Королевство Руси. Европейская и ордынская политика
Папский нунций подносит князю Даниилу Романовичу королевскую корону. Гравюра Юлиана Шюблера по рисунку Клавдия Лебедева из собрания иллюстраций журнала «Нива», 1894 г.
Сразу после сражения у Ярослава окружающий мир напомнил галицко-волынскому князю, что у него особые виды на Юго-Западную Русь и просто так позволять решить все основные проблемы он не позволит. Сражение это стало весточкой, которая долетела до всех ближних и дальних правителей и довела, что Романовичи и их государство уже представляют собой большую силу. Одна такая весточка прилетела к татарам. После нашествия Батыя они мало контактировали с Галицко-Волынским княжеством, не облагали его данью и не устанавливали каких-либо особых отношений, но тут, решив, что такой оседлый сосед слишком опасен, без лишних прелюдий потребовали отдать им Галич, подразумевая не только город, но и все княжество.
Реакция Даниила была такой, за которую его уже можно было прозвать отважным человеком и великим правителем. Не желая терять свое государство, четко осознавая, что его могут убить за малейший просчет, он решил поехать прямо в ставку к Бату-хану и договориться с ним лично, сохранив столь тяжелой ценой удержанное отцовское наследство. Поездка заняла достаточно длительное время: покинув родную страну в конце 1245 года, Даниил смог вернуться лишь весной 1246 года. Перед ханом ему пришлось много унижаться, но тут же проявили себя дипломатические и политические таланты старшего сына Романа Мстиславича. Ему удалось не только отстоять Галич, но и добиться признания его как правителя единого Галицко-Волынского государства, получив ханский ярлык. В обмен Романовичи становились данниками и вассалами орды и должны были по требованию хана выделять войска для совместных походов.
Однако зависимость от татар сильно тяготила князя (в основном морально) и потому он сразу же после возвращения домой стал сколачивать против них крепкий союз. Первыми откликнулись венгры, которые еще вчера были злейшими врагами: Бела IV, на которого произвели впечатление действия Даниила, решил заключить с ним союз и даже выдать свою дочь Констанцию за княжича Льва, наследника галицко-волынского княжества. Свадьбу сыграли уже в 1247 году. Спустя несколько лет был заключен династический брак и союз с Андреем Ярославичем, князем владимирским, который также хотел освободиться от ярма татар. В дальнейшем стан антимонгольских союзников постоянно менялся, появлялись новые страны, а старые выходили из соглашений.
Попытка самостоятельно собрать мощный союз против степняков провалилась: слишком много противоречий накопилось за былые времена в регионе, и каждый в первую очередь преследовал личные цели, не желая избавляться от «гегемона» в лице степняков, которые постоянно мешали всем. Времена теорий о балансе сил в Европе еще не наступили, и самым надежным союзником Романовичей (со множеством оговорок) оказались венгры. Владимирский князь Андрей Ярославич был разбит татарами во время «Неврюевой рати» в 1252 году и лишился своего титула, будучи вынужден бежать в Швецию. Понимая это, Даниил решился на новый смелый, отчаянный шаг – искать религиозной унии с католиками, чтобы папа римский созвал крестовый поход против татар и Галицко-Волынское княжество вернуло свою полную независимость.
Католики, уния и король Руси
Впрочем, и без антиордынской коалиции причин для заключения унии хватало, и даже более того – они преобладали. Еще с 20-х годов XIII века Рим начал постепенно менять риторику в адрес православия на все более радикальную. В том числе из-за этого крестоносцы стали все активнее нападать на русские земли, развивая теперь свои крестовые походы не только против язычников, но и против восточных «еретиков». Именно с этим процессом оказалась связана борьба за город Дорогочин; потому Александру Невскому пришлось сражаться с католиками на Чудском озере. Даниилу абсолютно не нравилась перспектива оказаться однажды перед угрозой вторжения объединенных сил католических держав вновь, а может, и вовсе оказаться целью крестового похода, так что выход напрашивался быстро: заключить церковную унию с католиками, стать частью католического мира и снизить угрозу на западных границах.
Были и другие весомые причины. В первую очередь папа римский мог даровать титул короля, что в будущем могло дать определенные преимущества при ведении внешней политики, которую Даниил любил и имел немало связей с западными католическими «заклятыми друзьями». При переходе в католичество государство Романовичей получало козырь в виде западной поддержки в борьбе с другими русскими князьями, что позволило бы претендовать уже на гегемонию и объединение под своим началом всей Руси. Наконец, говоря об униатских стремлениях Романовичей, как правило, забывают о том, что в это же время шли переговоры об унии Рима и Вселенского патриархата, которая должна была преодолеть последствия Великой Схизмы. В случае заключения такой унии не признавшие ее русские князья и государства могли стать еретиками уже официально, потому приходилось действовать с оглядкой на то, что творилось в греческом мире, благо Даниил, сын византийской принцессы, делал это постоянно и легко, имея достаточные связи и в Константинополе, и в Никее.
Переговоры об унии были начаты еще в 1246 году папским легатом Плано Карпини, который ездил в Орду с дипломатической миссией, попутно закрепляя отношения с ближайшими правителями. Вслед за этим установилась постоянная переписка Даниила с Римом, которая шла вплоть до 1248 года. Само собой, папа римский был заинтересован в подобной унии, но русский князь тянул время: с одной стороны, он держал руку на пульсе переговоров со Вселенским патриархатом, а с другой – ожидал обещанной помощи против татар, которая так и не пришла. В результате этого переговоры были на время прерваны. Возобновились они в 1252 году, когда уже вот-вот должна была быть заключена уния в Константинополе, Неврюй разгромил главного союзника Романовичей на Руси, а у Даниила обострились отношения с беклярбеком Куремсой. В результате этих переговоров на рубеже 1253 и 1254 годов уния была заключена, а Даниила короновали в Дорогичине как короля Руси. Папа римский призвал католических правителей Европы в крестовый поход против татар.
Однако уже очень скоро Романовичей ждало разочарование. На призыв к крестовому походу никто так и не откликнулся, и с Куремсой, а затем и Бурундаем пришлось разбираться самостоятельно. Крестоносцы продолжили давить на северо-западные окраины Галицко-Волынского государства. В то же время Рим усилил давление на Даниила с целью как можно быстрее провести церковную реформу и перевести богослужение на католический обряд. Само собой, свежеиспеченный король Руси, не будучи дураком, не шел на это, так как уния заключалась с целью получить конкретные выгоды, и без них она теряла всяческий смысл. Кроме того, вскоре сорвались и уже почти завершенные переговоры Рима со Вселенским патриархатом, в результате чего Даниил вдруг оказался крайним и чуть ли не предателем всего православного мира. Уже в 1255 году уния стала рушиться, а в 1257 году фактически прекратила свое существование после призыва папы римского Александра IV наказать «отступника» и выдачи им разрешения на завоевание Руси литовскому королю-католику Миндовгу.
Уния Галицко-Волынского государства с Римом продлилась всего 3 года, а на деле даже во время своего действия не привела ни к каким особым изменениям в религиозной жизни Юго-Западной Руси, за исключением отъезда митрополита Киева и всея Руси во Владимиро-Суздальское княжество. После ее окончания политическое положение Романовичей даже несколько ухудшилось, что вынуждало идти на смену ордынской политики и более тесное сотрудничество с татарами, дабы обезопасить хотя бы часть своих границ. Единственной реальной пользой оказалась коронация Даниила как короля Руси, что по понятиям времени приравнивало его в правах с всеми прочими монархами Европы и в глазах европейцев ставило Романовичей выше, чем любую другую ветвь Рюриковичей. Облегчением стало и то, что европейцы не спешили сильно давить на православных, и даже с самыми истовыми католиками вроде Тевтонского ордена после 1254 года у Романовичей всегда оставались достаточно хорошие отношения. Угроза вторжения братьев-христиан с Запада быстро рассеивалась, что ликвидировало одну из причин заключения унии. Правда, и в этой бочке с медом оказалась ложка дегтя: как и в 1245 году, столь значительное усиление Руси не осталось незамеченным в Орде, и потому уже близились масштабные последствия совершенных деяний.
Фридрих II Воинственный
Статуя Фридриха II фон Бабенберга, прозванного Воинственным. Военно-исторический музей в Вене
В 1230 году герцогом Австрии (на тот момент еще не той величественной и влиятельной Австрии, а просто одного из крупных германских герцогств) стал Фридрих II фон Бабенберг. Было ему всего 20 лет, и молодая романтичная натура стремилась к розовой мечте любого средневекового рыцаря, а именно — прославиться на военном поприще, «нагнув» при этом как можно больше народу и расширив свои владения. Не стоит удивляться, что после этого Австрия поссорилась со всеми своими соседями, включая императора Священной Римской империи, и вела постоянные войны, за что Фридрих стал называться Воинственным. Особенно много он воевал с венграми (что не мешало им пару раз союзничать). И если какое-то время война с ними облегчалась тем, что Арпады «застряли» в борьбе за Галич, то после 1245 года, отказавшись от поддержки претензий на княжество Ростислава Михайловича, австрийцам и венграм пришлось столкнуться друг с другом в полный рост.
У Даниила Галицкого был свой интерес к австрийским делам, которому не мешала даже продолжавшаяся борьба за Галич. Причина была той же, что и у его отца: родственные связи с князьями Священной Римской империи, а именно с Фридрихом II, который, вероятно, приходился галицко-волынскому князю троюродным братом. Судя по всему, между ними в 1230-е годы установились определенные контакты, что было особенно актуально в свете противостояния обоих правителей с Венгрией. Этому воспротивился император Священной Римской империи, Фридрих II, который следил за развитием отношений Фридриха и Даниила. Когда речь зашла о вступлении в войну последнего, император решил пойти по пути наименьшего сопротивления и ущерба и попросту купил нейтралитет Даниила за 500 серебряных марок и королевскую корону. Последнюю, правда, папа римский так и не легализовал, и будущая коронация короля Руси происходила уже с другими регалиями. Есть мнение, что Даниил изначально и не планировал вмешиваться в далекую и не нужную ему на тот момент войну, сугубо дипломатическими средствами выбив себе кучу денег и титул на пустом месте.
Главная битва в жизни Фридриха II фон Бабенберга произошла 15 июня 1246 года близ реки Лейта (Лайта, Литава), что находилась на границе между двумя государствами. С этим сражением связано большое количество различных мифов и теорий. К примеру, есть теория, что в сражении на стороне венгров принял участие Даниил Галицкий, однако это маловероятно: едва ли он успевал в том году вернуться из поездки в Орду, собрать войско, выдвинуться навстречу венграм и сразиться с австрийцами на их границах уже в июне. Кроме того, отношения с венграми еще не настолько наладились, чтобы речь шла о подобной поддержке в войне. Однако какое-то количество русских воинов в сражении все же участвовало: ими были Ростислав Михайлович, любимый зять венгерского короля, и его сторонники времен борьбы за Галич, которые сохранили верность своему главе.
Описания сражения в различных хрониках отличаются. Одна из самых популярных версий звучит так: герцог перед боем выехал вперед перед своими войсками, чтобы толкнуть пламенную речь, но на него внезапно из-за спины напали подлые русичи и убили его, заодно смяв строй австрийских рыцарей. Указывался даже убийца – «король Руси», под которым первым на ум приходил Даниил Галицкий, но, скорее всего, подразумевался Ростислав Михайлович. Все бы ничего, но внезапное скрытное нападение русского авангарда венгерской армии на Фридриха, стоящего рядом со своими войсками, которые, по идее, видели все, что происходит впереди, и это – в чистом поле, выглядит как-то натянуто. В некоторых источниках указывается характер смертельной раны герцога — сильный удар в спину, и потому существует две версии того, что могло произойти на самом деле. Первая отталкивается от того, что удара в спину не было, и герцог погиб в честном бою, сраженный каким-то из русских воинов, о котором даже есть упоминание в венгерских хрониках, так как его особо отметил король Бела IV. Вторая соглашается с подлым ударом в спину, но в качестве убийц указывается кто-то из своих, так как далеко не всей австрийской знати нравились непрекращавшиеся войны последних лет.
Как бы то ни было, Фридрих II Воинственный пал на поле боя. Что самое смешное, его войска все же одержали победу, но ничего хорошего это уже не сулило в силу династических проблем. Мужских наследников у герцога не было, как и мужских представителей династии Бабенбергов. Согласно принятому императорами еще в 1156 году Privilegium Minus, в случае пресечения Бабенбергов по мужской линии право на герцогство передавалось по женской. В живых остались лишь две женщины: Маргарита, сестра Фридриха, и его племянница, Гертруда. Последняя уже давно считалась официальной наследницей и потому была завидной невестой. Переговоры о ее браке шли долго, но лишь после смерти Фридриха чешский король Вацлав I практически силой заставил ее выйти замуж за своего сына, Владислава Моравского. Впрочем, сама Гертруда вроде как любила Владислава и потому не была против. Но вот беда: вскоре после свадьбы новый герцог Австрии умер, что послужило прологом к масштабному кризису власти в герцогстве. Начиналась долгая борьба за австрийское наследство, в котором Романовичам и Галицко-Волынскому государству предстояло сыграть немаловажную роль….
Война за австрийское наследство
Король Пржемысл Отакар Второй. Картина Альфонса Мухи
Узнав о смерти Владислава, император Фридрих II фон Гогенштауфен в нарушение закона еще бородатого 1156 года объявил территорию герцогство выморочным леном, решив попросту присвоить его себе. Гертруда со сторонниками вынуждена была бежать в Венгрию, спасаясь от имперских войск. А сторонников, надо сказать, у нее было немало: устав от рыцарей-дуболомов и вечно воюющих герцогов, австрийские сословия хотели мира и спокойного развития. Вдовствующая герцогиня могла им это обеспечить, так как по своей натуре была честной, спокойной и справедливой женщиной. Папа римский поддержал ее, и вместе с венгерским королем они вернули Австрию во власть Бабенбергов. На переговорах с Фридрихом II на стороне венгров участвовал и Даниил Галицкий, который решил шикануть и явился на собрание в пурпурном плаще, «статусном» атрибуте византийских императоров. Несколько шокированные и сбитые с толку переговорщики попросили галицко-волынского правителя сменить одежду, а император даже предложил собственную, лишь бы князь не отвлекал их и не подавлял морально демонстрацией подобных атрибутов…
В обмен на помощь со стороны Рима Гертруда согласилась выйти замуж за папского кандидата – Германа VI, маркграфа Бадена. Тот умер в 1250 году, оставив после себя сына и дочь. Все годы своего правления он не пользовался особой поддержкой населения, часто входя в конфликт с сословиями. Народ требовал муженька поадекватнее… Рим вновь предложил своего кандидата, но тот был настолько сомнительным, что герцогиня отказалась, тем самым лишив себя поддержки папы римского.
А между тем на севере происходили крутые перемены. Королем Чехии стал Пржемысл Отакар II – натура вроде того же Фридриха II Воинственного, только куда более увлеченная и фанатичная в плане воинской славы и «нагиба» соседей, но при этом и куда более способная. Взяв в жены Маргариту фон Бабенберг (бывшую на 29 лет старше его), он вторгся в Австрию в 1251 году и заставил местную знать признать его герцогом. И вот здесь «наброс на вентилятор» пошел на полную: подобный исход не понравился никому из соседей. Гертруда же обратилась за помощью к венгерскому королю, Беле IV, а тот – к своему другу и союзнику Даниилу Галицкому.
Так как невесте нужен был муж, желательно как можно более нейтральный, дабы его приняли австрийские сословия, взор сразу же пал на сыновей галицко-волынского князя. В результате этого в 1252 году Роман Данилович и Гертруда фон Бабенберг поженились. Вскоре после этого венгерская и русская армии изгнали чехов из Австрии и посадили там править новых герцога и герцогиню. Из всех супругов Гертруды Роман, будучи достаточно взвешенным и адекватным правителем, пришелся по вкусу австрийским сословиям больше всего, в результате чего он быстро получил значительную поддержку, а достаточно далекое расположение вотчины его отца делало его куда меньшей помехой для местных элит, чем соседние германские князьки. С точки зрения истории же складывалась крайне интересная ситуация: у Романовичей-Рюриковичей были все шансы остаться герцогами Австрии, и история пошла бы по совершенно иному пути!
И тут колебавшийся до того папа римский Иннокентий IV сказал свое веское слово в пользу Пржемысла Отакара II. Спорить с этим решением австрийцы самостоятельно не могли, и поддерживавшая их коалиция стала рушиться: венгры потихоньку стали прибирать к рукам Штирию, Даниил Романович был вынужден бросить все силы против напавшего на него Куремсы, а совместный с поляками поход в Чехию завершился с сомнительным успехом… Оказавшись осажденными войсками Пржемысла Отакара II в замке Гимберг близ Вены, Роман и Гертруда, осознавая бесперспективность своей борьбы, решили выйти из ситуации с наименьшими потерями. Впрочем, существует и другая версия: сын Даниила Галицкого попросту испугался. Роман бежал домой, к отцу; Гертруда же с новорожденной дочерью отдалась под протекцию венгров и даже получила в будущем часть Штирии. Брак их вскоре признали недействительным. Участие Галицко-Волынского государства в борьбе за Австрию завершилось, а сама эта борьба продолжится вплоть до 1276 года, когда богатым герцогством завладеют Габсбурги.
Король Даниил Романович. Финал правления
Отношения с Ордой, несмотря на подготовку против нее коалиции, складывались у короля Руси довольно неплохие. Даже сами усилия по формированию коалиции постепенно приобрели характер перестраховочного варианта или возможности резко поднять свой статус в будущем, если вдруг крестовый поход соберется и у Романовичей получится не только сбросить татарское ярмо, но и расширить свои владения за счет других княжеств Руси. Спокойные отношения со степняками позволяли достаточно активно вмешиваться в европейскую политику, которая у Даниила явно вызывала большой интерес.
Однако все хорошее рано или поздно заканчивается. К началу 1250-х годов в Причерноморских степях обосновался беклярбек Куремса, который был значительной фигурой в ордынской иерархии и имел большие амбиции. В 1251-1252 годах он совершил первый поход на пограничные владения Галицко-Волынского княжества, осадив Бакоту. Наместник князя подчинился воле Куремсы, и город временно перешел под прямую власть степняков. Будь это обычный набег, хан бы покарал беклярбека смертью (прецеденты были), но Куремса действовал не просто ради грабежа: как вассал хана, он стремился силой забрать ряд владений у другого ханского вассала. Такие конфликты были в Орде разрешены и потому никаких штрафных санкций в адрес Куремсы не последовало. Однако и Даниил оказался с развязанными руками для противодействия степнякам.
Второй поход Куремсы в 1254 году оказался гораздо менее впечатляющим, даже с учетом того, что князя с войском на тот момент не было в государстве. Явившись под Кременец, он потребовал перехода территории под его начало, но городской тысяцкий оказался неплохо подкован в законах своего времени, и просто предъявил беклярбеку ярлык на владение городом Романовичей. Попытка овладеть городом в этом случае превращалась в самоубийство, так как хан мог разгневаться, и Куремса был вынужден покинуть территорию княжества ни с чем.
Становилось понятно, что беклярбек не перестанет пытаться отобрать южные уделы Галицко-Волынского государства, и требуется преподать ему урок. Откладывать столь важное дело свежеиспеченный король Руси не стал, и уже в 1254-1255 годах провел ответную кампанию против Куремсы и зависимых от него городов и территорий. Сдерживать свой удар русичи не стали: была возвращена Бакота, после чего был нанесен удар по пограничным владениям Киевской земли, зависимым от беклярбека. Все захваченные города были включены в состав государства Романовичей, кампания прошла весьма успешно и относительно бескровно.
Разгневанный Куремса решил пойти уже полномасштабной войной против Даниила и Василька, двинувшись в глубь их владений со всей своей ордой. Увы, здесь он столкнулся и с весьма развитой галицко-волынской фортификацией и с обновленным русским воинством, которое не шло ни в какое сравнение с тем, что сражалось с монголами в 1241 году. В бою у Владимира-Волынского пехота выдержала удар татарской кавалерии, после чего ту сильно потрепали конники русичей, забрав победу себе; под Луцком вскоре также последовало новое поражение. Куремса был вынужден ретироваться в степь, признав свое фиаско.
В 1258 году Куремсу, показавшего себя достаточно посредственно, сменил Бурундай. Этот татарин не был Чингизидом, к тому же был весьма стар (ему уже было за 70 лет), но все еще обладал острым умом и, главное, имел огромный опыт войн и политики степняков касательно оседлых вассалов. В поведении Галицко-Волынского государства, включая коронацию Данилы Галицкого, степняки увидели угрозу чрезмерного усиления своего де-юре вассала, из-за чего и назначили ответственным за «вразумление» непослушных русичей опытного Бурундая. Уже в этом году последовал неожиданный поход на литовцев через русские земли. Романовичи, поставленные перед фактом, были вынуждены присоединиться к Бурундаю по его требованию, и пошли войной на Миндовга. Тот счел подобный ход со стороны союзников предательством, и вскоре между русичами и литовцами началась новая война.
Уже в 1259 году Бурундай от лица хана внезапно потребовал от Даниила явиться к нему вставку и ответить за свои действия. В случае прямого непослушания на него обрушился бы весь гнев Золотой Орды. Помня, что порой бывает с русскими князьями в ставках монгольских военачальников, король Руси предпочел действовать старым методом, отправившись за границу с личной дружиной и двумя сыновьями, Шварном и Мстиславом, в стремлении сколотить уже сейчас коалицию против татар, в то время как в ставку Бурундая отправились Василько, Лев Данилович и холмский епископ Иоанн с богатыми дарами. Король Руси, отправившись в добровольное изгнание, безрезультатно пытался найти новых союзников и даже принял участие в австро-венгерском конфликте, выступив со своей дружиной в поддержку Белы IV.
Поняв, что правитель отсутствует в своем государстве, Бурундай явился с войском к городам, подконтрольным Романовичам, и стал принуждать их разрушать свои укрепления, тем самым открывая доступ для любых вторжений. Пока горожане разрушали стены, Бурундай, как правило, с абсолютно спокойным видом пировал где-то поблизости с Васильком и Львом. Лишь город Холм отказался разрушать свои стены, и Бурундай, как ни в чем не бывало, проигнорировал отказ и пошел дальше. А дальше был набег татар на Польшу, где вновь приняли участие русские князья, не в состоянии пойти против воли беклярбека. При этом в Польше Бурундай устроил классическую подставу: передав жителям Сандомира через Василька, что в случае сдачи города их пощадят, он на самом деле устроил резню, выставив в плохом свете Романовичей. Сделав гадость, лишив большинство крупных городов защиты и рассорив Романовичей с их союзниками, Бурундай ушел обратно в степь, и более о нем летописи не вспоминают.
Лишь после этого Даниил Романович вернулся в свою страну и начал восстанавливать потерянное. Уже в 1260 году был обновлен союз с поляками, а после нескольких лет набегов и конфликтов и с литовцами. Судя по всему, была проведена кое-какая работа в плане подготовки восстановления городских укреплений: сам Даниил опасался это делать, но уже при Льве буквально за пару лет вокруг всех основных городов Галицко-Волынского государства вновь вырастут новые стены и башни, лучше прежнего. Тем не менее, действия хитрого Бурундая во многом оказались куда более значимыми, чем нашествия Батыя в 1241 году. Если Батый лишь прошелся по Руси огнем и мечом, показав силу, то Бурундай окончательно и бесповоротно утвердил ордынскую власть на территории государства Романовичей. Последствия этих событий пришлось разгребать и Даниилу, и его старшему сыну.
Брат мой, враг мой литовский
Весьма своеобразные отношения в это время складывались у Романовичей с литовцами. На середину XII века единая Литва как таковая еще не существовала, но уже находилась в процессе становления. Лидером этого процесса стал Миндовг – сначала князь, а после принятия католичества и король, единственный коронованный король Литвы. Годы его правления почти целиком совпадают с годами правления Даниила Романовича, потому неудивительно, что с королем Руси его связывали достаточно тесные, хоть и не всегда дружественные отношения. Началось все еще в 1219 году, когда при посредничестве Анны Ангелины, матери Даниила, был заключен мир и антипольский союз с литовскими князьями. Среди прочих князей назывался и Миндовг, который в дальнейшем выступал в глазах Романовичей главным правителем всех литовцев. Именно с ним велись переговоры, он рассматривался в качестве союзника наравне с поляками и мадьярами.
Пик отношений, как дружественных, так и враждебных, пришелся на время после Ярославской битвы в 1245 году. Тогда Миндовг выступал союзником Романовичей, но не успел привести свою армию на поле боя. Вскоре после этого на северные территории Галицко-Волынского княжества стали совершать набеги малые и большие отряды литовцев, как подконтрольных Миндовгу, так и нет. Больше всего воду мутили ятвяги, успевшие изрядно затерроризировать и польскую Мазовию, и русское Берестье, в результате чего Даниил, объединившись с Конрадом Мазовецким, в 1248-49 году совершил успешный поход против них. Несмотря на оправданность столь радикальных мер, Миндовг воспринял поход враждебно, и вскоре уже вместе с остальными литовцами стал воевать против Романовичей. Впрочем, это сыграло не в его пользу: из-за конфликта к Даниилу сбежал Товтивил, племянник Миндовга, и галицко-волынские войска совершили несколько походов на север в поддержку княжича вместе с лояльными ему литовскими дружинами.
После этого последовало выступление Галицко-Волынского княжества на стороне крестоносцев в начале 1254 года. Именно потому Даниила короновали в Дорогочине: город находился на границе с Мазовией, где собиралось объединенное войско. Примерно тогда же был заключен новый союз с Миндовгом: литовцы передавали сыну Даниила, Роману (который успел развестись с Гертрудой фон Бабенберг), в прямое управление Новогрудок, Слоним, Волковыск и все ближайшие к ним земли. При этом Роман становился вассалом Миндовга. Кроме того, дочь литовского князя (имя неизвестно) вышла замуж за Шварна Даниловича, другого сына короля Руси, и в дальнейшем ему будет суждено даже стать на какое-то время правителем Литвы. После заключения этого мира литовцы косвенным образом приняли участие в крестовом походе на ятвягов, несколько расширив и свои владения, и владения Романовичей.
Союз литовцев и русских в результате оказался настолько значимым, что его в 1258 году поспешил разорвать Бурундай, совершив с галицко-волынскими князьями набег на Литву. В отместку за предательство литовские князья Войшелк (сын Миндовга) и Товтивил (племянник) схватили Романа Даниловича в Новогрудеке и убили его. Масла в огонь подлил и призыв папы римского к Миндовгу наказать «отступников», отказывавшихся утверждать католический обряд в своей стране. Этим самым литовцам разрешалось завоевывать любые земли Романовичей. Многие северные владения после этого оказались потерянными для Романовичей, и лишь усилия князя Льва Даниловича смогли сдержать натиск литовцев. Примириться Миндовгу и Даниилу больше так и не довелось, а пути Литвы и Романовичей начали с каждым годом расходиться все больше и больше.
Конец правления
После своего возвращения из добровольного изгнания Даниил Романович собрал всех своих родственников, ближних и дальних, и провел большую «работу над ошибками». Он постарался примириться со всеми своими родичами, с которыми он успел поссориться из-за своего бегства из страны. Тогда же он попытался и оправдать свои действия: бежав от Бурундая, он фактически взял на себя всю вину за проступки и таким образом минимизировал ущерб для государства. Родичи приняли доводы, и отношения между ними и королем были восстановлены. Несмотря на это, именно на том собрании были посеяны семена будущих проблем и вражды, а старший сын Даниила, Лев, даже поссорился с отцом, хоть и принял его волю. После принятия ряда важных решений, о которых будет рассказано в дальнейшем, князья разъехались, признав возвращение власти в руки короля Руси. В 1264 г., спустя всего два года после возвращения из изгнания, Даниил умер после долгой болезни, которой он, как предполагается, проболел два года.
Правление этого князя, первого короля Руси, ознаменовалось столь масштабными изменениями, что сложно будет перечислить их все. По результативности, революционности своего правления он сравним с местными «грандами» своей эпохи: Владимиром и Казимиром Великими, Ярославом Мудрым и многими другими. Практически регулярно воюя, Даниил смог избежать огромных потерь, и даже к концу его правления галицко-волынское войско было многочисленным, а людские ресурсы его земель далеко не исчерпанными. Сама армия преобразилась, появилась первая действительно массовая боеспособная (по меркам своего времени) пехота на Руси. Вместо дружины конницу стало комплектовать поместное войско, хотя, конечно, таковым оно еще не называлось. Доставшаяся наследникам, эта армия продолжит покрывать себя славой вплоть до того момента, когда династия Романовичей начнет стремительно угасать.
При этом, несмотря на постоянные войны, монгольское нашествие и масштабные разорения, Юго-Западная Русь при Данииле продолжала развиваться, причем темпы этого развития были сравнимы с домонгольским «золотым веком» Руси, когда население стремительно росло, как и количество городов и сел. В качестве поселенцев использовались абсолютно все желающие, включая половцев, значительное количество которых осело на Волыни в 1250-х годах. Развивалась торговля, фортификация, ремесла, благодаря чему в экономическом и технологическом плане Галицко-Волынская земля не отставала от прочих европейцев и, вероятно, на тот момент опережала остальную Русь. Политический авторитет государства Романовичей также был высоким: даже после провала унии Даниила продолжали называть королем Руси и вопреки всему считали ровней королям Венгрии, Богемии и прочих центральноевропейских государств того времени. Правда, добившись значительных успехов к середине 1250-х годов, Даниил затем во многом сделал шаг назад из-за своих решений, принятых после возвращения из изгнания, из-за чего результат правления оказался несколько смазанным. Кроме того, король Руси, желая освободиться от влияния Орды, проявил настоящий фанатизм и поистине старческое упрямство, что фактически привело к расколу в семействе Романовичей. Этот вопрос детально будет рассмотрен в следующих статьях.
Изменилась природа государственности и государственной власти. Несмотря на сохранение основных принципов лествицы, ничто уже не мешало ввести наследование княжество согласно примогенитуре, кроме воли самого короля. Государство строилось как централизованное и могло таковым оставаться при сильном монархе на троне. Государственная элита кардинально изменилась. Старое боярство с его местечковым мышлением и олигархическими замашками ушло в небытие. На его место пришло новое боярство, в которое вошли как прогрессивные представители старых родов, так и новые семейства горожан, сельских свободных общинников и купеческих детей, пожелавших пойти по линии военной службы. Это все еще была знать, своевольная и амбициозная, но, в отличие от прошлых времен, бояре приобрели государственное мышление, видели зависимость личной выгоды от общей и потому становились верной опорой государей, которые брали власть в сильные руки, и имели понятные всем цели.
Даниил Галицкий построил сильное, перспективное государство, имевшее немалый потенциал. После взлета обычно следует падение, а Романовичей буквально со всех сторон окружали сильные враги, которые еще не скатились в бездну внутренних проблем, так что конец должен был быть быстрым и, вероятно, кровавым. К счастью, наследник Даниила Галицкого оказался достаточно способным, чтобы не только сохранить, но и приумножить наследство отца. К сожалению, ему же будет суждено стать последним достаточно одаренным представителем династии Романовичей, способным эффективно управлять государством в столь сложных условиях.
Сыновья Даниила Романовича
Рассказав о правлении князя Даниила Галицкого, нельзя не рассказать про его сыновей.
О первом и старшем сыне, Ираклии, известно очень мало. Он родился примерно в 1223 году, носил явно греческое имя, доставшееся ему из-за матери, но по неизвестным причинам умер еще до 1240 года. Вероятно, причиной смерти княжича стала какая-либо болезнь, хотя точных подтверждений тому, увы, нет.
Третьего сына звали Романом. Он успел какое-то время побывать герцогом Австрии, а затем князем Новогрудка. Судя по всему, он был неплохим полководцем, но умер рано вследствие заговора литовских князей, которые решили отомстить Романовичам за нарушение союза с Миндовгом. Того самого союза, который Романовичей заставил нарушить Бурундай.
Четвертый сын носил достаточно необычное имя Шварн, показал себя хорошим полководцем и был одним из самых доверенных лиц своего отца. Этот Романович, несмотря на свое русское происхождение, еще с 1250-х годов целиком увяз в делах литовских, и может служить наглядной иллюстрацией того, насколько тесно судьба Руси и Литвы была связана в то время. Зять Миндовга, друг и соратник Войшелка, он почти всю свою сознательную жизнь прожил на территориях, подконтрольных Литве, и играл там значительную политическую роль, оказавшись в какой-то момент даже ее великими князем.
Самого младшего, четвертого сына звали Мстиславом. Он был наименее способным и выдающимся из всех братьев, мало участвовал в больших проектах своих родственников, и старался сохранять с ними мирные отношения. В то же время он оказался хорошим князем именно с точки зрения правления: осев после 1264 года в Луцке, а после смерти Васильковичей во Владимире-Волынском, он активно занимался развитием своих земель, строительством городов, церквей и укреплений, заботился о культурной жизни своих поданных. О наследниках его ничего неизвестно, но более поздние князья Острожские, одни из самых влиятельных православных магнатов Польского королевства, указывали свое происхождение именно от Мстислава.
А вот второй сын…
Свежие комментарии