19 МАТЬ

 

 

19 ян­ва­ря 1917

 

И про­хо­дят ча­сы, по­сте­пен­но ис­че­зая, по­доб­но не­ре­аль­ным гре­зам...

 

23 ян­ва­ря 1917

 

Ты на­пол­нил мое су­ще­ст­во та­кой со­вер­шен­ной, та­кой ин­тен­сив­ной лю­бо­вью, кра­со­той и ра­до­стью, что мне ка­жет­ся не­воз­мож­ным, что­бы она не мог­ла быть пе­ре­да­на.

Она, как пы­лаю­щий очаг, от­ку­да ды­ха­ние мыс­ли да­ле­ко раз­но­си­ло мно­же­ст­во искр, ко­то­рые, вхо­дя в тай­ник че­ло­ве­че­ских сер­дец, за­жи­га­ли дру­гие та­кие же огонь­ки, огонь­ки Тво­ей бо­же­ст­вен­ной Люб­ви, О Господь , той люб­ви, ко­то­рая тол­ка­ет и тя­нет все че­ло­ве­че­ские су­ще­ст­ва не­от­вра­ти­мо к Те­бе. О, мой слад­кий Гос­подь, яви ми­лость, да­бы это бы­ло не толь­ко ви­де­ние мое­го вос­хи­щен­но­го соз­на­ния, но дей­ст­ви­тель­но ре­аль­но­стью, имею­щей си­лу из­ме­нить все су­ще­ст­ва и ве­щи.

Яви ми­лость, да­бы эта лю­бовь, эта кра­со­та и ра­дость, пе­ре­пол­няю­щие все мое су­ще­ст­во, ко­то­рое ед­ва ли дос­та­точ­но силь­но, что­бы вы­не­сти их ин­тен­сив­ность, смог­ли бы так­же пе­ре­пол­нить соз­на­ние всех тех, ко­го я ви­де­ла, всех тех, о ком я ду­ма­ла, а так­же и тех, о ком я ни­ко­гда не ду­ма­ла и не ви­де­ла... Яви ми­лость, да­бы все смог­ли про­бу­дить­ся к осоз­на­нию Твое­го бес­ко­неч­но­го Бла­жен­ст­ва!

О, мой слад­кий Гос­подь, на­пол­ни их серд­ца ра­до­стью, лю­бо­вью и кра­со­той.

 

25 ян­ва­ря 1917

 

О, лу­че­зар­ная Лю­бовь, на­пол­няю­щая все мое су­ще­ст­во, де­лаю­щая его ра­до­ст­ным, по­лу­че­на и от­да­на ли Ты? Ни­кто не мо­жет ска­зать, ибо Ты по­лу­ча­ешь Се­бя са­мо­го и от­да­ешь Са­мо­го се­бя, Се­бе; су­ще­ст­во в вы­со­чай­шей сте­пе­ни дей­ст­вен­ное и вос­при­им­чи­вое, од­но­вре­мен­но пре­бы­ваю­щее во всех ве­щах и в ка­ж­дом су­ще­ст­ве.

 

29 ян­ва­ря 1917

 

В ми­ре форм ос­к­вер­не­ние Кра­со­ты та­кая же ве­ли­кая ошиб­ка, как и ос­к­вер­не­ние Ис­ти­ны в ми­ре идей. Ибо Кра­со­та - это по­кло­не­ние При­ро­ды, пред­ла­гае­мое вер­хов­но­му Вла­ды­ке все­лен­ной; Кра­со­та - это бо­же­ст­вен­ный язык форм. И соз­на­ние Бо­же­ст­вен­но­го, ко­то­рое бы не про­яв­ля­лось внеш­не че­рез по­ни­ма­ние и вы­ра­же­ние Кра­со­ты, бы­ло бы не пол­ным соз­на­ни­ем.

Но ис­тин­ную Кра­со­ту так­же труд­но рас­по­знать и по­нять, она пре­бы­ва­ет пре­вы­ше все­го, что жи­вет, как и лю­бое дру­гое вы­ра­же­ние Бо­же­ст­вен­но­го; ее от­кры­тие и вы­ра­же­ние тре­бу­ет та­кой же боль­шой им­пер­со­наль­но­сти и от­ка­за от эго, ка­кую тре­бу­ет Ис­ти­на и Бла­жен­ст­во. Чис­тая Кра­со­та уни­вер­саль­на, и нуж­но быть уни­вер­саль­ным, что­бы ви­деть и рас­по­зна­вать ее.

О Господь Кра­со­ты, как мно­го оши­бок я со­вер­ши­ла про­тив Те­бя, как мно­го еще со­вер­шаю... Дай же мне со­вер­шен­ное по­ни­ма­ние Твое­го За­ко­на, да­бы я смог­ла не оши­бать­ся, сно­ва хра­ня его. Лю­бовь бу­дет не пол­ной без Те­бя, Ты - один из са­мых изы­скан­ных ее ук­ра­ше­ний; Ты - од­на из са­мых гар­мо­нич­ных ее улы­бок. Вре­ме­на­ми, я не по­ни­ма­ла Твою роль, но в глу­би­нах сво­его серд­ца я все­гда лю­би­ла Те­бя, и са­мые стро­гие и ра­ди­каль­ные уче­ния не унич­то­жи­ли во мне огонь по­кло­не­ния, ко­то­рый я с дет­ст­ва по­свя­ща­ла Те­бе.

Ты во­все не то, что лю­ди тщет­но ду­ма­ют о Те­бе, Ты во­все не при­вя­зан к той или иной фор­ме жиз­ни; воз­мож­но про­бу­дить Те­бя и за­ста­вить си­ять в ка­ж­дой фор­ме, но для это­го нуж­но рас­крыть Твой сек­рет...

О Господь Кра­со­ты, дай же мне со­вер­шен­ное по­ни­ма­ние Твое­го За­ко­на, да­бы я мог­ла не оши­бить­ся, хра­ня его, да­бы Ты смог стать во мне гар­мо­нич­ным осу­ще­ст­в­ле­ни­ем Гос­по­да Люб­ви.

 

27 мар­та 1917

 

(Об­ще­ние в диа­ло­ге, про­ис­хо­див­шее в хо­де ме­ди­та­ции)

 

Смот­ри: ты ви­дишь жи­вую фор­му и три не­оду­шев­лен­ных об­раза. Жи­вая фор­ма оде­та в фио­ле­то­вое, три дру­гие соз­да­ны из пы­ли, но очи­ще­ны и про­свет­ле­ны. И толь­ко в ти­ши­не без­мол­вия жи­ву­щая фор­ма мо­жет, про­пи­ты­вая три дру­гие, объ­е­ди­нить их для то­го, что­бы пре­об­ра­зо­вать их в жи­вое и дей­ст­вую­щее одея­ние.

* * *

О Господь , Ты зна­ешь, что я при­над­ле­жу толь­ко Те­бе, и что мое су­ще­ст­во со спо­кой­ной и глу­бо­кой ра­до­стью при­дер­жи­ва­ет­ся все­го то­го, что Ты да­ешь ему.

* * *

"Я знаю о тво­ей вер­но­сти, но я бы уси­лил твое соз­на­ние и для это­го про­бу­дил бы то, что все еще спит внут­ри те­бя. От­крой свои гла­за све­ту и в про­зрач­ном зер­ка­ле ума от­ра­зить­ся то, что ты долж­на уз­нать

* * *

Гос­подь, все без­молв­но в мо­ем су­ще­ст­ве и ждет... "Стук­ни в дверь соз­на­ния и дверь для те­бя от­кро­ет­ся."

* * *

Ре­ка стру­ит­ся про­зрач­ная и чис­тая; ее не­пре­рыв­ный по­ток об­ру­ши­ва­ет­ся с не­бес на зем­лю. Но что же Ты хо­тел ска­зать мне, что я долж­на по­нять?

* * *

"Твое без­мол­вие еще не дос­та­точ­но глу­бо­ко: что-то еще ше­ве­лит­ся в тво­ем уме...

"Огонь ду­ши дол­жен быть ви­ден сквозь ву­аль про­яв­ле­ния, но эта ву­аль долж­на быть чис­той и яс­ной, по­доб­на сло­вам, ос­тав­лен­ным на све­тя­щем­ся эк­ра­не. И все это долж­но быть со­хра­не­но в чис­то­те твое­го серд­ца, как за­се­ян­ный луг по­крыт и за­щи­щен сне­гом."

"Сей­час, ко­гда ты по­сея­ла се­ме­на в по­ле и ос­та­ви­ла сим­во­лы на эк­ра­не, ты мо­жешь вер­нуть­ся к твое­му ти­хо­му без­мол­вию, ты мо­жешь ид­ти на­зад в свое ти­хое убе­жи­ще, что­бы об­но­вить свои си­лы в бо­лее глу­бо­ком и бо­лее ис­тин­ном соз­на­нии. Ты мо­жешь по­за­быть свою соб­ст­вен­ную лич­ность и сно­ва най­ти оча­ро­ва­ние все­лен­ско­го."

"Пусть по­кой пре­бы­ва­ет с то­бой в эти ча­сы от­ды­ха, но не за­будь о по­буд­ке, ко­то­рая вско­ре за­зву­чит."

"Ты еще бу­дешь улы­бать­ся, гля­дя на свою судь­бу, го­во­ря­щую те­бе."

"Твое серд­це бу­дет ис­поль­зо­вать вер­нув­шую­ся си­лу."

"Ты долж­на быть дро­во­се­ком, свя­зы­ваю­щим вя­зан­ку дров."

"Ты долж­на быть боль­шим ле­бе­дем с рас­про­стер­ты­ми крыль­я­ми, ко­то­рый очи­ща­ет ви­де­ние сво­ей жем­чуж­ной бе­лиз­ной и со­гре­ва­ет все серд­ца сво­им бе­лым пу­хом.

"Ты по­ве­дешь их всех к их вы­со­чай­шей судь­бе."

"Ты ви­де­ла очаг и ди­тя. Од­но при­вле­ка­ло дру­гое, и оба бы­ли сча­ст­ли­вы; один, по­то­му, что пы­лал, дру­гой, по­то­му, что бы­ло те­п­ло.

"Ты ви­де­ла это в сво­ем серд­це, в этом тор­же­ст­вую­щем оча­ге, ко­то­рый толь­ко ты мо­жешь не­сти, не раз­ру­шая его. Ес­ли дру­гие кос­нуть­ся его, они бу­дут унич­то­же­ны им. Не по­зво­ляй лю­дям под­хо­дить слиш­ком близ­ко к не­му. Ди­тя же дол­жен знать, что он не дол­жен тро­гать ос­ле­пи­тель­ное пла­мя, ко­то­рое так силь­но его при­вле­ка­ет. Из­да­ле­ка оно со­гре­ет его и ос­ве­тит его серд­це, слиш­ком близ­ко, оно мо­жет сжечь его дот­ла.

"Еди­ный один мо­жет жить без стра­ха в этом серд­це, ибо он есть тот луч, ко­то­рый в дей­ст­ви­тель­но­сти раз­жег его. Он как са­ла­ман­д­ра все­гда воз­ро­ж­да­ет­ся из пла­ме­ни."

"Дру­гой, пре­бы­ва­ет ввер­ху и не бо­ит­ся сго­реть: это не­за­пят­нан­ный фе­никс, - пти­ца, спус­каю­щая­ся с не­бес, ко­то­рая зна­ет, как вер­нуть­ся ту­да.

"Пер­вый - есть Си­ла реа­ли­за­ции"

"Дру­гой - это Свет."

"И тре­тий - это вы­со­чай­шее Соз­на­ние."

* * *

О Господь , я слы­шу Те­бя и ле­жу ниц у Тво­их стоп: Ты от­крыл мне две­ри; Ты от­крыл мне гла­за, и ночь не­мно­го ос­вет­ли­лась...

 

30 мар­та 1917

 

* Есть осо­бое ве­ли­чие в том, что­бы не ду­мать о се­бе. Ис­пы­ты­вать по­треб­ность, зна­чит, при­зна­вать свою сла­бость, пре­тен­до­вать на что-то, оз­на­ча­ет, что мы ли­ше­ны то­го, на что пре­тен­ду­ем. Же­лать, зна­чит быть не­со­стоя­тель­ным, то есть со­гла­сить­ся со сво­ей ог­ра­ни­чен­но­стью и при­знать­ся в не­спо­соб­но­сти ее пре­одо­леть. Ес­ли бы толь­ко че­ло­век в си­лу сво­его ис­тин­но­го дос­то­ин­ст­ва, стал на­столь­ко бла­го­ро­ден, что су­мел бы от­верг­нуть же­ла­ние! Как уни­зи­тель­но про­сить от жиз­ни что-то для се­бя или от Вы­со­чай­ше­го Соз­на­ния, вдох­нов­ляю­ще­го ее! Как уни­зи­тель­но для нас и как не­ве­же­ст­вен­но ос­кор­би­тель­но для Не­го! По­сколь­ку нам дос­туп­но все и толь­ко эгои­сти­че­ская ог­ра­ни­чен­ность на­ше­го су­ще­ст­ва не по­зво­ля­ет нам на­сла­ж­дать­ся всей все­лен­ной так же пол­но и не­по­сред­ст­вен­но, как мы вла­де­ем соб­ст­вен­ным те­лом и тем, что его ок­ру­жа­ет. *

Та­ким же долж­но быть на­ше от­но­ше­ние к сред­ст­вам для дей­ст­вия.

О, Ты, кто оби­та­ет в мо­ем серд­це и на­прав­ля­ет все Сво­ей вер­хов­ной Во­лей, Ты ска­зал мне год на­зад: сжечь все мос­ты и бро­сит­ся стре­ми­тель­но в Не­из­вест­ное, как Це­зарь, пе­ре­хо­дя Ру­би­кон, что оз­на­ча­ло для не­го: Ка­пи­то­лий или Ска­ла пре­ткно­ве­ния.

По­том Ты скрыл от мо­их глаз ре­зуль­тат дей­ст­вия. И сей­час все еще Ты хра­нишь его в тай­не. И, все же, Ты зна­ешь, что моя ров­ность ос­та­нет­ся та­кой же: как пе­ред ли­цом ве­ли­чия, так и пе­ред ли­цом убо­го­сти.

Ты за­хо­тел, что бу­ду­щее долж­но быть не­из­вест­ным для ме­ня, и что я долж­на про­дви­гать­ся впе­ред с пол­ным до­ве­ри­ем, да­же не зная, ку­да бу­дет вес­ти до­ро­га.

Ты по­же­лал, что я долж­на воз­ло­жить за­бо­ту о мо­ей судь­бе пол­но­стью в Твои ру­ки и от­ка­за­лась от вся­кой лич­ной оза­бо­чен­но­сти.

Это оп­ре­де­лен­но оз­на­ча­ет то, что мой путь дол­жен быть дев­ст­вен­ным да­же для мо­ей мыс­ли.

 

31 мар­та 1917*

 

Вся­кий раз, ко­гда серд­це на­чи­на­ет уча­щен­но бить­ся от то­го, что его кос­ну­лось Твое бо­же­ст­вен­ное ды­ха­ние, на Зем­ле ста­но­вит­ся еще пре­крас­нее, воз­дух на­пол­ня­ет­ся упои­тель­ным аро­ма­том, и все во­круг ста­но­вит­ся еще бо­лее бла­го­при­ят­ным.

Так ве­ли­ка Твоя власть, О Господь все­го су­ще­го, что и ис­кры Тво­ей ра­до­сти дос­та­точ­но, что­бы раз­ве­ять эту Тьму и это го­ре, а един­ст­вен­ный луч сла­вы Тво­ей спо­со­бен вос­пла­ме­нить и мерт­вый ка­мень, оза­рить са­мое мрач­ное соз­на­ние!

Ты осы­пал ме­ня свои­ми ми­ло­стя­ми, Ты рас­крыл мне мно­го тайн, дал вку­сить не­ожи­дан­ную и не­ча­ян­ную ра­дость, но ни­ка­кая ми­лость Твоя не срав­нит­ся с той, что Ты да­ришь мне, ко­гда серд­це уча­щен­но бьет­ся от встре­чи с Тво­им бо­же­ст­вен­ным ды­ха­ни­ем.

В эти бла­го­дат­ные ча­сы гимн ра­до­сти зву­чит по всей зем­ле, тра­вы вос­тор­жен­но ше­ле­стят, ис­крит­ся све­том воз­дух, де­ре­вья воз­но­сят к не­бе­сам свою пла­мен­ную мо­лит­ву, пе­ние птиц пре­вра­ща­ет­ся в пса­лом, мор­ские вол­ны взды­ма­ют­ся в такт люб­ви, улыб­ки де­тей го­во­рят о бес­ко­неч­ном, а в гла­зах лю­дей све­тит­ся ду­ша.

Ска­жи, да­ру­ешь ли Ты мне эту вос­хи­ти­тель­ную власть ро­ж­дать в то­мя­щих­ся серд­цах по­доб­ные вос­хо­ды, рас­кры­вать соз­на­ние лю­дей к Твое­му не­яв­но­му при­сут­ст­вию, за­жечь в этом пус­том и го­ре­ст­ном ми­ре ис­кру Твое­го ис­тин­но­го Рая? Ка­кое сча­стье, ка­кие со­кро­ви­ща, ка­кие зем­ные си­лы мо­гут срав­нить­ся с этим чу­дес­ным да­ром!

О Господь , ни­ко­гда не мо­ли­ла я Те­бя тщет­но, так как это Ты во мне сам к Се­бе об­ра­ща­ешь­ся.

И так, ка­п­ля по ка­п­ле, Ты по­зво­ля­ешь про­ли­вать­ся бла­го­дат­ным до­ж­дем жи­во­тво­ря­ще­му и ис­це­ляю­ще­му све­ту Тво­ей все­мо­гу­щей люб­ви. Ко­гда же ка­п­ли веч­но­го све­та мяг­ко ло­жат­ся на наш оку­тан­ный тем­ным не­ве­же­ст­вом мир, они - как по­ток зо­ло­тых звезд, что па­да­ют од­на за дру­гой на зем­лю с тем­но­го не­бо­сво­да.

И в бла­го­го­вей­ном поч­те­нии все скло­ня­ет­ся пе­ред этим во­зоб­нов­ляю­щим­ся чу­дом.

 

1 ап­ре­ля 1917

 

Ты по­ка­зал мо­ей без­молв­ной и ожи­даю­щей ду­ше все ве­ли­ко­ле­пие ог­нен­ных пей­за­жей: празд­нич­ные де­ре­вья и оди­но­кие тро­пин­ки, ка­жет­ся взби­раю­щие­ся в не­бе­са.

Но о мо­ей судь­бе Ты ни­че­го не ска­зал мне. Долж­на ли она быть скры­та от ме­ня?...

Сно­ва вез­де я ви­жу де­ре­вья виш­ни: Ты воз­ло­жил ма­ги­че­скую си­лу в ее цве­ты, ка­жет­ся, что они го­во­рят о Тво­ем един­ст­вен­ном При­сут­ст­вии, они при­но­сят с со­бой улыб­ку Бо­же­ст­вен­но­го.

Мое те­ло от­ды­ха­ет, и моя ду­ша рас­цве­та­ет в све­те: ка­кое оча­ро­ва­ние Ты воз­ло­жил в эти цве­ту­щие де­ре­вья?

О, Япо­ния, этот твой ук­ра­шен­ный празд­ник - есть вы­ра­же­ние доб­рой во­ли, - это чис­тей­шее жерт­во­при­но­ше­ние и за­лог тво­ей вер­но­сти, - это твой спо­соб вы­ра­же­ния, ибо ты - есть зер­ка­ло не­бес.

И сей­час здесь ве­ли­ко­леп­ная стра­на вы­со­ких гор по­кры­тых со­сна­ми с бо­га­то рас­па­хан­ны­ми до­ли­на­ми. И эти ма­лень­кие ро­зо­вые ро­зы, при­не­сен­ные ки­тай­цем - они как обе­ща­ние о не­да­ле­ком бу­ду­щем.

 

7 ап­ре­ля 1917*

 

В глу­бо­кой со­сре­до­то­чен­но­сти, ох­ва­тив­шей ме­ня, я по­ни­маю, что ото­жде­ст­ви­лась с цвет­ком виш­ни, а че­рез не­го со все­ми ее цве­та­ми и, все глуб­же по­гру­жа­ясь в ее соз­на­ние, ве­до­мая го­лу­биз­ной по­то­ка си­лы, я са­ма ста­ла виш­не­вым де­ре­вом, тя­ну­щим­ся к не­бе­сам мно­же­ст­вом рук-вет­вей, усы­пан­ных жерт­вую­щи­ми со­бой цве­та­ми. И я ус­лы­ша­ла:

"Раз уж ты ста­ла еди­ной с ду­шой виш­не­во­го де­ре­ва, то знай, что в этой об­ра­щен­ной к не­бе­сам мо­лит­ве цве­тов - сам Гос­подь пре­под­но­сит се­бя".

Ко­гда я на­пи­са­ла это, все ис­чез­ло, но те­перь в мо­их ве­нах те­кут со­ки виш­не­во­го де­ре­ва, а вме­сте с ни­ми ни с чем не­срав­ни­мые мощь и по­кой. И есть ли раз­ли­чие ме­ж­ду че­ло­ве­че­ским те­лом и те­лом де­ре­ва? На са­мом де­ле его нет: их ожив­ля­ет од­но и то же Соз­на­ние.

Виш­не­вое же де­ре­во на­шеп­ты­ва­ет мне:"В цвет­ке виш­ни со­дер­жит­ся ле­кар­ст­во от ка­при­зов вес­ны".

 

9 ап­ре­ля 1917

 

Ко­гда од­на­ж­ды пе­ре­се­ка­ешь по­рог Твое­го цар­ст­ва Все­ве­де­ния и вся­кий раз, воз­вра­ща­ясь в мен­таль­ный мир, ка­ж­дая мысль, ко­то­рую име­ешь там, ка­жет­ся чу­дес­ной и не­объ­яс­ни­мой про­бле­мой, ко­то­рую ты ни­ко­гда не мог се­бе да­же пред­ста­вить рань­ше.

Ввер­ху нет во­про­сов, в том спо­кой­ном без­мол­вии все во­ве­ки из­вест­но. Вни­зу, все но­во, не­из­вест­но, не­ожи­дан­но.

И эти двое встре­ча­ют­ся в од­ном един­ст­вен­ном соз­на­нии, при­но­ся до­вер­чи­вое изум­ле­ние - ис­точ­ник Ми­ра, Све­та, и Ра­до­сти.

 

10 ап­ре­ля 1917

 

Мое серд­це по­гру­зи­лось в сон в са­мые глу­би­ны мое­го су­ще­ст­ва...

Вся зем­ля в суе­те и вол­не­нии не­пре­рыв­но­го из­ме­не­ния; вся жизнь на­сла­ж­да­ет­ся и стра­да­ет, стре­мит­ся, бо­рет­ся и по­бе­ж­да­ет, раз­ру­ша­ет­ся и фор­ми­ру­ет­ся сно­ва.

Мое серд­це по­гру­зи­лось в сон в са­мые глу­би­ны мое­го су­ще­ст­ва...

Во всех этих бес­чис­лен­ных и раз­но­об­раз­ных эле­мен­тах я яв­ля­юсь дви­же­ни­ем Во­ли, дей­ст­ви­ем Мыс­ли, осу­ще­ст­в­ляю­щей Си­лой, Ма­те­ри­ей, ко­то­рая при­ве­де­на в дви­же­ние.

Мое серд­це по­гру­зи­лось в сон в са­мые глу­би­ны мое­го су­ще­ст­ва.

Боль­ше нет лич­ных ог­ра­ни­че­ний, боль­ше нет ин­ди­ви­ду­аль­но­го дей­ст­вия, боль­ше нет ни­ка­кой от­де­лён­ной кон­цен­тра­ции, соз­даю­щей кон­фликт, ни­че­го, лишь од­но и бес­ко­неч­ное Един­ст­во.

Мое серд­це по­гру­зи­лось в сон в са­мые глу­би­ны мое­го су­ще­ст­ва.

 

28 ап­ре­ля 1917*

 

О, мой бо­же­ст­вен­ный Гос­подь, явив­ший­ся ко мне этой но­чью во всем сво­ем лу­че­зар­ном ве­ли­ко­ле­пии, Ты мо­жешь в мгно­ве­ние ока сде­лать это су­ще­ст­во со­вер­шен­но чис­тым, свет­лым, про­зрач­ным, соз­на­тель­ным. В Тво­ей вла­сти ос­во­бо­дить его от его по­след­них тем­ных пя­тен, из­ба­вить от по­след­них пред­поч­те­ний. В Тво­ей вла­сти... но не это ли Ты ис­пол­нил се­го­дняш­ней но­чью, ко­гда его про­ни­за­ли Твои бо­же­ст­вен­ные то­ки и Твой не­вы­ра­зи­мый свет? Ви­ди­мо да, раз я ощу­щаю в се­бе сверхъ­ес­те­ст­вен­ную си­лу, вну­шаю­щую по­кой и без­гра­нич­ность. По­мо­ги мне не упасть с этой вер­ши­ны; по­мо­ги на­все­гда во­ца­рить­ся этом ми­ру в су­ще­ст­ве мо­ем, не толь­ко в глу­би­не его, где он гос­под­ству­ет уже дав­но, но и в са­мых мо­их внеш­них про­яв­ле­ни­ях, в мель­чай­ших тай­ни­ках мое­го серд­ца, в са­мых не­зна­чи­тель­ных по­ступ­ках.

При­вет­ст­вую Те­бя, о, По­ве­ли­тель, Спа­си­тель наш!

"Вот! Цве­ты и бла­го­сло­ве­ние! Улыб­ка бо­же­ст­вен­ной люб­ви! Она без пред­поч­те­ния и от­вра­ще­ния. Она из­лу­ча­ет свет на всех еди­ным то­ком и ни­ко­гда не за­би­ра­ет на­зад сво­их чу­дес­ных да­ров"!

Веч­ная Мать, с ра­до­стью рас­крыв свои объ­я­тия ми­ру, из­ли­ва­ет не­увя­даю­щую све­жесть сво­ей пре­чис­той Люб­ви!

 

13 ию­ля 1917 Ака­ку­ра

 

Как-то я пи­са­ла:

"Мое серд­це по­гру­зи­лось в сон в са­мые глу­би­ны мое­го су­ще­ст­ва..." Про­сто ли в сон? Я не ве­рю в это. Я ду­маю, что оно со­вер­шен­но стих­ло, воз­мож­но, на­ве­ки. От сна про­бу­ж­да­ют­ся, из это­го спо­кой­ст­вия не вы­па­да­ешь на­зад. И с то­го дня я не за­ме­ча­ла ни­ка­ко­го воз­вра­та. Вме­сто че­го-то очень силь­но скон­цен­три­ро­ван­но­го, ко­то­рое дол­гое вре­мя бы­ло вре­мя от вре­ме­ни воз­бу­ж­ден­ным, при­шла не­объ­ят­ность та­кая об­шир­ная, спо­кой­ная и без­мя­теж­ная, на­пол­нив­шая все су­ще­ст­во, или, вер­нее, мое су­ще­ст­во бы­ло вплав­ле­но в это, ибо как, то, что без­гра­нич­но, мо­жет со­дер­жать­ся в фор­ме?

И эти ве­ли­кие го­ры со свои­ми спо­кой­ны­ми очер­та­ния­ми, ко­то­рые я ви­жу из сво­его ок­на, вы­ся­щие­ся ве­ли­че­ст­вен­но, под­ни­ма­ют­ся вверх до са­мо­го го­ри­зон­та в со­вер­шен­ной гар­мо­нии с рит­мом мое­го су­ще­ст­ва, на­пол­нен­но­го бес­ко­неч­ным по­ко­ем. О Господь , смо­жешь ли Ты ов­ла­деть Тво­им цар­ст­вом? Или, вер­нее, этой ча­стью Твое­го цар­ст­ва, ибо те­ло еще тем­но и не­ве­же­ст­вен­но, от­ве­ча­ет еще сла­бо и не­пла­стич­но. Бу­дет ли и оно од­на­ж­ды очи­ще­но, как и все ос­таль­ное? Бу­дет ли то­гда Твоя по­бе­да пол­ной? Не име­ет зна­че­ния. Этот ин­ст­ру­мент яв­ля­ет­ся тем, что хо­чешь Ты и его бла­жен­ст­во чис­то и не­за­пят­нан­но.

 

24 сен­тяб­ря 1917* То­кио

 

Ты под­чи­нил ме­ня стро­гой дис­ци­п­ли­не; сту­пень за сту­пе­нью взби­ра­лась я по ле­ст­ни­це, ко­то­рая ве­дет к Те­бе, и в вос­хи­ти­тель­ных вы­со­тах Ты дал мне вку­сить со­вер­шен­ной ра­до­сти еди­не­ния с То­бой. То­гда, по­слуш­ная при­ка­зу Твое­му, спус­ти­лась я сту­пень за сту­пе­нью к низ­шим про­яв­ле­ни­ям и по­верх­но­ст­ным со­стоя­ни­ям соз­на­ния, вновь всту­пая в кон­такт с те­ми ми­ра­ми, ко­то­рые я ос­та­ви­ла, да­бы об­на­ру­жить Те­бя. И вот, ко­гда спус­ти­лась я к са­мо­му под­но­жию ле­ст­ни­цы, все ста­ло и во мне и во­вне, на­столь­ко без­ра­до­ст­ным и бес­цвет­ным, что я пе­ре­ста­ла по­ни­мать что-ли­бо...

Че­го же Ты все-та­ки ожи­да­ешь от ме­ня и ка­кая поль­за в этой мед­лен­ной и дол­гой под­го­тов­ке, ес­ли все за­вер­ша­ет­ся тем, к че­му боль­шин­ст­во лю­дей при­хо­дит безо вся­кой дис­ци­п­ли­ны?

Как воз­мож­но, что­бы по­сле все­го ви­ден­но­го мною, все­го пе­ре­жи­то­го, по­сле то­го, как я бы­ла вве­де­на в свя­тая свя­тых Твое­го зна­ния, и ста­ла при­ча­ст­ной Те­бе, Ты да­ро­вал мне та­кой на­ро­чи­то за­уряд­ный ин­ст­ру­мент в та­ком за­уряд­ном ок­ру­же­нии? По­ис­ти­не, не­ис­по­ве­ди­мы Твои пу­ти...

По­че­му, по­мес­тив в серд­це мо­ем чис­тый ал­маз Твое­го со­вер­шен­но­го Сча­стья, Ты по­зво­ля­ешь его по­верх­но­сти от­ра­жать па­даю­щие на не­го из­вне те­ни и ос­тав­ля­ешь в та­ком не­ожи­дан­ном ви­де, что да­же со­кро­ви­ще да­ро­ван­но­го мне Ми­ра Твое­го мо­жет по­ка­зать­ся без­ре­зуль­тат­ным? По­ис­ти­не - это тай­на, и она пре­вос­хо­дит мое по­ни­ма­ние.

По­че­му по­сле то­го, как Ты да­ро­вал мне этот глу­бо­кий внут­рен­ний по­кой, Ты доз­во­ля­ешь мо­ей ре­чи зву­чать не­уго­мон­но, а мыс­ли быть за­хва­чен­ной та­ки­ми ник­чем­ны­ми ве­ща­ми? По­че­му?.. Я мог­ла бы во­про­шать бес­ко­неч­но и, по-ви­ди­мо­му, все так же без­ус­пеш­но...

Мне нуж­но скло­нить­ся пе­ред Тво­им при­ка­зом бе­зо­го­во­роч­но при­нять Твои ус­ло­вия.

Те­перь я все­го лишь зри­тель, ко­то­рый смот­рит, как дра­кон ми­ра се­го раз­во­ра­чи­ва­ет свои бес­ко­неч­ные коль­ца.

...

(не­сколь­ко дней спус­тя)

 

Гос­подь, как мно­го раз, по­лу­чая путь, да­ро­ван­ный Тво­им ука­зом я умо­ля­ла Те­бя:"Из­бавь ме­ня от этой гол­го­фы зем­но­го соз­на­ния; по­зволь мне по­гру­зит­ся в Твое вы­со­чай­шее един­ст­во." Но моя мо­лит­ва ма­ло­душ­на, я знаю, ибо она ос­та­ет­ся не­осу­ще­ст­в­лен­ной.

 

15 ок­тяб­ря 1917*

 

В от­чая­нии взы­ва­ла я к Те­бе, о, По­ве­ли­тель мой, и Ты от­ве­тил на мой зов.

У ме­ня нет пра­ва се­то­вать на те ус­ло­вия, в ко­то­рых я на­хо­жусь; раз­ве не со­от­вет­ст­ву­ют они то­му, чем я яв­ля­юсь?

От­то­го, что Ты при­вел ме­ня к пред­две­рию Твое­го ве­ли­ко­ле­пия и да­ро­вал мне ра­дость Тво­ей гар­мо­нии, я ре­ши­ла, что дос­тиг­ла це­ли: на са­мом же де­ле Ты про­сто ос­мот­рел свой ин­ст­ру­мент в со­вер­шен­ной чис­то­те Твое­го све­та и сно­ва от­дал его на су­ро­вый суд ми­ра се­го, что­бы вновь он был рас­плав­лен и очи­щен.

В та­кие ча­сы пре­дель­но­го и из­ну­ри­тель­но­го уст­рем­ле­ния я ви­жу, чув­ст­вую, что Ты с го­ло­во­кру­жи­тель­ной ско­ро­стью ве­дешь ме­ня по пу­ти пре­об­ра­же­ния, и все су­ще­ст­во мое тре­пе­щет от соз­на­ния при­ча­ст­но­сти к Бес­ко­неч­но­му.

И так Ты да­ру­ешь мне тер­пе­ние и си­лу пре­одо­леть но­вое тяж­кое ис­пы­та­ние.

 

25 но­яб­ря 1917*

 

О, По­ве­ли­тель мой, от­то­го что я в ми­ну­ту от­чая­ния со всей ис­крен­но­стью сво­ей твер­ди­ла: "Да бу­дет во­ля Твоя", Ты явил­ся мне в лу­чах сла­вы Сво­ей. Я про­стер­лась у ног Тво­их, на гру­ди Тво­ей на­шла при­бе­жи­ще. Ты на­пол­нил мое су­ще­ст­во Сво­им бо­же­ст­вен­ным све­том и бла­жен­ст­вом. Ты сно­ва под­твер­дил Свой со­юз и убе­дил в Сво­ем по­сто­ян­ном при­сут­ст­вии. Ты са­мый на­деж­ный друг, ко­то­рый ни­ко­гда не под­во­дит, Ты оли­це­тво­ря­ешь со­бой Си­лу, Под­держ­ку и Во­ди­тель­ст­во. Ты есмь Свет, раз­го­няю­щий тьму, По­бе­ди­тель, не знаю­щий по­ра­же­ний. Все про­яс­ня­ет­ся в Тво­ем при­сут­ст­вии. В ок­реп­шем серд­це вновь вспы­хи­ва­ет Аг­ни, его ве­ли­ко­ле­пие сия­ет и ут­вер­жда­ет пла­мень, очи­щаю­щий все во­круг...

Моя лю­бовь к Те­бе, ко­то­рая так дол­го по­дав­ля­лась, вновь вы­рва­лась на­ру­жу, мо­гу­чая, пол­но­вла­ст­ная и не­пре­одо­ли­мая - воз­рос­шая де­ся­ти­крат­но от тех су­ро­вых ис­пы­та­ний, ко­то­рым она под­вер­га­лась. В за­тво­ре об­ре­ла она си­лу, си­лу вый­ти на по­верх­ность су­ще­ст­ва, про­воз­гла­сить се­бя хо­зяи­ном все­го соз­на­ния и во­влечь его в свой все­по­гло­щаю­щий по­ток...

Ты ска­зал мне: "Я вер­нул­ся, что­бы уже не по­ки­дать те­бя боль­ше".

И скло­нив­шись к зем­ле, я при­ня­ла Твое обе­ща­ние.