Физик А. Московский и физиолог И. Мирзалис, опираясь на "ряд сумасшедших свойств" квантовых систем, высказали предположение, что феномены ясновидения и предвидения можно рассматривать как проявление информационного туннельного эффекта, а феномен психокинеза - как проявление активности сознания за пределами тела, реализуемого за счет того же туннельного эффекта4.
Здесь, однако, встает вопрос общефилософского или, вернее, методологического характера: стоит ли объяснять аномальные явления, руководствуясь эталонными объяснительными моделями сложившегося образца, или правильнее искать отличные от известных (в данном случае это ассоциация "с туннелем") объяснительные эталоны, где могут быть использованы допущения, выходящие за пределы общепринятых?
Д. Дубровский уверен, что одной из проблем, связанной с классификацией загадочных явлений, оказывается методологическая. Ибо в классификации пока преобладает физикалистский подход, в котором исходят из физических критериев существования, действительных в области физики и совершенно неадекватных в области психики. И. Коган в книге "Теория биологической информации", изданной в 1981г. в Москве и в 1989г. в Америке, обосновывает свою позицию тем, что в наших взаимоотношениях с окружающей средой существует ряд взаимодействий, которые принципиально не сводимы к физическим. Здесь бессмысленно искать какие-либо физические аналоги и корреляции. Он отмечает элементы парапсихологической деятельности в типичных коммуникативных отношениях. Например, умение делового человека в конфликтной ситуации бесконфликтно уладить многие проблемы или же восприятие талантливого музыканта внимающей ему завороженной аудиторией - здесь взаимодействие не описывается физическими формулами.
Б. Раушенбах, вспоминая Августина Блаженного, подчеркивает его меткое выражение о том, что чудеса не противоречат законам природы, они лишь противоречат нашим представлениям о законах природы. Каковы эти законы природы, человечество постоянно пытается узнать. Уже запрещались и генетика, и кибернетика, и квантовая механика. И с помощью запретов на изучение парапсихологических явлений наука, методология и философия мало что приобретут.
В. Зинченко приводит шокирующие факты из истории изучения парапсихологии в нашей стране. Ведущим психологам-экспертам при квалификации парапсихологических явлений в тогдашнем режиме принятия решений было предложено "не становиться на дырявый мост экспериментальных исследований, а проголосовать: "Есть парапсихологические феномены или нет. Если большинство "за", значит есть, если "нет", так и опубликуем". И стоило большой смелости в той атмосфере признать феномен парапсихологии. В. Зинченко, изучавший четверть века человеческий глаз, настоятельно подчеркивал, что есть глаз телесный, который работает "на прием", и есть глаз духовный, который работает "на выдачу". И каковы бы ни были ухищрения анатомии глаза, без глаза духовного нельзя вывести ни Рублева, ни Микеланджело, ни Моне. Точно гак же, как из биомеханики нельзя вывести танца Плисецкой. Недаром А. С. Пушкин говорил: "Душой исполненный полет"5.
Н. Бехтерева, внучка великого психиатра, академик и директор Института мозга, резюмирует свой исследовательский путь словами: "Я надеюсь, придет время, и "странные явления" будут более понятными, что, кстати, отсечет дорогу и шарлатанам всех мастей"6. Развивая ней-рофизические исследования, она столкнулась одновременно с двумя плато, разного уровня проходимости. Это уменьшало вероятность новых открытий в изучении мозга. Речь шла о целесообразности сочетания нейрофизиологического и прижизненного нейрохимического исследования мозга. Изучение его микроединиц и макропространства, получение сведений о том, что происходит в микронной зоне и что развивается в объеме всего мозга, объединение знаний о точечных событиях в мозгу и о том, что происходит в целом мозгу, давало бы возможность нового прорыва в неизвестное. Однако вызывало интерес и то, что физиологические и биохимические показатели у некоторых людей легко движутся под воздействием прямого внушения. Имеется в виду как словесный состав воздействия, так и сам интонационный рисунок голоса. И если раньше ученые строго заявляли: "Того, что я не могу измерить и зарегистрировать, не существует", то теперь они обращены в сторону изучения "странных явлений". Н. Бехтерева рассказывает о личном опыте пребывания в измененном состоянии сознания и называет весь мир паранормальных явлений Зазеркальем. К сожалению, мало кто из медиумов или экстрасенсов стремится к сотрудничеству с наукой, чтобы предложить свои экстраординарные способности в качестве объекта исследования. Тем не менее считается, что "наука взялась за поиски паранормального мира".
Размышляя о науке будущего, уместно вспомнить слова К. Шеннона: "Мы знаем прошлое, но не можем управлять им. Однако можно управлять будущим, не зная его". Действительно, наблюдения за живой природой дают возможность установить уникальную способность живой материи к корреляции будущего. Живой организм изменяет свое поведение в связи с критическими, экстремальными для него ситуациями и состояниями среды. Часто это истолковывается как защитные способности биосистем. Но как бы ни были названы подобные явления, механизм их действия неразгадан и представляет огромный интерес для науки.
Точкой соприкосновения эзотериков и ученых становится проблема корреляции будущего. Когда эзотерик, используя закон ритма, закон вибрации, закон полярности, осуществляет душевную трансмутацию, переводя себя из одного эмоционального состояния в другое, он выступает непосредственным оператором корреляции временных процессов. Однако его скорее интересуют не безличностные временные масштабы всеобщего, а личностно значимые процессы настоящего-будущего. Можно сказать, что сфера приложения эзотерических упражнений охватывает только область единичного и особенного, оставляя всеобщее на откуп спонтанности универсума. Исключение, впрочем, составляет астрология, где высказывается претензия на знание космической определенности.
Когда анализ проблемы предвидения будущего и защитных реакций организма переносится в сферу традиционного философского исследования человеческой ойкумены, то многочисленные источники, начиная от платоновских диалогов и кончая свидетельствами современников, указывают на наличие какого-то внутреннего голоса, который, .как правило, удерживает, отклоняет от действия, предостерегает или подсказывает. Знаменитая деймония Сократа (подсказки его внутреннего голоса) свидетельствует о том, что его всегда сопровождало предощущение, подававшее ему знак удержаться от того, что он намеревался сделать. В современной науке подобная проблематика существует под условным названием проблема интуиции. Она - незваный гость на балу академической науки, хотя, исторические факты свидетельствуют в ее пользу. От имени самых именитых ученых (возьмем хотя бы фигуру математика и методолога Анри Пуанкаре), роль интуиции многократно оценена в превосходной степени.
Но что есть интуиция? Французский философ А. Бергсон определял интуицию как род интеллектуальной симпатии (от греч. - сопереживание, сочувствие), путем которой переносятся вглубь предмета, чтобы слиться с тем, что есть в нем действительного и невыразимого. И если анализ оперирует с неподвижным, то интуиция помещает себя в подвижность. Интуитивизм во всех его аспектах, будь то интенция (направленность) или озарение, сохранял примат глубинного созерцания, которое раскрывает человеку внутреннюю суть вещей. Так или иначе, но притязание интуиции быть полноправным компонентом научного поиска размывает границы рациональности и приводит к формуле, когда открытие фиксируется, а путь к нему остается неизвестным. Однако всякое неизвестное, всякая тайна и есть плоскость пересечения эзотерики и науки. Ф. Капра уверен, что по мере все более глубокого проникновения в тайны природы физика, подобно мистике, имеет дело с реальностью, которая не поддается сенсорному познанию; как и мистикам, естествоиспытателям приходится сталкиваться с парадоксальной стороной нового несенсорного познания. При столкновении с парадоксами человеческий разум начинает осознавать свою ограниченность.
Существует гипотетическая модель интуиции (озарение, инсайт, откровение), в которой феномен интуиции определяется целой цепочкой событий: дискурсивный поиск подходящего кода - скачкообразный выход на аттрактор кода - считывание импульса новой информации - синтез нового текста путем осмысливания полученной информации (наложения на нее фильтра).
Известный логик Я. Хинтикка в статье "Проблема истины в современной философии" приходит к нетривиальным выводам: "Семантические идеи могут быть переданы лишь невербально, более того, непонятийно. Они опираются на невыразимое и необъяснимое допонятийное предзна-ние ("Vorwissen")"6. Логик Витгенштейн также был уверен, что семантика в буквальном смысле невыразима. Итак, логики компетентно заключают, что смыслы объемнее слов, они содержат в себе тайну, недоступную словам.
Отсюда стремление исследовать в тексте то, что в нем вербально не выражено, грозит опасностью "вчитать" в него то, чего в нем нет и быть не могло. Суждения об истинности отдаются на откуп переживающему субъекту, способному к потаенному ходу подсознания выносить заключения о подлинности понимания и прояснения смыслов происходящего. И получается, что наука в ее постнеклассической стадии, дойдя до своего предела, делает все возможное для сближения с тем, что всегда считалось ненаукой. Общность целей и принципов современной науки и герме-тизма поражает даже противников этого сближения.
Все науки имеют в качестве одной из своих главных функций, а также основных задач предсказание. Общие цели науки всегда были связаны с описанием, объяснением и предсказанием процессов и явлений действительности на основе открываемых ее законов, - читаем мы в энциклопедии. Вместе с тем предсказание - это, пожалуй, самое древнейшее средство прельщения нетрадиционным сакрально-магическим комплексом науки. Все ман-тические, гадательные разделы эзотерики были обращены в сторону предсказания.
05
Свежие комментарии