Безусловная Любовь.
Обычным людям почему-то свойственно воспринимать Любовь только как чувство, притяжение, возникающее между ними совершенно спонтанно.
Во-первых, Любовь не возникает, она есть всегда.
Во-вторых, Любовь – это не просто чувство, это энергия. Это универсальная сила, с помощью которой можно творить Чудеса.
Если Вам кажется, что в сердце нет любви, это означает, что Эго настолько большое и всеобъемлющее, что сердце не может почувствовать этой живительной силы. Голос его не слышен за сотней масок, обид и разочарований.
Люди думают, что Любовь дуальна. Она якобы может быть сладкой, но также может приносить боль и страдания. Это иллюзия. Любовь всегда одинакова. Она – просто любовь.
Боль и страдания приносит наше эго-восприятие. Так происходит всякий раз, когда Вы пытаетесь делить Любовь на части: взаимная, неразделенная, материнская, романтическая, нежная, страстная.
Наш мир, как зеркало. Все, что внутри (в нас), то и снаружи (в мире). Если внутри неприятие, то и снаружи тоже.
Любовь - сила разумная. С ней можно общаться, обращать к ней свои просьбы, сотрудничать и использовать ее огромный потенциал для творения.
Когда Вы несете в окружающий мир созидание, сострадание, любовь, милосердие, то информация об этом уходит в центр управления и возвращается к Вам в усиленном виде уже через других людей.
Также производя злые, разрушающие силы, Вы должны ждать их возвращения в виде зла, которое причинят Вам другие люди, может быть через много лет, но то зло, которое мы запустили в окружающий мир, обязательно вернется из окружающего мира.
Упражнение:
Выберите для себя самую главную проблему на данный момент. Не важно, чего она касается.
Обдумайте ее. Все нюансы. Почему это для Вас является проблемой, что Вы хотите поменять в ситуации, какого результата хотите достичь в итоге.
Только теперь, когда у Вас есть полная картина, можно приступать к практике.
Найдите уединенное место, где Вас никто не побеспокоит хотя бы в течение минут двадцати.
Успокойте мысли и чувства. Сосредоточьтесь на сердце.
Представьте, что в самом центре Вашего сердца живет Любовь. Почувствуйте ее тепло, ее негу, ее бескорыстие. Просто ощутите, не думайте.
Наполните ею себя изнутри и снаружи. Пусть свет Любви течет через край. А теперь отправьте прямо из сердца луч любви к своей проблеме, вернее, к ее участникам . Концентрируйтесь на сердце, на потоке. И наблюдайте, как любовь наполняет Ваши «объекты».
А теперь представьте себе счастливый исход проблемы и наполните его любовью. При этом видеть нужно только результат, но не процесс. Пусть любовь сама найдет пути. Не ограничивайте её.
Делайте так, пока не почувствуете, что достаточно. Можете повторять это действие сколько угодно раз (переизбытка любви не бывает))) до момента разрешения проблемы.
Еще несколько моментов.
Обязательно отметьте, через какое время проблема «пошла», то есть сдвинулась с мертвой точки".
Осталось малость : научиться любить безусловно!
А это задача не из простых.
Одно дело любить ради ... и ждать. И если что не то или не так - бросить свою любовь в мусорное ведро. Когда такой подход - то и результата нет. Другое дело, когда любишь не вопреки, не условно, не за что-то, не играешь в любовь, не поощряешь любовью или наказываешь, а Любишь, потому что это смысл твоего бытия. И когда во всем что ты делаешь и проявляешь есть истинная любовь тогда ты творец и целитель своего окружения! И тогда никто не сможет у тебя забрать то, что ты создаешь. Никто не сможет сломать твоих творений.
Василий Кантаражиу.
Аум, 486
Обо всем происходящем задайте себе вопрос. Почему случается, именно, в такой и не в иной форме? Почему сейчас, а не раньше? Много мыслей возникнет вокруг каждого события. Мышление направится ко многим причинам и попутно многое осветится.
Крах тайного заговора: документальный фильм о событиях в мире, которые не предаются широкой огласке
Крах Тайного Заговора – это сериал из 10 коротких фильмов. Это лучший документальный фильм о тех процессах, которые происходят в современном мире, но не предаются широкой огласке, об уродливых истинах о нашем мире и людях, которые им управляют, которые вы видели за последнее время.
Рассказ включает в себя много информации в десяти относительно коротких эпизодах и предлагает понимание движения QAnon. Потрясающая информация для непосвященных и некоторые сюрпризы даже для тех, кто знаком с этой темой!
Предупреждение: Первые серии могут показаться шокирующими и нереальными, однако в конце всё встанет на свои места. Два последних эпизода (9 и 10) содержат неожиданный поворот, который заставит Вас посмотреть на будущие изменения с Надеждой и Верой в Вашем сердце!
Примечание: Видео находится в открытом доступе в сети и переведено в ознакомительных целях.
Просим максимальный репост! Люди должны знать ПРАВДУ!
Автор фильма: Janet Ossebaard / Дженет Озебаард
Перевод: Tiana Rai
Сергей Маргушин «Дух Степана Разина» (Рассказ сотника).
Людская толпа сильна, как вода, но... Не дай Бог попасть на суд толпы!.. Это тысячеголовое сборище двуногих растерзает тебя на клочки... Перед судом людской толпы пришлось и мне однажды быть в качестве «подсудимого» и если бы не дух Степана Разина — меня давным бы давно не было в живых... Было это в конце 17-го года. Фронт Великой войны русской армией был уже брошен. Русская армия направилась в глубь России «углублять» свою революцию. Крупные центры Великороссии учредили у себя большевицкий образ правления, признав власть Ленина и Троцкого. Весь большевицкий актив был брошен для пропаганды навстречу катящейся лавине русских солдат, спешивших не опоздать к дележу земли и грабежу помещичьих усадьб. Вся эта сермяжная лавина двигалась переполненными поездами длиннейших составов в битком набитых вагонах. Станции, полустанки, прилегающие к ним города и деревни — буквально были запружены разнузданной пьяной солдатней. Всюду красные банты, ленты, флаги, митинги и речи — речи без конца!.. Везде кровавая расправа солдат над офицерами... Самосуд толпы над «буржуями», казаками и «кадетами»... В такой обстановке нашему полку пришлось возвращаться с фронта домой. На одной из станций командиром полка было послано несколько казаков с офицером во главе к представителям железнодорожной власти для предъявления соответствующих документов на передвижение воинской части по железнодорожному пути, как это требовалось по заведенному раньше порядку. Железнодорожный совет рабочих и солдатских депутатов «приказал» казачьему полку сдать оружие красному гарнизону русских солдат, а казачьих офицеров препроводить под конвоем в здание совета. Офицер покрыл совет «густым матом», а казаки дали несколько залпов в воздух, как доказательство отказа исполнить «приказание», и скрылись в ту сторону, откуда появились. Полк двинулся опять походным порядком, но уже при соблюдении всех правил боевой обстановки. Весь путь следования от Двины и до Дона полк высылал разъезды, походные головные, боковые и тыловые заставы, а при ночлеге или дневке выставлял отдельные сторожевые заставы и наряжал при полной боевой готовности дежурную сотню. На фронте от неприятелей немцев не всегда мы охранялись так, как теперь в тылу от «товарищей» русских. Однажды я был послан с разъездом разведать лежащую по пути деревню. Задача разъезда простая: достигнув деревни, донести: 1) занята-ли она воинскими частями, — если занята, то какими? 2) узнать общее политическое настроение жителей деревни и 3) по исполнении задачи присоединиться к полку. Делалось это для того, чтобы не лезть полку «на рожон», а избегать вооруженных столкновений с кем бы то ни было. Цель полка — добраться скорее на Казачью Землю, а не делать «в чужом пиру похмелье». С разъездом в семь коней я дошел до указанной деревни. Дозор донес, что деревня никем не занята, даже и жителей никого не видно. Показалось подозрительным... Решил удостовериться лично, проехав деревню из конца в конец. Еду во главе разъезда уже без дозора; большая грязная русская деревня. Курные избы. Длинная загзагами улица. Ни одной человеческой души, как после, чумы, будто вымерло все... Но чувствую, что все дышет большевизмом... Даже поросята, преследуя свою мать, — с целью «социализации» молока, — ежась от холода, как мне казалось, выкрикивали: «боль-ш-вик! боль-ш-вик!» Предчувствия меня не обманули: вся деревня, от стара и до мала, была на церковной площади. Трехтысячная толпа крестьян, матросов и солдат с затаенным дыханием слушала зажигательные речи, приехавших из Петрограда большевицких агитаторов. Среди площади на четырех столбах возвышалась наскоро сколоченная высокая трибуна с развевающимся красным флагом, окруженная плотным кольцом вооруженных «до зубов» солдат. С этой трибуны «товарищи» бросали в темную массу свои лозунги: «Смерть казакам-опричникам!..» «Грабь награбленное — убивай буржуев!» Здесь же производился и «народный судъ»... Обвиняемого выводили на трибуну и голос «народа» решал: пустить его на свободу или столкнуть вниз с трибуны на расправу разоренной толпы... Вернее — был не суд, а самосуд... Вот я и вывернулся из-за угла прямо на площадь. «Втяхался, как курочка во шти!»... — Вотъ они!.. Вотъ они!.. Кровопийцы-казаки!... — заревела толпа... — Лови их!.. Держи их!.. Я крикнул казакам — «Ребята, уходи!» А сам задержался. Неудобно, как то, было, как начальнику, удирать первому. Меня окружили... Схватили за поводья... Я дал плетью через голову... одному... другому... Сзади выстрел, револьверная пуля пересекла в руке повод уздечки и ранила меня в пальцы. Мужичье стянуло меня с коня. Протиснувшиеся солдаты схватили меня и повели на площадь через расступившуюся толпу. Повели прямо на суд — к трибуне... Ведут. А по обеим сторонам толпа, как море в непогоду, рвет и мечет: «Смерть чиге остропузой! Смерть кровопийцам казакам — палачам 905-го года!..» Следом за мной ведут моего боевого друга — коня. Конь был донских заводов — из Провалья. На полях Галиции, бывало, как вихрь носился я с ним в огонь и из огня... В ночные разъезды над пропастью, в Карпатах, как змея, скользил неслышно... А под грохот канонад — не раз с ним Вислу переплыл... Не конь был, а огонь... Ведут... Мои силы слабеют... Из раненных пальцев льется кровь... Спазмы давят горло... Вдруг в душе у меня запел какой то неведомый голос знакомую песню. Сначала пел тихо, потом все сильнее и сильнее... «Вот толпа заколыхалась... Проложил дорогу кнут, — Той дороженькой на плаху Стеньку Разина ведут... С головы казацкой сбриты Кудри черные, как смоль, Но лица не изменили Страх пытки и казни боль!.. Так же мрачно и сурово, Как и прежде, смотрит он!.. Перед ним былое время Восстает, как яркий сон... Дона Тихого приволье Волги-матушки простор...» Я сразу ожил. По моим жилам забурлила кровь! Я почувствовал в себе прилив какой-то неведомой силы... Пропал страх предстоящего самосуда! Я чувствовал себя великаном по сравнению с этой разъяренной толпой. Мои ослабевшие нервы стали — как железо. Из раненной руки перестала течь кровь... В меня вошел дух Степана Разина... А голос все пел: «Не придется с этой силой Силу ратную встряхнуть — Воевод, бояр Московских, В три погибели согнуть!... Вот и помост перед Стенькой — Разин бровью не повел И наверх он по ступенькам Бодрой поступью пошел!..» Подвели и меня к трибуне... Коня привязали к столбу, а меня два солдата поволокли вверх но лестнице на трибуну... «Вот сейчас на смертной плахе Срубят голову мою И казацкой кровью алой Русский помост я полью...» Протянул последнюю ногу голос... и смолк. Я глянул вниз на коня — он тихо заржал, как будто бы этим сказал свое последнее «прости»... А толпа ревет: «Смерть чигоману!!! Толкай его сюда!!!» Солдат надел шапку на острие штыка винтовки и поднял ее вверх. Толпа стала затихать. Рыжая, короткохвостая большевичка с задорно вздернутым вверх носом, с серыми, как два плевка, глазами — обратилась ко мне: — Товарищ казак, народ требует вашей смерти! Скажите ему свою последнюю исповедь. Скажите последнее слово русскому народу — тому народу, которого вы, казаки, на протяжении целых веков угнетали. Вы были слугами царя, человеко-лошадьми, вечно гарцевали и русскому люду угрожали. Вы были сторожевыми псами Российской Империи! — закончила она свой прокурорский приговор. Я молчал... собирался с силами. — Ну-ну, ввы-коо-лу-ппы-вай! — Захрипел на меня солдат, похожий на гориллу, вскинув винтовку... — Русские люди! — обратился я твердым голосом к еще не смолкнувшей толпе. — Я, без вины «виноватый», предстал перед вашим судом!... Не приказ царя исполнить с разъездом ехал я сюда. Не митинг разгонять была моя задача. Теперь свобода — вольным воля, рабах — цепь! Моя задача — отвести полку квартиры. Сюда идет казачий полк!!! Последние слова заставили толпу смолкнуть и насторожиться. — Вина моя в том, что я родился не русским, а казаком, - продолжал я, отчеканивая каждое слово. — Виноват я потому, что по моим жилам течет казачья кровь степных рыцарей, а не русских крепостных крестьян… Я — сын вольного — с предвека веков — казачьего народа! Вы же — вековые рабы были, есть и будете. Ваши отдаленные предки раболепно кланялись варягам, прося их приходить, княжить и «володеть» ими. И пришли варяги и «володели»! Навалились татары и они были рабами. А ваши бояре и вчерашние дворяне меняли вас, крепостных крестьян, на породистых собак и целые семьи проигрывали в карты. Правом брачной ночи русской девушки-крестьянки пользовался барин, а не муж. Вы не протестовали. Только сильные духом одиночки бежали на Казачьи Земли, к нам, где не было крепостного права, где был закон равенства, где была Воля и уважение к человеческой личности. Между вами и нами всегда была пропасть! На протяжении целых веков эта зияющая пропасть заполнялась вашими и нашими трупами. Заливалась вашей, русской, и нашей, казачьей, кровью. За независимость своих народов лучшие сыны Казачества, Украины, Кавказа и Сибири ложили свои головы у вас на московской плахе или гнили в казематах ваших тюрем... Голос мой гудел, как колокола. Звуковые волны, ударяясь о церковную стену — раскатистым эхом разносились по деревне. Окровавленные полы чекменя, как крылья, подымались от дуновения ветерка. Я был похож на дьявола. Царила гробовая тишина... — Ваши предки выжгли Дон... — гремел я. - Разорили Запорожье! Залили кровью Яик... все Поволжье! Казачий народ, покоривши, вы превратили в сословие, а всемирно известную казачью конницу посылали на подавление восстаний покоренных вами народов и для охраны границ вашего государства... Но связывавшая нас с вами русская императорская цепь ныне распалась. Вы и мы теперь свободны. Мы, как прежде, отделимся от вас и создадим свое Казачье государство. И если вы теперь, русские, как и прежде, попытаетесь завоевать нас, казаков, — будет бой! Жестокий бой. Вы многочисленнее. Может быть мы, как в старину наши предки, — уйдем в эмиграцию... Может быть... Но это будет последнее историческое испытание!.. Последний казачий урок, который научит эмиграцию европейскому опыту для своего Казачьего государства, а оккупированный вами казачий народ научится сильнее любить свое Казачье и ненавидеть вас, как оккупантов. Из горнила этих испытаний Казачество выйдет закаленным, как железо, и создаст свое Казачье государство... — Вот вам вся моя предсмертная исповедь! — Теперь терзайте меня! Рвите на клочки! — орал я во все горло... — Знайте, что, убив меня, вы не убьете во мне духа Степана Разина, как не убили его ваши московские бояре! Знайте, что за мою кровь — вы заплатите своею кровью... Казаки моего разъезда дали теперь знать полку, что идет в авангарде; полк передаст главным силам и вся наша конная Сводно-Казачья дивизия донцов, кубанцев, терцев и астраханцев с артиллерийским дивизионом оренбуржцев и уральцев — направится сюда. От вашей деревни останется мокрое место. Мозги раскромсанных ваших голов смешаются с пеплом сожженных ваших изб!... — Отпу-уу-стиитьтя его! От-ппуу-стиитьтя его! — завопила многоголовая толпа. В это время раздался оглушительный взрыв... Посыпались стекла церковных окон... На полустанке, в шести-семи верстах от деревни пьяные солдаты подожгли склад снарядов. Поднялась канонада... — Наа-ччи-нается!! — заревел я. Толпа вздрогнула и заколыхалась... Завыли бабы, держа на руках грудных младенцев. — Деревня, см-и-р-но! — скомандовал я громовым голосом. И под гробовое молчание еще недавно свирепой, готовой растерзать меня, толпы — я торжественно сошел с трибуны. Сел на коня. Дал знак рукой — толпа расступилась. — Шапки долой! - скомандовал я. - На колени!... вашу мать!!! И, отвалившись важно на заднюю луку, как Пугачев в Белогорской крепости в образе Петра Третьего, я проехал между толпой, обнажившей головы... За деревней казаки моего разъезда строили планы моего спасения, переодеваясь в платье мужиков... С разъездом я опять присоединился к полку. Полк взял другое направление. С тех пор прошло восемнадцать лет, но Дух Степана Разина живет во мне и поныне... ЖУРНАЛ «ВОЛЬНОЕ КАЗАЧЕСТВО. № 190» (1936 ГОД).
Свежие комментарии