Командир финской диверсионной группы Олли Паавинен окинул взглядом поляну, где его опытные бойцы расположились на отдых, грамотно выставив охранение. Особой необходимости в этом не было, поскольку сквозь заснеженный карельский лес мог пройти только настоящий лесной житель, да и, по финским данным, ближайшие части Красной армии находились как минимум в 30 км.

Легкий январский морозец бодрил, стояла полная тишина, в которой Олли совершенно неожиданно услышал неподалеку легкий хруст веток и снега и насторожился, но почти сразу же расслабился, опытным слухом распознав шаги лося. Зная, что дикие лоси не подходят близко к человеку, он не беспокоился и поэтому буквально окаменел, когда на поляну в тусклом свете зимнего рассвета вышло стадо лосей во главе с могучим самцом, на голове которого росли огромные ветвистые рога. Когда через несколько мгновений Олли опомнился и потянулся за винтовкой, лоси дружно повернули головы в сторону оторопевшего финна. Над головой каждого между рогами... торчал несущий смерть черный зрачок раструба станкового пулемета.

На рубеже 1920−1930-х годов видный советский зоолог, замдиректора по науке Московского зоопарка Петр Александрович Мантейфель высказал идею об одомашнивании лося. Профессор Мантейфель писал, что «давно пора ввести лося в список новых сельскохозяйственных животных». Действительно, лоси — Alces Alces — самый крупный вид семейства оленевых (Cervidae), ценное охотничье-промысловое животное, поэтому попытки одомашнивания лосей и превращения в мясо-молочных и ездовых животных предпринимались и ранее, хотя и без особых успехов.

Но при участии Мантейфеля было создано несколько лосиных ферм, на которых были достигнуты значительные успехи, и отчет об этих успехах, совершив причудливое путешествие по коридорам власти, в 1934 году лег на стол наркому обороны Клименту Ворошилову.

В 1932 году СССР и Финляндия подписали договор о ненападении, а в 1934-м этот договор был продлен на десять лет. Но к середине 1930-х Сталин стал опасаться, что Финляндия предоставит свою территорию Германии или Великобритании как плацдарм для нападения на СССР, ведь граница проходила всего в 32 км от Ленинграда. Война с Финляндией была лишь вопросом времени, и в наркомате обороны отдавали себе в этом отчет. Одна из важных проблем, которую требовалось решить в связи с этим, — транспортная. Малонаселенные территории, на которых предполагалось вести военные действия, были покрыты лесами и болотами. Дорог, пригодных для передвижения техники, практически не существовало, а лошади просто увязли бы в снегу.

Поэтому отчет, написанный одним из учеников профессора Мантейфеля, был внимательно изучен. Там говорилось, что лоси способны питаться подножным кормом, выносливы и могут легко передвигаться по почти непроходимой местности, включая болота, и нести значительный груз. Это показалось советским военачальникам идеальным решением одной из проблем финской войны, и на стол Сталину легла докладная записка Ворошилова следующего содержания: «Необходимо внимательнейшим образом рассмотреть вопрос и в срочном порядке создать специальный питомник... где бы выращивались лоси — не только для народного хозяйства, а специально для кавалерийских подразделений». Такой питомник вскоре был создан под Ленинградом, туда из уже существовавших питомников были переведены лучшие специалисты со своими, уже частично одомашненными питомцами.

Директором «Волосовского специального питомника № 3», расположенного неподалеку от поселка Волосово, назначили автора того самого отчета — Михаила Глухова, молодого, но уже опытного зоолога. К тому времени Глухов многого добился в одомашнивании лосей, однако при назначении перед ним поставили совсем другую задачу — превратить этих могучих лесных исполинов не просто в покорных домашних животных, а в настоящие боевые машины. Работа эта считалась настолько важной, что ее курировал лично Жданов. В случае успеха Сталин всерьез планировал пересадить кавалерийские части, расквартированные в тайге, на лосей.

Перед коллективом зоологов и военных поставили, казалось бы, совершенно неразрешимую задачу. Лоси действительно имеют множество достоинств, но при этом приручаются с большим трудом. Они не собираются в большие стада и очень пугливы — при малейшем признаке опасности бегут, не разбирая дороги, врезаясь в деревья и снося все на своем пути (и это не преувеличение: взрослый лось может весить более 600 кг и бежать со скоростью более 50 км/ч). У лосей плохое зрение, но хорошо развиты обоняние и слух — они слышат хруст валежника за 2−2,5 км! Во время гона (сезона спаривания) лоси становятся столь агрессивны, что любые попытки подчинить их воле человека оканчиваются неудачей. К тому же летом из-за особенностей терморегуляции организма лоси ведут исключительно ночной образ жизни, а днем практически не двигаются.

С 1934 по 1937 год коллектив питомника (около ста человек) смог буквально совершить невозможное. Лосят с раннего детства приучали к человеку и с помощью специально разработанных методик отрабатывали у них нужные навыки.

Согласно записям в дневнике Михаила Глухова, одной из самых сложных задач было приучить лосей не бояться звука выстрелов. Для этого рядом с лосятами ежедневно отстреливали определенное количество холостых патронов с уменьшенной навеской пороха и с каждым днем навеску увеличивали, постепенно переходя к обычным штатным патронам. Кстати, выяснилось, что лоси по-разному реагируют на выстрелы из различного оружия. Как это ни странно, спокойнее всего они относились к очередям из ДП (пехотного пулемета Дегтярева), а вот резкие пистолетные выстрелы их пугали сильнее. Поэтому вооружить лосиные подразделения планировалось именно этими пулеметами.

Были разработаны специальные седла с креплением для пулемета, однако возможность маневра заставляла желать лучшего. Бойцы-кавалеристы, которые работали в питомнике, приспособились опирать сошки пулемета на развесистые рога — этот способ оказался гораздо более удобен (хотя и был невозможен в те периоды, когда лоси сбрасывали свои ветвистые украшения). Сначала даже пробовали жестко крепить пулеметы к рогам, однако выяснилось, что вибрация при стрельбе приводила к сотрясению мозга у животных и ломала «лопаты». Все попытки сделать рога более прочными с помощью специально подобранных кормов не увенчались успехом, поэтому от жестких креплений отказались, заменив их кожаными подушечками. Позднее сошки стали опирать на концы ветвистых «лопат» — выяснилось, что в этом случае лоси выполняют функцию «самонаведения»: поворачивая голову в сторону опасности, они одновременно наводили на цель пулемет, и бойцу оставалось только скорректировать прицел и нажать на спусковой крючок.

В декабре 1937 года «Волосовский специальный питомник № 3» в сопровождении Жданова посетил лично Иосиф Виссарионович. Вождя народов особенно впечатлил момент, когда из леса вылетела лосиная кавалерия, ощетинившаяся пулеметами. Демонстрацией он остался доволен, хотя отметил тот факт, что лоси пока не обучены отличать красноармейцев от белофиннов. Объяснять Сталину, что у лосей плохое и к тому же черно-белое зрение и они не способны рассмотреть красные звезды на форме или хотя бы ее цвет, никто не решился.

Зато у военных инструкторов питомника появилась новая идея — они решили использовать феноменальный слух животных и научить их отличать интонации, которые в финском и русском языках существенно различаются. В питомник были приглашены несколько военных переводчиков, знающих финский язык, и лосей стали тренировать на «распознавание речи». И небезуспешно: животные, слух которых во много раз чувствительнее человеческого, оказались способными лингвистами и разведчиками. Они могли различать финскую речь с расстояния почти в километр, после чего условным сигналом (типа фыркания) привлекали внимание всадников или даже атаковали противника, затаптывая его ударами копыт мощных передних ног, способных одним ударом убить волка.

Однако самый главный недостаток лосиной кавалерии ни ученым, ни военным преодолеть не удалось. Лосей так и не смогли приучить собираться большими стадами, поэтому о создании огромных конных (то есть лосиных) армий, о которых мечтал товарищ Сталин, пришлось забыть. Для лосиных групп была выработана особая тактика и поставлены специфические задачи. Они должны были противостоять многочисленным мелким разведывательно-диверсионным группам врага, от которых военные ожидали серьезных неприятностей (и, как показало время, были правы). А также, разумеется, сами должны были доставлять финским войскам множество неприятностей, действуя за линией фронта мелкими группами, состоящими из 10−15 кавалеристов верхом на лосях в режиме «свободной охоты» в карельских лесах.

Согласно записям Михаила Глухова, к 1939 году в питомнике было подготовлено и обучено более 1500 боевых лосей, прошли соответствующее обучение и кавалеристы (рядом с питомником построили специальные корпуса и площадки для обучения бойцов спецкавалерии). Эксперимент оказался весьма своевременным — с весны 1939 года отношения между Финляндией и СССР начали резко ухудшаться. Жданов, несмотря на свой высокий пост (к тому времени он был членом Политбюро и Председателем Верховного совета РСФСР), по-прежнему курировал эту тему и минимум раз в месяц бывал в питомнике, чтобы лично проконтролировать процесс подготовки.

С середины года с обеих сторон начались военные приготовления, и летом, во время одного из своих визитов, Жданов задал Глухову прямой вопрос: «Михаил Александрович, вы обеспечите, как обещали, полторы тысячи подготовленных кавалеристов? Товарищ Сталин считает, что они будут нам очень нужны к октябрю». «Нет, Андрей Александрович, — честно ответил Глухов, — в октябре у лосей будет гон, в это время они не слушаются никого, даже меня». «А товарища Сталина они послушаются?» — помрачнев, спросил Жданов. «Люди — послушаются! — выкрутился Глухов. — Поэтому люди умнее лосей. Когда зовет природа, лоси не слышат никого». Такой ответ мог стоить Глухову жизни, но сошел с рук — Жданов прислушался к мнению зоолога. Что именно он доложил Сталину, история умалчивает, но в результате СССР, как известно, всеми способами затягивал дипломатические переговоры с Финляндией до конца осени. Как только гон у лосей закончился, все диверсионные группы были приведены в боевую готовность. А утром 30 ноября началась советско-финская война.

Лосиная спецкавалерия блестяще проявила себя с первого дня войны. Лоси вели себя послушно, легко пробирались по самым непроходимым лесам и подмерзшим болотам, молниеносно и почти бесшумно возникали в чаще, устраивая переполох, и так же молниеносно и почти бесшумно исчезали. Легковооруженные группы не могли доставить серьезных неприятностей регулярной армии, ограничиваясь уничтожением вражеских разведчиков и снайперов, но психологический эффект был огромен: когда на поляну в морозной тишине вываливался десяток огромных лосей, ощетинившись дулами пулеметов поверх рогов, — даже самые опытные и хладнокровные финские бойцы каменели от страха и сдавались в плен.

Как рассказала «TechInsider» Инари Яарвинен, внучка командира финской диверсионной группы Олли Паавинена, захваченного в плен, а позднее вернувшегося на родину, это стало одним из самых ярких впечатлений в его жизни: «Дед часто рассказывал эту историю и признавался, что такого страха он не испытывал в своей жизни больше никогда, даже когда его чуть было не расстреляли в плену». А те из финских бойцов, кто все же сумел уйти, потом рассказывали своему командованию такое... Командование не верило, но среди финнов поползли всяческие слухи и небылицы, породившие среди неграмотных солдат легенды о том, что «красноармейцы заключили договор с духами лесов».

В марте 1940 года советско-финская война закончилась подписанием мирного договора, и лосей вернули в питомник. Жданов лично передал Глухову похвалу Сталина: «Вы воспитали настоящих советских животных». Питомник принялись расширять, летом 1941 года планировалось построить новые корпуса и основать рядом Академию кавалерии специального назначения. Однако планам не суждено было сбыться — 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война.

Часть лосей (около полусотни) летом отправили в Белоруссию для действий в тылу врага (где их использовали партизаны, которых обучали инструкторы питомника), а остальных было решено оставить в питомнике до окончания гона и отрастания рогов. Но к тому времени началась блокада Ленинграда, а во время одного из артобстрелов снаряд попал в склад топлива по соседству с питомником. Произошел взрыв, начался пожар, который почти дотла уничтожил питомник. Михаил Глухов погиб, остались только его записи, которые чудом удалось раздобыть «TechInsider».

А вот лоси в большинстве своем остались живы — они разбежались по окружающим лесам. Впрочем, боевую выучку они не забыли. В первые послевоенные годы финские охотники натерпелись страху, сталкиваясь во время охотничьего сезона с необычным поведением животных. Лоси, не обращая никакого внимания на грохот выстрелов, выбегали прямо на охотников и яростно атаковали их, заслышав финскую речь.

Примечание редакции: данная статья опубликована в апрельском номере журнала и является первоапрельским розыгрышем.

В XVII веке Швеция из маленькой, бедной, расположенной на задворках Европы страны стала превращаться в одного из главных игроков большой политики. Немалую роль в этом сыграл король Густав II Адольф, взошедший на трон в возрасте 17 лет в 1611 году и получивший позднее благодаря своим успехам в битвах прозвище Лев Севера. После начала в 1618 году Тридцатилетней войны Швеция ввязалась в конфликт с Польшей, что требовало мощного военного флота на Балтике.

16 января 1625 года с голландским кораблестроителем Хенриком Хюбертсоном был заключен контракт на постройку нескольких кораблей, самый большой из которых должен был продемонстрировать миру мощь и величие шведского военного флота. Весной 1626 года, с некоторым запозданием, начались работы на военной верфи Блазиенхольмен. Будущий флагман назвали «Ваза» в честь деда короля — Густава I, основателя королевской династии Ваза. Король лично утвердил размеры, приказав сделать «Вазу» более узким для быстроходности и маневренности. Корабль должен быть стать настоящей грозой морей — он нес 64 пушки (48 из них были 24-фунтовыми, то есть могли стрелять 24-фунтовыми ядрами) на двух пушечных палубах. Не забыли и о внешнем эффекте — для оформления корабля из Германии и Голландии были приглашены самые искусные резчики по дереву, которые украсили «Вазу» более чем семью сотнями деревянных фигур в стиле позднего Ренессанса и раннего барокко по мотивам римской и греческой мифологии, Библии, а также шведской истории.

В 1627 году корпус «Вазы» был построен. Хенрик Хюбертсон не дожил до этого момента — он умер весной 1627 года, и корабль достаивали под руководством его брата Арента де Грота и Хенрика Якобссона. К лету 1627 года судно спустили на воду и пришвартовали напротив королевского дворца.

10 августа он был готов отправиться в свое первое плавание. Густав II Адольф ждал корабль в Пруссии, и отплытие флагмана должно было стать и актом военной пропаганды. Множество людей вышли на берег поглазеть на «Вазу» — огромный галеон водоизмещением 1200 т, длиной 69, шириной 12 и высотой 52 м. Стояла ясная летняя погода, дул легкий порывистый ветер. На борту находилось более ста человек команды (некоторые — вместе с женами и детьми, которым было разрешено сопровождать близких до выхода в открытое море). Когда «Ваза» вышел на открытое пространство гавани Стокгольма, капитан Сёфринг Ханссон поднял четыре паруса (из десяти) и отсалютовал из пушек. Налетевший порыв ветра накренил корабль, но он выровнялся. Второй порыв ветра накренил корабль сильнее, а третий стал для «Вазы» гибельным — корабль накренился, зачерпнул воду открытыми пушечными портами и буквально за несколько минут затонул у острова Бекхольмен, пройдя меньше морской мили и унеся с собой в пучину от 30 до 50 человек.

Король узнал об этом только 27 августа и приказал самым тщательным образом расследовать причины этой трагедии и наказать виновных. Капитана Ханссона, который буквально чудом уцелел во время трагедии, арестовали и обвинили в том, что экипаж был пьян, а пушки не были закреплены должным образом. Всех уцелевших офицеров допросили перед специальной комиссией, однако они поклялись, что все было сделано по правилам. Весь балласт был загружен, пушки закреплены, экипаж трезв. Якобссон на допросе заявил, что следовал расчетам Хюбертсона, который к тому времени давно покоился в земле, а Арент де Гроот напомнил, что все размеры и количество пушек «Вазы» утвердил лично король, а взять больше балласта не представлялось возможным — не было места. На вопрос комиссии «Почему же корабль утонул?» он ответил: «Это знает только Бог». Обвинить короля не решился никто.

Катастрофа стала тяжелым ударом. Корабль дорого обошелся королевской казне, поэтому почти сразу же после катастрофы стали предприниматься безуспешные попытки поднять его со дна. Удалось спасти только 53 дорогие бронзовые пушки, и то лишь более чем через 30 лет — в 1664—1665 годах это сделали водолазы Альбрехт фон Трайлебен и Андреа Пекелл. Со временем данные о точном местоположении потерялись, и «Ваза» более 300 лет покоился в забвении, укрытый 32 м воды.

Лишь в XX веке нашелся энтузиаст, которому оказалось по силам бросить вызов неумолимому ходу времени. Андерс Франзен, морской инженер и археолог-любитель, специалист по затонувшим кораблям, решил найти «Вазу». Он изучил все доступные исторические документы и три года «прощупывал» гавань с помощью своего лота. В августе 1956 года Франзен увидел в пробоотборнике кусок черного дуба. После первых спусков водолазы подтвердили — да, большой корабль с двумя пушечными палубами, вероятно, это и есть «Ваза». К находке проявила интерес вся Швеция, в том числе и король Густав VI Адольф. Поскольку корабль отлично сохранился (в слабосоленой воде Балтийского моря не живет червь-точильщик Teredo navalis), его было решено поднять.

Под корпусом корабля водолазы шведского военно-морского флота и компании «Нептун» промыли шесть тоннелей, каждый 20 м длиной. Через эти тоннели под «Вазу» завели стальные тросы, которые были закреплены на двух понтонах. В августе 1959 года из понтонов начали выкачивать воду, и донная глина отпустила корабль. С «Вазой» в подводном положении на глубине 16 м понтоны отбуксировали в более удобное место гавани и стали готовить к финальному подъему. И вот наконец, 24 апреля 1961 года «Ваза» после 333-летнего морского плена показался на поверхности.

Вместе с кораблем было поднято более 14 000 деталей и предметов. Хотя единственным золотым изделием среди них был маленький перстень, «Ваза» оказался настоящим кладом для археологов и историков.

Чтобы поднятый корабль не рассохся, воду вытеснили с помощью этиленгликоля, который распыляли на деревянные части с 1962 по 1979 год. Реставраторы работали с деталями, как бы собирая огромный пазл с помощью стальной проволоки, которую продевали в отверстия в деревянных частях. Сохранились грот-мачта и шпор (нижняя часть) фок-мачты, а вот шпор бизань-мачты пришлось изготавливать заново. Сохранились и были восстановлены шесть из десяти парусов и часть такелажа. Корабль решили продемонстрировать в зимней оснастке — со снятой верхней частью такелажа, поскольку именно так корабли ставили на зимнюю стоянку.

В 1988 году корабль был переведен в новое, специально построенное здание, а в 1990 году состоялось официальное открытие музея «Вазы», самого старого парусного корабля в мире. В настоящее время это один из самых посещаемых музеев Швеции.

Подводя черту под историей «Вазы», выскажем современную точку зрения на причины его гибели. Как часто бывает, виноваты многие. Король Густав I Адольф приказал оснастить корабль слишком большим количеством пушек и уменьшить его ширину. Опытный корабел Хенрик Хюбертсон не решился возразить королю. Его ранняя смерть тоже внесла свою долю в трагический исход. Адмирал Клас Флеминг незадолго до выхода «Вазы» в плавание, как и полагалось, провел испытания корабля на остойчивость. 30 матросов перебегали с одного борта на другой, после третьей перебежки адмирал увидел, что корабль может перевернуться, и прекратил испытания. Но отменить приказ короля о выходе в море тоже не решился. Капитан Ханссон также несет свою долю вины — он не должен был выходить на новом корабле в море с открытыми пушечными портами.

В любом случае «Ваза» был одним из первых военных кораблей своего класса — фактически экспериментальным. После его гибели были сделаны выводы, и множество кораблей с двумя, тремя и даже четырьмя пушечными палубами успешно бороздили моря еще два столетия.