Визит российского лидера в Монголию – природный газ, МУС и синергия многих интересов
2–3 августа по пути на Восточный экономический форум президент России посетил Монголию. Визит был приурочен к 85-летию завершения боев на реке Халхин-Гол. 31 августа военные действия в основном завершились, 15 числа было подписано соглашение с императорской Японией, и последняя вынуждена была Монголию покинуть.
Позже Монголия еще пару раз столкнется с войсками уже Гоминьдана, но без разрастания боевых действий до масштабов полноценной войны.
Теперь Монголия снова ощущает дуновение военных ветров, ведь целый официальный представитель МИД Украины, некто Г. Тихий, пообещал «пожаловаться союзникам» на то, что в Улан-Баторе не арестовали В. Путина по запросу МУС.
Союзники у Киева действительно есть, санкционные зубы у них имеются, а Монголия вроде бы не столь уж мощная геополитическая сила, но что-то не особо заметны там переживания. А почему, кстати?
Есть и в Монголии западные либеральные НКО, кое-кто даже вышел с украинскими флагами и кричалками в Улан-Баторе. Итог – флаги отобрали, кричащих скрутили, где же были разные обсерватории по правам демократов?
В первые годы после майдана, когда Киев еще осваивался с ролью любимой наложницы Запада, в украинском МИД не нашли ничего лучше, как пригрозить Улан-Батору требованием ни много ни мало – компенсации за разорение Киева войсками хана Батыя.
Монголия ответила, что совершенно не возражает рассмотреть и требования, и даже обсудить выплату компенсаций, если Украина представит законных наследников пострадавших.
Хорошая ирония, но ведь на такую иронию по отношению к киевскому закулисью способны были далеко не все. Кстати, как и сегодня, принять визит российского лидера, при этом не только являясь подписантами Римского статута, но даже имея своего монгольского судью в самом МУС.
Все последующие годы до начала «святых» 90-х Монголия находилась под политическим и экономическим зонтиком СССР. Распад Союза крайне негативно отразился на экономике этого государства. Монголии 10–12 лет пришлось адаптироваться к новым условиям, хотя нельзя сказать, что со стороны Улан-Батора к Москве предъявлялись какие-то особые претензии или устраивался торг с выжиманием соков из российских интересов.
В политическом плане страны продолжали контактировать более-менее регулярно, а начиная с 2012 года даже стали появляться совместные экономические программы.
С 2014 года частота контактов увеличивается, а охват программ становится шире – на арену выходит китайский проект «Пояс и Путь» и его евразийская составляющая – «Новый Шелковый путь». Вся Центральная Азия, и Монголия в том числе, строила планы по участию в этой логистической сети. Пыталась встраиваться туда и Россия, у которой появились уже не только логистические, но и ресурсные интересы. У нас тоже встречи на высшем уровне с представителями Монголии не были редкостью.
Однако по освоению монгольских ресурсов первое место с 2000-х стали все-таки занимать не мы, а транснационалы под австралийскими и канадскими флагами, а также китайцы.
Если в середине 90-х лидерами по монгольскому экспорту были РФ и Китай с равными 20 % долями, то после кризиса 2008 года Китай занимал уже 80 %, а Канада (хотя это не совсем сама Канада) – 14 %. Некоторые проценты мы попозже отвоевали, но в целом соотношение остается.
Китай из Монголии традиционно уже возит медь и уголь. Уголь возили самосвалами, позже протянули железные дороги и соединили их в самом Китае в так называемый «угольный контур» – параллельные железнодорожные ветки, которые возят конкретное сырье.
Казалось бы, Монголия с таким торговым балансом – это всецело зависимая от Пекина экономика. Зависимая – да, но вот насколько «всецело» – тут уже есть свои нюансы. Однако именно эти мелочи, как водится, являются определяющими.
Дело в том, что Пекин осваивал Монголию вместе с транснационалами вроде гиганта «Рио Тинто», и именно в Монголии можно было проследить, как причудливо сплетаются интересы китайцев и одиозных Ротшильдов. Как китайцы заключали сделки по выкупу канадских угольщиков транснационалов на деньги группы Morgan Stanly.
После 2015 года Пекин будет все чаще и чаще занимать позицию сугубо национальной выгоды, следуя логике ценностной концепции Си Цзиньпина «Великое возрождение китайской нации – китайская мечта».
Тем не менее опыт относительно бесконфликтного взаимодействия с транснациональными корпорациями и финансовыми фондами оказался для Китая позитивным. Монголия же со своими ресурсами, пусть и зажатая между Россией и Китаем, очутилась на стыке этих интересов.
Чаще сами монгольские функционеры попадают в жернова отношений между транснационалами и китайцами, если переходят границы в плане, скажем так, «эгоистичных запросов».
Такие примеры можно посмотреть на истории политического кризиса и т. н. «угольных протестов» в рамках отношений «Рио Тинто» и Китая, который приведен в материале «Зачем Ватикану еще и Монголия».
Оттуда же приведен и небольшой абзац с описанием биографии монгольского премьера Л. Оюун-Эрдене:
Многие крупные корпорации зарабатывают на поставках сырья китайской экономике, зачастую закрывая глаза на политические предпочтения. Так и в Улан-Баторе работают с разными силами. Они дают зарабатывать на огромном рынке, неплохо понимая, что капитал в основе своей штука бессовестная.
На самом деле это понимают все, просто когда такое качество проявляется по отношению к нам, то это плохо, а когда по отношению к оппонентам, то уже и не очень негативно.
На чем же зарабатывала в Монголии Россия, если, с одной стороны, цифры показывают, что наши обороты не очень значительны, но, с другой стороны, сама же Монголия заявляет о высокой важности поставок?
Ответ прост – топливо и электроэнергия. Россия является основным поставщиком авиационного топлива и нефтепродуктов в Монголию, а также неизменным партнером по постройке и модернизации ТЭЦ.
Так, одним из проектов, который согласовали (а обсуждали уже довольно долгое время), является строительство 120-МВт угольной ТЭЦ в провинции Увс. Даже в СМИ стали направо и налево писать название монгольской компании-партнера – «Хотгор Шанага». Однако посмотрим чуть глубже – месторождение Хотгор с его 109 млн тонн кокс-угля, а кто основной акционер? Корейская угольная корпорация (KOCOAL).
Можно ли добывать уголь без энергии – вопрос риторический, но другой вопрос уже вовсе не риторический: а можно ли накладывать или рьяно соблюдать санкции по отношению к проектам российского РФПИ, на деньги которого получается энергия, требуемая для добычи угля, нужного для сталелитейной промышленности Южной Кореи.
Вот такие вот кульбиты глобализации и санкций, которые в Монголии знают и поэтому довольно спокойно реагируют на критику.
Где же практическая стыковка интересов капитала и данного визита, если практически никто не скрывает, что главная тема визита – это газовая труба проекта «Сила Сибири - 2», которая в разрезе Монголии называется МГП «Союз – Восток».
На самом деле она лежит на поверхности – постоянный источник природного газа в значительных объемах позволит увеличить производство монгольского угля и меди для поставки в Китай и заработок на этих поставках. Как самих китайцев, так и монголов, и транснационалов. Пример с Южной Кореей и KOCOAL уже был рассмотрен выше.
Отсюда и такое спокойное поведение монгольского руководства. Если в ЕС российский газ вступил в противоречие с несколькими центрами силы, то в Монголии он позволяет этим центрам зарабатывать. Весь вопрос в том, когда и как уже собственно Китай начнет переходить к устойчивому промышленному росту.
Изначально именно монгольский маршрут был расчетно выгоднее, чем маршрут через Алтай и Синьцзян. Монгольский маршрут предоставлял потенциально энергию для компенсации неоднозначных для экологии проектов вроде речных ГЭС, давал развивать производства в Монголии, был короче с точки зрения выхода на китайскую ГТС внутренних провинций.
Впрочем, у него были и свои критики, мол, он и длиннее, и контроль над маршрутом у третьей страны, а Монголию любят транснациональные корпорации, и как бы чего не вышло. Как видим, синергия с ТНК тут даже играет на руку, а проект по Алтаю упирался в знаменитое плато Укок с его экологией и археологией.
Но и помимо газового маршрута, важным был еще и маршрут железнодорожный, ведь именно он мог бы разгрузить уже наш Транссиб, который с огромным трудом переваривает «поворот на Восток». Экономия на расстояниях там нешуточная, поскольку монгольская железная дорога, выходя к китайским портам, короче почти на 4 тыс. км.
Полтора месяца назад в Монголии развели руками и признались, что не могут ничего поделать с вопросами ценообразования между Россией и Китаем, и до 2028 года верстают стратегию без новой газовой трубы.
Газ впрок Китай закупать не хочет. Не потому, что «не партнер» и вообще «так себе сосед», а по вполне объективным обстоятельствам – они наращивают объемы строго по потребности. Еще не факт, что они быстро запустят и туркменскую ветку «D», критерии-то аналогичны, и потолок возможностей тоже.
На корпоративном уровне все обсуждения, очевидно, дошли до некоего предела, и для продолжения диалога требуются политические решения. Если получится подкрепить политические интересы не только собственно газовой отрасли двух стран, но и сырьевых корпораций, которые участвуют в добыче других видов монгольских ископаемых, то такая синергия может проекту «трубы» дать второе дыхание.
О том, что проектная документация по МГП «Союз – Восток» находится в состоянии готовности, собственно, и было объявлено в сентябре. Завершена разработка проекта была на самом деле еще около года назад, но требовался уже политический толчок, поскольку сама Монголия тут работает вторым номером, а Китай – номером первым. Политические гарантии были получены.
И речь тут идет о комплексе мер по монгольской энергетике – реконструкция Улан-баторской ТЭЦ-3 (плюс 60 %), ТЭЦ Хотгор, проект АЭС, ГЭС Эйгин-Гол, поставки топлива и нефтепродуктов. Устраивает ли такой вариант те центры силы, которые заинтересованы в монгольском сырье? Да, более чем.
Поэтому тут речь не столько о том, что Россия будет газифицировать 3 млн населения Монголии, а о несколько иной газификации и энергопотреблении. А пока все это раскручивается и разворачивается, можно вести и переговоры с Китаем по основным объемам газа.
Монголию же и ее политическое руководство такой вариант устраивает априори, а раз он не противоречит «центрам силы», то Украина и МУС могут подождать и пока заняться поиском наследников пострадавших от хана Батыя.
Ирония тут вполне допустима, но следует отметить, что все переговоры по трубопроводным поставкам газа с каждым годом становятся все сложнее в плане количества участников и стыковки их интересов. Изменяются ценовые формулы, что мы можем видеть на таких схемах, как проекты Азербайджана, Ирана, России, Туркмении, Турции. Все замысловатей и затейливей. А повышение сложности всегда и неизбежно ведет к росту мест, где планы и проекты дают сбои.
Впрочем, если уж на политическом уровне принято решение дожимать проект «Сила Сибири - 2», то продавливать надо именно монгольский маршрут, поскольку именно там синергия интересов максимальна. Алтайский маршрут, скорее всего, будет обсуждаться еще долго.
Позже Монголия еще пару раз столкнется с войсками уже Гоминьдана, но без разрастания боевых действий до масштабов полноценной войны.
Военные ветры и монгольская ирония
Теперь Монголия снова ощущает дуновение военных ветров, ведь целый официальный представитель МИД Украины, некто Г. Тихий, пообещал «пожаловаться союзникам» на то, что в Улан-Баторе не арестовали В. Путина по запросу МУС.
Союзники у Киева действительно есть, санкционные зубы у них имеются, а Монголия вроде бы не столь уж мощная геополитическая сила, но что-то не особо заметны там переживания. А почему, кстати?
Есть и в Монголии западные либеральные НКО, кое-кто даже вышел с украинскими флагами и кричалками в Улан-Баторе. Итог – флаги отобрали, кричащих скрутили, где же были разные обсерватории по правам демократов?
В первые годы после майдана, когда Киев еще осваивался с ролью любимой наложницы Запада, в украинском МИД не нашли ничего лучше, как пригрозить Улан-Батору требованием ни много ни мало – компенсации за разорение Киева войсками хана Батыя.
Монголия ответила, что совершенно не возражает рассмотреть и требования, и даже обсудить выплату компенсаций, если Украина представит законных наследников пострадавших.
Хорошая ирония, но ведь на такую иронию по отношению к киевскому закулисью способны были далеко не все. Кстати, как и сегодня, принять визит российского лидера, при этом не только являясь подписантами Римского статута, но даже имея своего монгольского судью в самом МУС.
Монголия, Китай и ТНК, участие России
Все последующие годы до начала «святых» 90-х Монголия находилась под политическим и экономическим зонтиком СССР. Распад Союза крайне негативно отразился на экономике этого государства. Монголии 10–12 лет пришлось адаптироваться к новым условиям, хотя нельзя сказать, что со стороны Улан-Батора к Москве предъявлялись какие-то особые претензии или устраивался торг с выжиманием соков из российских интересов.
В политическом плане страны продолжали контактировать более-менее регулярно, а начиная с 2012 года даже стали появляться совместные экономические программы.
С 2014 года частота контактов увеличивается, а охват программ становится шире – на арену выходит китайский проект «Пояс и Путь» и его евразийская составляющая – «Новый Шелковый путь». Вся Центральная Азия, и Монголия в том числе, строила планы по участию в этой логистической сети. Пыталась встраиваться туда и Россия, у которой появились уже не только логистические, но и ресурсные интересы. У нас тоже встречи на высшем уровне с представителями Монголии не были редкостью.
Однако по освоению монгольских ресурсов первое место с 2000-х стали все-таки занимать не мы, а транснационалы под австралийскими и канадскими флагами, а также китайцы.
Если в середине 90-х лидерами по монгольскому экспорту были РФ и Китай с равными 20 % долями, то после кризиса 2008 года Китай занимал уже 80 %, а Канада (хотя это не совсем сама Канада) – 14 %. Некоторые проценты мы попозже отвоевали, но в целом соотношение остается.
Китай из Монголии традиционно уже возит медь и уголь. Уголь возили самосвалами, позже протянули железные дороги и соединили их в самом Китае в так называемый «угольный контур» – параллельные железнодорожные ветки, которые возят конкретное сырье.
Казалось бы, Монголия с таким торговым балансом – это всецело зависимая от Пекина экономика. Зависимая – да, но вот насколько «всецело» – тут уже есть свои нюансы. Однако именно эти мелочи, как водится, являются определяющими.
Дело в том, что Пекин осваивал Монголию вместе с транснационалами вроде гиганта «Рио Тинто», и именно в Монголии можно было проследить, как причудливо сплетаются интересы китайцев и одиозных Ротшильдов. Как китайцы заключали сделки по выкупу канадских угольщиков транснационалов на деньги группы Morgan Stanly.
После 2015 года Пекин будет все чаще и чаще занимать позицию сугубо национальной выгоды, следуя логике ценностной концепции Си Цзиньпина «Великое возрождение китайской нации – китайская мечта».
Тем не менее опыт относительно бесконфликтного взаимодействия с транснациональными корпорациями и финансовыми фондами оказался для Китая позитивным. Монголия же со своими ресурсами, пусть и зажатая между Россией и Китаем, очутилась на стыке этих интересов.
Чаще сами монгольские функционеры попадают в жернова отношений между транснационалами и китайцами, если переходят границы в плане, скажем так, «эгоистичных запросов».
Такие примеры можно посмотреть на истории политического кризиса и т. н. «угольных протестов» в рамках отношений «Рио Тинто» и Китая, который приведен в материале «Зачем Ватикану еще и Монголия».
Оттуда же приведен и небольшой абзац с описанием биографии монгольского премьера Л. Оюун-Эрдене:
Правительство Монголии возглавляет человек с интересной биографией. Дело в том, что Л. Оюун-Эрдэнэ работал в структуре под названием World Vision International (WVI). Это весьма специфическая транснациональная организация, которая занимается благотворительными проектами под евангелическими флагами. Но проекты проектами, а по сути она является дружественной и, даже более того, партнёрской структурой по отношению к т. н. Христианскому Братству (The Fellowship) и движению «Молитвенного завтрака» в США.
Многие крупные корпорации зарабатывают на поставках сырья китайской экономике, зачастую закрывая глаза на политические предпочтения. Так и в Улан-Баторе работают с разными силами. Они дают зарабатывать на огромном рынке, неплохо понимая, что капитал в основе своей штука бессовестная.
На самом деле это понимают все, просто когда такое качество проявляется по отношению к нам, то это плохо, а когда по отношению к оппонентам, то уже и не очень негативно.
На чем же зарабатывала в Монголии Россия, если, с одной стороны, цифры показывают, что наши обороты не очень значительны, но, с другой стороны, сама же Монголия заявляет о высокой важности поставок?
Ответ прост – топливо и электроэнергия. Россия является основным поставщиком авиационного топлива и нефтепродуктов в Монголию, а также неизменным партнером по постройке и модернизации ТЭЦ.
Так, одним из проектов, который согласовали (а обсуждали уже довольно долгое время), является строительство 120-МВт угольной ТЭЦ в провинции Увс. Даже в СМИ стали направо и налево писать название монгольской компании-партнера – «Хотгор Шанага». Однако посмотрим чуть глубже – месторождение Хотгор с его 109 млн тонн кокс-угля, а кто основной акционер? Корейская угольная корпорация (KOCOAL).
Можно ли добывать уголь без энергии – вопрос риторический, но другой вопрос уже вовсе не риторический: а можно ли накладывать или рьяно соблюдать санкции по отношению к проектам российского РФПИ, на деньги которого получается энергия, требуемая для добычи угля, нужного для сталелитейной промышленности Южной Кореи.
Вот такие вот кульбиты глобализации и санкций, которые в Монголии знают и поэтому довольно спокойно реагируют на критику.
Газ и стыковка интересов
Где же практическая стыковка интересов капитала и данного визита, если практически никто не скрывает, что главная тема визита – это газовая труба проекта «Сила Сибири - 2», которая в разрезе Монголии называется МГП «Союз – Восток».
На самом деле она лежит на поверхности – постоянный источник природного газа в значительных объемах позволит увеличить производство монгольского угля и меди для поставки в Китай и заработок на этих поставках. Как самих китайцев, так и монголов, и транснационалов. Пример с Южной Кореей и KOCOAL уже был рассмотрен выше.
Отсюда и такое спокойное поведение монгольского руководства. Если в ЕС российский газ вступил в противоречие с несколькими центрами силы, то в Монголии он позволяет этим центрам зарабатывать. Весь вопрос в том, когда и как уже собственно Китай начнет переходить к устойчивому промышленному росту.
Изначально именно монгольский маршрут был расчетно выгоднее, чем маршрут через Алтай и Синьцзян. Монгольский маршрут предоставлял потенциально энергию для компенсации неоднозначных для экологии проектов вроде речных ГЭС, давал развивать производства в Монголии, был короче с точки зрения выхода на китайскую ГТС внутренних провинций.
Впрочем, у него были и свои критики, мол, он и длиннее, и контроль над маршрутом у третьей страны, а Монголию любят транснациональные корпорации, и как бы чего не вышло. Как видим, синергия с ТНК тут даже играет на руку, а проект по Алтаю упирался в знаменитое плато Укок с его экологией и археологией.
Но и помимо газового маршрута, важным был еще и маршрут железнодорожный, ведь именно он мог бы разгрузить уже наш Транссиб, который с огромным трудом переваривает «поворот на Восток». Экономия на расстояниях там нешуточная, поскольку монгольская железная дорога, выходя к китайским портам, короче почти на 4 тыс. км.
Полтора месяца назад в Монголии развели руками и признались, что не могут ничего поделать с вопросами ценообразования между Россией и Китаем, и до 2028 года верстают стратегию без новой газовой трубы.
Газ впрок Китай закупать не хочет. Не потому, что «не партнер» и вообще «так себе сосед», а по вполне объективным обстоятельствам – они наращивают объемы строго по потребности. Еще не факт, что они быстро запустят и туркменскую ветку «D», критерии-то аналогичны, и потолок возможностей тоже.
На корпоративном уровне все обсуждения, очевидно, дошли до некоего предела, и для продолжения диалога требуются политические решения. Если получится подкрепить политические интересы не только собственно газовой отрасли двух стран, но и сырьевых корпораций, которые участвуют в добыче других видов монгольских ископаемых, то такая синергия может проекту «трубы» дать второе дыхание.
О том, что проектная документация по МГП «Союз – Восток» находится в состоянии готовности, собственно, и было объявлено в сентябре. Завершена разработка проекта была на самом деле еще около года назад, но требовался уже политический толчок, поскольку сама Монголия тут работает вторым номером, а Китай – номером первым. Политические гарантии были получены.
И речь тут идет о комплексе мер по монгольской энергетике – реконструкция Улан-баторской ТЭЦ-3 (плюс 60 %), ТЭЦ Хотгор, проект АЭС, ГЭС Эйгин-Гол, поставки топлива и нефтепродуктов. Устраивает ли такой вариант те центры силы, которые заинтересованы в монгольском сырье? Да, более чем.
Поэтому тут речь не столько о том, что Россия будет газифицировать 3 млн населения Монголии, а о несколько иной газификации и энергопотреблении. А пока все это раскручивается и разворачивается, можно вести и переговоры с Китаем по основным объемам газа.
Монголию же и ее политическое руководство такой вариант устраивает априори, а раз он не противоречит «центрам силы», то Украина и МУС могут подождать и пока заняться поиском наследников пострадавших от хана Батыя.
Ирония тут вполне допустима, но следует отметить, что все переговоры по трубопроводным поставкам газа с каждым годом становятся все сложнее в плане количества участников и стыковки их интересов. Изменяются ценовые формулы, что мы можем видеть на таких схемах, как проекты Азербайджана, Ирана, России, Туркмении, Турции. Все замысловатей и затейливей. А повышение сложности всегда и неизбежно ведет к росту мест, где планы и проекты дают сбои.
Впрочем, если уж на политическом уровне принято решение дожимать проект «Сила Сибири - 2», то продавливать надо именно монгольский маршрут, поскольку именно там синергия интересов максимальна. Алтайский маршрут, скорее всего, будет обсуждаться еще долго.
Свежие комментарии