земельных собраний. Присутствующие приняли декларацию, в которой уже без оговорок потребовали предоставления народам монархии права на самоопределение. В частности, чехи требовали провозглашения самостоятельного чехословацкого государства. Таким образом, в 1918 году чешская политическая элита стала авангардом сепаратистских (национально-освободительных) движений в Австро-Венгрии. Премьер-министр Цислейтании Зайдлер объявил эту декларацию «актом государственной измены».
Однако ничего, кроме слов, противопоставить национализму власти уже не могли. Начался распад. Дальнейшие уступки правительства только ухудшали положение. В апреле 1918 года в Риме прошёл «съезд угнетенных народов». В Рим приехали представители польских, чешских, словацких, югославянских, румынских и др. националистических групп. В большинстве своем это были немногочисленные, маргинальные группы, не имеющие влияния на свои народы, но они не стеснялись говорить от лица своих народов. На самом деле народы никто не спрашивал. В Париже, Риме, Лондоне и Вашингтоне просто использовали принцип самоопределения наций в своих стратегических интересах – в первую очередь для расчленения старых аристократически-монархических империй, чтобы создать небольшие «независимые» и «демократические» государства, который будут в полной зависимости (особенно через финансово-экономический приоритет) от ведущих западных «демократий».
Известно, что многие сербские, хорватские и словенские депутаты рейхсрата выступали против присоединения своих земель к Сербии. Нет и доказательство того, что большая часть населения Чехии и Моравии была за полное отделение от дунайской монархии. О подлинной демократии и свободе воли народов здесь речи не было. Это была часть Большой игры. Хозяева Запада приговорили Германию, Австро-Венгрию, Османскую и Российскую империи. Их расчленяли, территории подвергали грабежу, рынки захватывали, новые «независимые» государства, создаваемые на развалинах империй, ставили под свой контроль (через политическую элиту, через финансово-экономическую, технологическую зависимость). Для этого использовали самые различные силы, включая национал-сепаратистов, которые чаще всего не имели серьёзного влияния на свои народы. Но западники поддержали националистов своими ресурсами – политико-дипломатическими, информационными, материальными, и они оказались ведущей политической силой в разваливающейся Австро-Венгрии. «Право наций на самоопределение» быстро превратилось из государственно-правового принципа в пропагандистский лозунг и орудие политической борьбы Антанты с противниками.
3 июня 1918 года Антанта провозгласила, что считает одним из условий справедливого мира создание независимой Польши, объединяющей этнические польские области – территории бывшей Российской империи, Германии и Австро-Венгрии (Галиция). В Париже уже действовал Польский национальный совет во главе с Романом Дмовским, который после Октябрьской революции в России сменил прорусскую ориентацию на прозападную. Деятельность сторонников независимости активно спонсировала польская община США. Во Франции была сформирована польская добровольческая армия под командованием генерала Юзефа Галлера (Халлер). Галлер служил в польском легионе — части австрийской армии, сформированной из поляков, после заключения Брестского мира в обстановке хаоса, царившей в Малороссии, где располагались польские части, порвал с австро-германцами и в июне 1918 года бежал в Москву, откуда через Мурманск - во Францию. Большинство солдат новой армии были либо поляками, состоявшими на службе во французской армии, либо бывшими польскими военнопленными из Германии, либо ранее служившими в австро-венгерской имперской армии. Много поляков было из США. Остальные собирались со всего мира, в том числе ранее служившие в российском экспедиционном корпусе во Франции. К концу войны силы под командованием Галлера, называвшиеся «Армией Галлера» или «голубой армией» по цвету формы, достигли шести дивизий.
Польский политик Роман Дмовский
Юзеф Галлер с польской армией во Франции
30 июля 1918 года правительство Антанты признало право чехословаков на самоопределение. Чехословацкий национальный совет был объявлен «высшим органом, представляющим интересы народа и являющимся основой будущего чехословацкого правительства». 9 августа Чехословацкий совет был признан в этом качестве Великобританией, а 3 сентября – США. Таким образом, право на государственность было признано за народом, существовавшим в планах Масарика и его помощников. При этом чехов и словаков объединял только язык, славянское происхождение. На протяжении многих веков два народа имели разную историю, находились на разном уровне политического, культурного и экономического развития. Однако искусственность подобных политических и национальных конструкций нисколько не беспокоила Антанту, важно было использовать националистов, включая чешских, для развала империи Габсбургов, получая от этого самый различный гешефт.
В августе 1918 года началось т. н. «Стодневное наступление» союзников на Западном фронте. Вскоре германский фронт затрещал и потрепанные и деморализованные немецкие дивизии стали отдавать территорию, за которую пролили море крови, противнику. Германы отступили на «линию Гинденбурга». 26 сентября началось масштабное наступление войск Антанты на позиции немцев с целью широкого прорыва «линии Гинденбурга». К концу сентября союзники прорвали «линию Гинденбурга». Начальник германского Генштаба фон Людендорф, разбитый и опустошенный, доложил главнокомандующему Гинденбургу, что видит иного выхода, кроме начала переговоров о перемирии.
29 сентября Болгария первой из блока Центральных держав капитулировала перед странами Антанты. Соглашение о перемирии с 30 сентября стало следствием разложения и стремительного разгрома болгарской армии на Салоникском фронте, мятежей болгарских солдат, больше не желающих воевать. Войска Антанты, практически не встречая сопротивления, стали быстро продвигаться через Македонию и Сербию на север – к границам Австро-Венгрии, у которой уже не было боеспособных сил, чтобы создать новый фронт на Балканах. Узнав об этом, министр иностранных дел граф Буриан (заменил Чернина), лаконично отметил: «Всему конец».
В первую неделю октября итальянским войскам, ранее прикрывавшим левое крыло Салоникского фронта, удалось занять почти всю территорию Албании, освободить часть Черногории и Косово. Австрийские гарнизоны спешно отходили с гор к морю, где они планировали капитулировать перед итальянцами. Австро-венгерская армия вошла в стадию полного разложения, солдаты бежали десятками тысяч, некоторые создавали «зеленые» бандформирования в горах. 12 октября сербские войска, преследующие отступающих австрийцев, вступили в город Ниш. Освобождение Ниша имело важный не только военно-стратегический, но и психологический эффект: это был второй по величине город Сербии. 19 октября французы, прикрывавшие правый фланг наступления сербов из Ниша на Белград, заняли стратегически важный город Видин (на северо-западе Болгарии). Видин располагался на границе как с Австро-Венгрией, так и с Румынией.
3 октября новое германское правительство Максимилиана Баденского приняло условия мира, изложенные в январе 1918 года в «14 пунктах Вильсона» и в дальнейших заявлениях американского президента, как основу для переговоров. 4 октября по согласованию с императором Буриан направил западным державам ноту, в которой сообщалось, что Австро-Венгрия готова к мирным переговорам на основе «14 пунктов», включая пункт о самоопределении наций. На следующий день в Загребе было сформировано Народное вече Хорватии, провозгласившее себя представительным органом всех югославянских земель монархии.
6 октября в оккупированной немцами Варшаве марионеточный Регентский совет Польши вновь объявил о создании независимого польского государства, но уже в форме не зависимого от немцев королевства, а по-настоящему суверенной республики. Началось формирование Временного народного правительства. 9 октября новое правительство Польши заявило о планах восстановить страну в границах Речи Посполитой XVII-XVIII веков (включавшей в себя помимо собственно польских земель нынешнюю Литву, южную часть Латвии, Белую Русь, большую часть западных и центральных районов Малой России и даже часть территорий Великой России со Смоленском). Немедленно последовала реакция украинских националистов, проживавших в Австро-Венгрии. 10 октября украинские националисты образовали Украинский национальный совет во Львове с целью перехвата власти в случае ожидавшегося распада дунайской монархии.
8 октября в Вашингтоне по инициативе Масарика была обнародована Декларация независимости чехословацкого народа. В ней, в частности, говорилось, что «ни федерализация, ни автономия ничего не значат, если сохранится габсбургская династия… Наш народ не может самостоятельно развиваться в габсбургской лже-федерации…». Американское правительство признало, что чехословаки и Германия и Австро-Венгрия находятся между собой в состоянии войны и Чехословацкий национальный совет является де-факто правительством, ведущим войну. Теперь США считали автономию чехословаков не достаточным условием заключения мира. Таким образом, США подписали смертный приговор Австро-Венгерской империи.
Гибель
Развал Австро-Венгрии вошёл в финальную стадию. Император Карл ещё пытался спасти империю. 10 – 12 октября он принял делегации венгров, чехов, австро-немцев и южных славян. Венгерская элита, включая бывшего премьера Тиса, снова заняла консервативную позицию и слышать не хотела о федерализации монархии, что казалось Карлу последним шансом спасти империю. И венгры снова настояли на своём. Карл пообещал, что готовящийся им манифест о федерализации не коснется Венгерского королевства. В свою очередь, чехам и южным славянам идея федеративного государства уже не казалась привлекательной, ведь Антанта обещала больше – полную независимость. Карл уже не приказывал, а упрашивал, просил и даже умолял, но было поздно. Народы отказывались подчиняться своему монарху. 12 октября в Праге начались забастовки и демонстрации с требованиями независимости и для чехов со словаками. 14 октября они перекинулись на другие города Чехии.
16 октября император Австро-Венгрии Карл I, издал манифест «К моим верным австрийским народам» («Манифест о народах»), в котором фактически соглашался с замыслом убитого в июне 1914 года в Сараево эрцгерцога Фердинанда о преобразовании Австро-Венгрии в федерацию народов с широкими правами и полномочиями территорий. Он призвал своих подданных разных национальностей создавать национальные советы, которые могли бы выражать волю каждого народа. Это была последняя попытка спасти единство империи в условиях наметившегося развала страны, но создание таких советов лишь ускорило развал. Сам император узаконил национальные советы и тем самым дал возможность многим чиновникам и офицерам монархии со спокойной совестью начать служить своим народам.
Время для такой реформы было упущено. Создание федерации могло спасти империю, но до начала войны 1914 года. Национал-радикалы не нуждались в разрешении последнего монарха Габсбурга. Те же, кто придерживался умеренных взглядов, и не был уверен в жизнеспособности новых искусственных государств, в большинстве своем покорно шли за националистами. За ними была сила. Войска Антанты победоносно наступали и несли на своих штыках «независимость». Хотя в реальности одна зависимость – от династии Габсбургов, старой австрийско-венгерской элиты, сменялась зависимостью от ведущих западных держав, так как будущие «демократические» государства не могли существовать без опоры на внешнюю силу.
17 октября на заседании рейхсрата чешские депутаты отвергли план Карла по созданию федерации и потребовали предоставления полной независимости народам Чехии и Словакии. 19 октября во Львове собралась Украинская национальная Рада во главе с национал-демократом Константином Левицким. Она претендовала на выражение воли народа западной, австрийской» части Украины и обнародовала заявление о подготовке к провозглашению независимого западноукраинского государства. Венгры были испуганы происходящим, опасаясь, что и от них, как от австрийцев, отколются территории зависимых народов. 17 октября венгерский парламент провозгласил разрыв личной унии Венгрии и Австрии, хотя дальше этого депутаты пока не пошли и о полноценной независимости Венгрии от Австрии речи пока ещё не шло. 21 октября немецкие депутаты рейхсрата объявили себя Временным Национальным собранием Немецкой Австрии. Де юре означало уже начало конца Австро-Венгрии, хотя империя ещё существовала де -факто.
Многие австро-немецкие политики рассчитывали, что населенные немцами области распадающейся Австро-Венгрии смогут присоединиться к Германии, что было давней мечтой пангерманистов. Однако это противоречило интересам Антанты, которые не желали усиления Германии, а наоборот, её ослабления. Поэтому под давлением Запада Австрийская республика, о создании которой объявили 12 ноября, была сохранена как отдельное немецкое государство.
Улицы Будапешта 31 октября 1918 года
Свежие комментарии