Сказка про САД
Всем отчаявшимся посвящается…
Жил-был человек, прожил он жизнь непутёво. Что ни день, обижал кого-нибудь, врал, козни людям чинил. Жену бил, за что и сам не знал. Детей ему Бог не дал. Пока молодой был да здоровый, о смерти не думал, и в загробную жизнь не верил. Как пришла старость, стала требовать платы за разгульную жизнь, ослаб человек, одолели его хвори-недуги. Не в радость стало житьё. А тут бабка-соседка говорит:
- Ты в храм иди, помолись от души, будет тебе облегчение.
Обрадовался человек, бегом побежал. Пал на колени перед образами, молится-молится, ничего не чувствует. На другой день снова пришёл, оно ж понятно, сразу невозможно болезни прогнать. Только ни на другой, ни на третий день, ни через месяц никаких изменений в его жизни не наступало. Совсем пал духом человек. Стал каждому встречному жаловаться, дескать, не принимает Создатель его молитв, не хочет его спасения, скоро уж помирать пора, а в аду ой, как не хочется гореть. А того и не поймёт, что ад его на земле, в нём самом заключается. Душа его черна от обид и зависти, лицемерием наполнено сердце, встретит кого-нибудь, расплывётся в лживой улыбке:
- Доброго Вам здоровьичка! Как я вас люблю! – а в глазах ненависть. – За что не слышит Бог моих стенаний, за что не принимает моего покаяния?
Поначалу люди жалели горемыку, слова старались добрые найти, утешить, что, мол, радуйся солнышку, небу над головой, птичкам, что в деревах с ветки на ветки скачут – полюби жизнь, и она отзовется добром. Уныние – грех смертный, его непременно побороть нужно.
- Как же его поборешь, - вопрошал грешник, - если жизнь такая тяжёлая, если нет в ней места для счастья?
- А ты помогай другим, и людям польза, и Богу радость, а себе глядишь, и прощение заслужишь.
- Я, - говорит,- помогаю. Для покойников ямы рою, а потом закапываю.
- Что ж ты для покойников стараешься?! Ты для живых старайся.
- Неблагодарные люди нынче стали, и помощь они мою не принимают, - злился человек.
- Значит, не так предлагал, - отвечал вконец измученный собеседник, и, видя напрасность своих благих намерений спасти заблудшую душу, шёл прочь.
Сколько не искал сочувствия человек, всё не находил. Как завидят его люди, отворачиваются, словно не замечают, так всем надоел - мочи нет. Глядят на него люди, и думают: «Каждый день в храме, всё ноет и ноет, всё ждёт и ждёт чуда, а того не понимает, что чудо в том и состоит, что жив ещё. Надеется Отец Небесный, что проснётся его душа, просветлеет, как зорька нового дня и делами добрыми искупит он грехи свои, тогда и ад не страшен».
Горько Богу было смотреть на бедолагу, разве таково Его подобие, разве таков Его Образ?! Не для несчастий создавал Он детей своих, но для радости созидания! Как не старался достучаться Отец до сына своего, ничего не выходило, омрачён был его разум обидами да страхом.
И однажды случилось вот что. Стал человек, как обычно плакаться на горький свой жребий:
- Всё, - говорит, - помру скоро. Чувствую, что уже не жилец я на этом свете. Так не хочется, так страшно…- И это он каждый раз говорил. Решил тут собеседник над ним подшутить.
- Я нынче молился за твою душу, и был мне голос. Велел передать тебе, что ежели посадишь сто деревьев, в Рай попадёшь.
- Что прямо так и сказал – сто деревьев и в Рай? – впервые за многие годы в глазах человека появилась искорка радостной надежды.
- Так и сказал.
- Какие же деревья сажать? Где? – не унимался человек.
- Ты это сам решай, моё дело маленькое - путь указать.
Стоит человек посередь дороги, затылок чешет, ишь ты – всего сто деревьев, и в Раю навечно! Стал он день и ночь планы строить, где деревья достать, где посадить, как разместить, чтобы по-умному всё было и с пользой дела. Высмотрел участок ничейной непахотной земли, вбил колышки, и за работу принялся. Решил с одной стороны фруктовые деревья сажать, а с другой всё подряд, как в лесу.
- Ты чего это на старости лет с ума сошёл что ли? Вздумалось ему деревья сажать, а сам еле живой ходит, - ворчала старуха-жена.
- Молчи, дура, - огрызался муж, - тебе, глупой не понять. В этом моё спасение. Я-то теперь в Рай попаду, а тебе туда дорога заказана.
- Ты что ль так решил? Али ты пропуски на тот свет выписываешь? – всё больше распалялась бабка.
Так они и ссорились каждый день, пока старик не посадил сто хрупких саженцев.
- Что ж ты деревьев понатыкал, а про кусты забыл? Глядишь, живая оградка бы получилась.
- И то верно, - согласился муж. - Не такая уж ты дура, как я посмотрю.
- Это я для тебя всю жизнь дура, а люди ко мне за советом ходят.
- И много ты им насоветовала?
- Да уж никто не жаловался, - обиделась жена.
Не стал спорить старик, посадил ещё и кусты. Глядит на свою работу, радуется, вот теперь он прощён. Только на сердце нет уверенности, сомнения в душе. А тут как назло засуха. Пришлось старику на себе воду таскать, да садок свой поливать. Смотрела-смотрела старуха, как кряхтит её муж, стало жаль его:
- Давай, помогу, а то не ровен час, помрёшь.
Стали вместе воду возить, вдвоём-то легче, да и веселее. Впрягутся в тележку, затянут песню, и как-то оно даже приятно. До самых дождей с утра до вечера возили воду из реки, ни одно деревце не погибло. Сидят у окошка мечтают, как красиво будет весной в их садку лет через десять, как созреют плоды, как здорово будет угощать соседских детишек.
- Доживём ли, бабка? – загрустил старик.
- Доживём, - твердо ответила бабка.
- А чевой-то, ты такая уверенная? – удивился дед.
- А того это, что нельзя помирать, пока деревца не окрепнут. А как попробуем первых плодов, тогда и можно.
Всю зиму старик и старуха думали о маленьких деревцах, укрытых холодным снегом, не помёрзнут ли? А как потеплело, бегом побежали смотреть. Пригрело солнышко, и первые листочки оживили в сердце, забытое чувство радости. Старики даже разговаривать стали со своими деревцами, словно с малыми детками. Каждый побег, каждый новый росточек вызывал на морщинистых лицах светлую улыбку. Не заметили старики, как между ними родилось новое чувство. Перестали они браниться, иначе друг на друга смотреть начали, с нежностью. Старик стал по дому помогать, крышу починил, забор новый справил, даже за баньку принялся. Старуха что ни день, балует старика вкусностями разными, одежду новую справила мужу, да и сама всё чаще перед зеркалом останавливалась: не совсем вроде и старуха, а очень даже женщина в полном расцвете сил. Это раньше муженёк, как примет горькую, так и давай мутузить на за что ни про что, а горе-то красы не прибавляет. «Нынче другое дело» - думала женщина, доставая из сундука ни разу не надёванные платья да сорочки вышитые. Старик тоже плечи распрямил, куда делась шаркающая походка, да унылый вид – рядом с такой женой богатырь должен быть, а не то гляди, уведёт кто-нибудь.
Соседи удивляются да шепчутся меж собой:
- Всю жизнь, как кошка с собакой прожили, а на старости лет за ручку ходят.
- А изменились-то как, не узнать совсем! Может, какое снадобье омолаживающее принимают? Разузнать бы.
- А с чего бы это, соседка вы с мужем так помолодели? – набравшись смелости, спросили её недавние подруги.
- От счастья, девоньки, я теперь с любой молодухой наперегонки побегу, и первой приду, - отвечала им женщина. – А муж мой любого за пояс заткнёт, коли силой кто померяться захочет.
И то - правда, с каждым годом как по волшебству прибавлялись силы, разглаживались морщинки, в глазах появился живой блеск, добротою и миром засияли лица супругов. Много добрых дел успели они сделать, никому в помощи не отказывали, чем любовь-уважение перед людьми заслужили.
Через три года обрадовал первым робким цветом молодой сад. Подрос лесок, даже птички запели в кустах. А однажды вечером соловей завёл песню, и была она о Любви. Сидят муж и жена на траве, вдыхают аромат диких цветов, и чувствуют, как благодать окутывает их: ЖИТЬ ХОЧЕТСЯ!
Пришло время, созрели плоды. Как вкусны они были!
- Прямо как в Раю, - сказала жена, срывая румяное яблочко с ветки.
- Вот, оказывается, как! – догадался муж – Не на небе наш ад и Рай, а на Земле. Сами себе творим жизнь, какую пожелаем. А коли так, к чему помирать, поживём ещё, а, женушка?
- Поживем! Деток бы нам ещё для полного счастья?
- Эх, родная моя, я теперь всё могу...
Лилия Ахмедова
г. Лохвица, Украина
Сказка про СТРАХ
В далекие времена, в государстве, где небо голубее бирюзы, сады давали столько плодов, что фрукты на базаре раздавали даром, коровы давали такое жирное молоко, что к вечеру оно становилось маслом, овечья шерсть была такой шелковистой и длинной, что приходилось стричь её два раза в неделю.
Мастерицы ткали ковры, которые жили по сто лет и не портились, а становились только лучше и теплее. Мастера были так искусны, что слава о них разносилась далеко по всему свету. Самый ленивый и самый бедный в этой стране каждый вечер имел вкусный ужин. Принимаясь за еду, бедняк благодарил Бога за то, что послал стране такого правителя, и просил небо продлить дни его правления.
Правитель этой страны был мудрым человеком. Богатырь с душой ребенка, и сердцем матери, волей железной, как скала, в которую был закован Страх.
Страх охранялся в глубокой каменной пещере, прикованный двенадцатью цепями. Двенадцать драконов, семь могучих леопардов, четыре орла-великана охраняли вход в подземелье. И эхо.
Эхо обладало такой силой, что вздумай ветер дышать рядом - оглох бы, если бы у ветра были уши. Любой звук, который усиливало эхо, становился разрушительным. Никто не мог проникнуть в пещеру, да и не хотел. Хоть и много лет прошло с тех пор, а всё же помнили люди и другие времена…
Страшные и чёрные. Гулял по земле страх, никем не обузданный, разрушал города и села, заставляя людей, бояться друг друга.
Родили Страх три чёрных сущности: Зависть, Жадность и Злоба. В чёрную ночь, на чёрном болоте родилась сначала Зависть. Поселилась рядом с людьми, и стало людям казаться, что у соседей и деревья выше, и хлеб вкуснее и солнце ярче. Ходит зависть, радуется, чем больше людей она отравит, тем сильнее становится, тем скорее превратится в среднюю сестру Жадность. Некому было рассказать об этом людям…
И в другую чёрную ночь пришла Зависть на верное болото, выпила крови чёрной змеи, и превратилась в Жадность. Пришла Жадность туда, где люди живут, травит их своим змеиным жалом. Забыли люди о Солнце, о том, как прекрасно дышится ранним утром, как приятно слышать смех родного ребёнка. День и ночь думают люди, как сделать так, чтобы всего было много, очень много, столько, чтобы горы построить из серебра и золота, одежды и посуды, чтобы еды было столько, что за всю жизнь не съесть.
На самом деле человеку нужно немного, совсем чуть-чуть… Знала это жадность, да ухмылялась, щуря свои змеиные глазки. Помнила она о том, что чем жаднее станут люди, тем скорее превратится она в старшую сестру свою - Злобу.
Настал такой день, был он чернее, чем две чёрные ночи. Зашло солнце за луну, когда, выпив кровь ста змей, Жадность выбралась из болота, и обернулась Злобой. Как радовалось её чёрное злое сердце, ведь скоро она сможет родить своего брата. Страх было ему имя. Ради него её сестры терзали людей завистью, отравляли жадностью. Теперь и она пойдет, и заразит всех злобой, чтобы не было места на земле ни для добра, ни для смеха, ни для радости. Чтобы забыли люди про любовь, чтобы не смогла она достучаться в сердца человеческие, и не открыла им правду.
Спешит Злоба, сеет вражду повсюду, ссорятся люди меж собой как собаки из-за кости обглоданной… Не осталось в людях ничего человеческого: не поют они песен, не растят садов, не родят детей. Только и мыслей, что у кого-то добра больше, да как сделать так, чтобы у соседа все отобрать, да себе присвоить. Стали некоторые думать, что если силу применить, то можно стать богаче всех. Почернели мысли от таких дум, а Злобе того и надо. Ждёт - не дождётся, когда люди войной друг на друга пойдут. И когда пролилась первая кровь, искупалась в ней Злоба, и родился Страх.
Мерзкий, холодный, вязкий, как гнилое болото, полз он по всей земле.
Начали люди всего бояться, не осталось смелых, не осталось добрых, не осталось сильных. Ползает страх, лижет людей за пятки. Воюют люди, убивают, грабят, кажется им, что это спасенье от страха, что будет у них много денег, много власти, много силы, и откупятся они от давнишнего врага - Смерти. Ненасытная та смерть, всё ей мало. Никаких денег не напасёшься. Идут бесконечные войны, льётся кровь человеческая, бояться люди. Страх стал править, видеть его никто не видел, а подчинились все, как один.
Кто чего стал бояться: кто высоты, кто темноты, кто пожаров, кто воров, кто света, кто пауков, кто собак. Сколько людей, столько и страхов. Стали люди такими трусливыми, что сначала появились такие, которые боялись говорить, потом слышать, и даже видеть.
Погибает слабый от более сильного, а другие делают вид, что не слышат, как их на помощь зовут. Нахмурят брови, словно о чем-то очень важном думают. Да и кто побежит спасать, если страх уже в каждом живет: «А вдруг и меня убьют?». Стали люди двери запирать, гостей перестали звать, а вдруг воры нагрянут, голодного не накормят, вдруг самим не хватит, никуда не стали ходить и ездить. Перестали новости узнавать, что в других краях делается. Так и стали люди жить, в войне, голоде и одиночестве.
Долго так продолжалось, но нелегко это вынести. Стали люди вспоминать прежнюю жизнь, когда каждый мог прийти к соседу, вместе чаю попить, красивую музыку послушать, о погоде поговорить. Захотелось вернуться им в то время, да нельзя. Кто старое вспоминал, да вслух говорил об этом, пропадал неизвестно куда. Вот и боялись даже думать об этом, все знали, что даже мысли бывают громкими.
Серые дожди заливали землю, тучи прятали Солнце. Это продолжалось день за днём, и год за годом. Люди жили отгородившись друг от друга высокими заборами, в каждом дворе сидела злая собака, по улицам городов было опасно ходить. Про богатства уже никто и не вспоминал, все сидели и боялись, что же будет дальше.
Однажды все заметили, что дождь перестал лить. Люди подняли головы, и увидели, что их заборы такие высокие, что больше напоминают колодцы, только наоборот – в небо. А когда они увидели клочок синевы, вспомнили какое оно огромное, и как давно они не видели его. Захотелось разрушить эти стены-колодцы, чтобы дышать голубым воздухом. Как только люди подумали о разрушенных стенах, они тут же испугались, и стали говорить: «Что ж такого особенного в этой синеве, главное, чтобы мы были в безопасности!» Но дождь уже перестал идти, и небо оставалось голубым. Как будто случайно люди поглядывали вверх, долго смотреть на небо запрещалось. Небо рождало Волю, а Воля могла разрушить всё, что создал Страх. Серое страшное государство, одинаковых людей. В одинаковых одеждах, одинаковые лицом, они ели одинаковую пищу, и имели одинаковые мысли. В этих мыслях сидел Страх и правил. Правил так ловко, что знал – победить его никто не сможет, для этого нужно быть сильным, добрым и щедрым. Страх знал, что свою смелость люди похоронили под кучами своего золота, под высокими стенами своих дворцов, в толстых животах от жирной пищи, укутанных в дорогие халаты. Они не захотят лишиться всего этого, и будут смиренно служить ему, и говорить, как велик Страх, как силен, как могуч и непобедим.
А небо продолжало быть голубым. И пошли слухи, что скоро всё изменится, что найдется Тот, Кто победит Страх. Никто этого не говорил, но известно, что слухи могут просочиться даже в самую маленькую щель, в которую, не проскочит даже тощая мышь.
Дошло до Страха, какие слухи разносит ветер. Велел ко всем стенам-колодцам приделать крышки, и объявить, что на улице идёт дождь. Только это не помогло, с муравьями проникали слухи, что скоро, очень скоро всё изменится, и снова можно будет увидеть небо. И не только: можно будет жить без стен!
«Какой ужас!» - осторожно думали одни.
«Здорово!» - неосторожно думали другие.
«Ничего не выйдет!» - испуганно думали третьи.
В один из дней, который казался обычным и серым как всегда, потому что крышки колодцев никогда не открывались, воздух прошептал, что пришёл человек. Он молод, полон сил, у него нет никакого оружия, у него нет денег, коня, красивой одежды.
«Как так можно жить!» - осторожно думали одни.
«Какой странный!» - неосторожно думали другие.
«Поживем-увидим» - пугливо думали третьи.
А слухи летели быстрее света: ОН пришёл, чтобы победить Страх!
«Этого никогда не произойдёт, этого не может быть» - осторожно думали одни.
«А вдруг он победит?» - неосторожно думали другие.
«Не стоит торопиться» - боязливо думали третьи.
Все жили только тем, что назвенит воздух, нашелестит ветер, прожурчит вода. А события развивались так.
Никто не знал имени юноши, откуда он пришёл, и кто его родители. Остановился он в единственной хижине без забора, где жил древний, как история государства, старец. Одними глазами старик рассказал юноше о том, что творится в этой стране, управляемой Страхом. А так же старик промолчал и том, что знает, как одолеть Страх.
- Почему же ты не спас свою страну от Страха? - молча спросил юноша.
- Потому что я такой же трус, как и все, - вздохнул старец.
- Но ведь ты не боишься сказать мне об этом, - сказал юноша, не нарушая молчания.
- Я говорю тебе об этом, и боюсь. Только одно успокаивает меня, я умру раньше, чем Страх успеет убить меня.
- Разве Страх убивает? - спросили глаза юноши.
- Страх разрушает, а это равносильно Смерти, он кормит свою давнюю подругу. Сначала он отнял у людей Радость, Любовь и Свет, а потом внушил им, что жизнь без этого гораздо лучше, спокойнее. Покой убаюкивает, превращая людей в пищу для смерти. – Губы старика были плотно сжаты, но юноша услышал каждое слово.
- Почему же ты хочешь, чтобы Страх победил я? - Юноша глядел на огонь и молчал.
- Мне всё равно, кто победит Страх, я должен передать эту тайну тому, кто в силах совладать с собой. Если тебе это не по плечу, дождись другого, и передай тайну ему. Много лет назад я услышал её от такого же старца как я, но тогда я был молод как ты. - Старик только и сделал, что тяжело вздохнул.
- Значит, если я не справлюсь, я должен буду ждать другого? До самой старости? - выдохнул юноша.
- Или до самой смерти, - старик не шевелился.
- А если я поверну обратно?! - нахмурил брови юноша.
- В прошлое нельзя вернуться, - перебирал старик пальцы.
- У меня нет выбора! Это нечестно! - пылали щеки юноши.
- Выбор есть всегда. Или ты победишь, или ты дождешься другого. А честно это или нет, не нам решать. – Глядел старик в огонь. – Нужно перепрыгнуть с одной скалы на другую с расстояния трёх шагов.
- И всё? Так просто! – засияли глаза юноши.
- Всё. Но нужно одолеть Сомнения, и обрести Веру. Я не смог. Страх боится этого. Тот, кто победит свои сомнения и поверит в свою силу, покажет другим, как можно бороться со страхом, тогда все станут это делать, и власти Страха придет конец.
- Его можно уничтожить? - встал юноша.
- Нет, его можно только одолеть, однажды родившись, он уже никогда не умрет, но его можно далеко спрятать и не давать волю.
- Куда идти, укажи путь!
- Он рядом. Выйди в другую дверь. - закрыл старик глаза в последний раз.
Юноша открыл дверь и не поверил своим глазам. За дверью раскинулся сад невиданной красы. Под голубым небом летали птицы, солнце грело спины диких животных, прекрасных и свободных.
- Всего-то нужно прыгнуть? – воскликнул юноша, и радостно оглянулся на старика. И увидел скользкое, чёрное и холодное чудовище.
- Всего-то нужно прыгнуть, - повторил Страх. – Давай, попытайся, и садись на место этого старика, что иссох, ожидая очередного труса.
Юноша посмотрел за дверь ещё раз. Волшебный сад и хижину старика разделяла глубокая пропасть, внизу шумела вода, её не было слышно, только угрожающий рокот доносился до ушей юноши.
- Ты не утонешь, ты разобьёшься о скалы, не долетев до воды. Прыгай! Три шага и ты в саду. – Страх леденил кожу, и она покрылась мурашками.
Юноша продолжал стоять на краю пропасти. Страх подбирался все ближе и ближе, его верные слуги Сомнения опутывали юношу. И нашептывали:
- Ну, зачем тебе прыгать?
- Ты разобьёшься…
- Только птица может преодолеть это расстояние, а у тебя нет крыльев…
- Уступи Страху…
- А вдруг сада нет, и это ловушка?…Мираж, и там такие же камни и серость как на этой стороне…
- Не прыгай. Куда как лучше посидеть здесь и подождать другого…
- Никто-никто не перепрыгнет с этой скалы на другую…
- Это так страшно, это опасно…
Сомнения плели свои сети, всё сильнее и сильнее опутывая ими юношу. Страх затаился и наблюдал, его маленькие глазки беспокойно щурились, скрывая волнение, он хорошо помнил, что однажды придёт тот, кто прыгнет, и разрушит его власть над всеми.
Юноша стоял и смотрел то на сад, то вниз… Вдруг до него долетел голос старика:
-…Уничтожить нельзя, можно одолеть сомнения и поверить в себя…
- Я не боюсь! Я прыгну! Даже если я разобьюсь, будет лучше, чем жить и помнить, что ты струсил, мог и не сделал.
- Не хвались, храбрец, - усмехнулся Страх. - Три шага легко пройти, но не перепрыгнуть…
- Я перепрыгну, ты увидишь! Недаром я дружил с ветром и слушал птичьи песни, не зря меня грело Солнце и кормила Земля. Они дали мне силу, я чувствую её в себе, и она поможет мне. Я верю в это!
Страх продолжал холодить, он проникал в каждую клеточку тела, но юноша уже победил сомнения, его вера в себя была так сильна, что никто не смог бы удержать его. Страх цеплял, за ноги, но юноша уже разбежался, взмахнул руками как крыльями, миг показался ему вечностью, такой же глубокой как пропасть между скалами, но Сила, о которой говорил юноша, подхватили его, и он оказался в саду. Он почувствовал под ногами шёлк зелёной травы, нагретой солнцем, ветер обнимал его за плечи, птицы пели песни, солнце гладило его волосы.
- Я смог! Я смог! – вскричал юноша.
На его глазах страх превратился в личинку жалкого червя. Когда юноша глянул в пропасть, которую только что перескочил, он увидел, что пропасти нет. Её и не было! Но никто этого не знал, потому что Страх и сомнения застилали глаза. «Пропасти не было! - подумал юноша, - И я не мог разбиться! Значит, мы боимся того, что сами выдумали!».
Изо всех домов бежали люди, чтобы увидеть Героя. Юноша держал свой страх, зажав в кулаке. Он пока не знал, что нужно делать со страхом, когда его победишь, старец ничего об этом не сказал…
Когда люди узнали, что победитель держит страх в кулаке, они очень удивились, ведь их учили, что он огромный, непобедимый. А раз юноша смог одолеть его, значит, в каждом живет Сила для победы над страхом. Люди просили юношу остаться и научить их побеждать страх внутри себя. Юноша согласился.
С тех пор личинку страха охраняют драконы. Главное, не питать страх чёрными мыслями, завистью, жадностью, злобой. Драконы огромны, но они не способны питать страх, они живут в пещере, не подозревая, что охраняют нечто ужасное. Леопарды и орлы давно жили в этих скалах и дружили с эхом, чтобы оно не мешало им охотиться. Эхо усиливает всё, и звуки, и слова – добрые и плохие. Люди знают, и не говорят дурного. Да и незачем им говорить. Живут они в стране до того прекрасной, что сама смерть любуется, и забывает поесть, потому и живут здесь люди по двести и триста лет и не старятся, потому что от счастья не стареют…
Лилия Ахмедова
Свежие комментарии