Есть несколько версий, объясняющих непонятную пассивность Кремля в украинском вопросе. Первая, банальная – там просто не знают, что с ней делать. На самом деле, никто не знает, что с ней делать, но в Кремле это хотя бы понимают, и потому не лезут.

Вторая, финансовая – невыгодно. Украина России становится просто не нужна ни в каком виде. Раньше она служила предпольем против европейских армий, защищающим внутренние районы страны и столицу. Сейчас то же самое делают новейшие ПВО и всякие крутые штуки, продемонстрированные Путиным в мартовском послании Федеральному собранию.

Раньше Украина служила житницей, выходом к морю, путём в Европу. Сельское хозяйство в России сейчас восстанавливается без всякой Украины, так, что даже американские фермеры жалуются. Выход к морю Россия вернула вместе с Крымом, а путь в Европу перестаёт быть актуальным вместе с Украиной.

Раньше на Украине была мощнейшая промышленность, от которой много чего зависело в России. Сейчас нет ни промышленности, ни зависимости. Зато есть разваливающаяся инфраструктура, пустеющие города, нищающие деревни, дичающее население, несколько миллионов неучтенных стволов на руках, разгул бандитизма, нацизма и прочих «измов».

Плюс миллионы бандеровцев, патологически ненавидящих Россию, региональные бароны, жаждущие вернуться к феодализму, бюрократия, коррумпированная и некомпетентная настолько, что российская на её фоне выглядит образцом добропорядочности и профессионализма. И всё это удовольствие Россия должна брать на себя и как-то выскрёбывать? Спасибо, нет. Пусть другие тянут на себе это корыто, пока не надоест, а нам пока хватает истерик малороссов в ток-шоу, чтобы иметь это ещё и в реале.

Украина – неликвидный актив, убытков с него больше, чем прибыли, и брать его Кремль поэтому и не хочет. Вполне себе версия, многое объясняющая.

Есть и третья версия, логичная – не до Украины сейчас, своих проблем полно. Тут могут указать – а чего ж тогда в Сирию полезли? Но в Сирию мы зашли по приглашению дружественных властей – как бы не совсем то, что входить силой и против воли.

Понятно же ведь, что проблему Украины можно решить, либо способствовав установлению дружественного режима, либо непосредственно российской власти. И то, и другое требует напряжения больших сил и внимания, которых сейчас просто не хватает. На повестке дня много других срочных дел и задач, которые надо решать, и разумнее поэтому с Украиной немного подождать. Даже рискуя ещё и церковным расколом.

А, может, и не рискуя. Те украинцы, что ещё сохраняли лояльность Киеву, пока тот не лез в церковные дела, теперь эту лояльность утратят полностью. И поддержки у Киева станет ещё меньше, а врагов ещё больше. Имеет смысл подождать, пока процессы эти не наберут силу и можно будет их использовать в свою пользу.

Четвертая версия, метафорическая. Украина – страна-подранок. Не ждите от подранка разумных и адекватных действий. Всё его поведение диктуется болью от ран и страхом перед охотником. Логическое мышление, инстинкт самосохранения – всё в такие моменты даёт сбой и отключается напрочь. Крупные и сильные подранки в такие моменты становятся опасными для охотника, могут атаковать его и даже убить.

Но Украина – подранок мелкий и слабый, хоть и достаточно свирепый. Настоящую опасность она может принести лишь себе, бередя и растравляя раны, вместо того, чтобы уйти в лежбище и дать им затянуться.

Когда Украина потеряла Крым, это было не столько больно, сколько унизительно. Ампутация прошла практически мгновенно и безболезненно; накачанная стероидами и адреналином страна этого почти не почувствовала. Но восприняла это как смертельную обиду, и вместо того, чтобы отползти, начала дёргаться, скалиться, огрызаться и получила клинком под рёбра.

И снова – она могла отползти и попробовать зализать рану. Могла ампутировать повреждённую часть. Могла согласиться на внешнее лечение. Это всё разумные действия, это всё могло обеспечить ей выживание и постепенное восстановление сил. Но не ждите от неопытного подранка разумных действий. Украина выбрала худший вариант.

Она мечется на месте, растравляя рану; сама себе её выгрызает, вместо того, чтобы зализывать. Кровоточащий Донбасс – это рана, через которую из Украины уходит кровь, силы и жизнь. Она этого ещё не понимает, она этого ещё не осознаёт. Действие стероидов и адреналина ещё не закончилось; подгоняемая страхом и ненавистью она всё ещё на взводе, и периодически бросается в припадки и истерику.

Но рано или поздно действие искусственных стимулянтов закончится. Организм перестанет их воспринимать, силы закончатся, наступит усталость. И чем сильнее беснуется Украина сейчас, тем большую усталость и апатию ощутит потом. И ничем поднять и взбодрить её уже будет нельзя.

Силы уходят. Уже уходят, медленно, но безвозвратно. Уходят с кровью Донбасса, с покидающим страну народом, с отползающими краями. Скоро закончатся совсем.

Почему Путин ничего не делает? Потому что не надо ничего делать. Всё уже сделано. Причём, большей частью самой Украиной. Теперь надо только ждать. Скоро силы подранка закончатся, скоро он ляжет и не встанет. Тогда с ним можно будет делать что угодно и голыми руками.

А кидаться к нему, пока он на взводе от боли и страха, с риском ещё быть покусанным самому – этого делать было не надо. Путин и не стал этого делать. Он сделал пару выстрелов и стал ждать, пока подранок истечёт кровью. Был риск, что подранок достанется другому охотнику, но обессиленный он уже был бы неопасен и почти бесполезен. Так что игра в любом случае стоила свеч.

Поэтому Путин так вежлив сейчас с Порошенко. Ничего не стоит быть вежливым с тем, кого собираешься пристрелить – так, кажется, говорят американцы? О, у него были хорошие учителя. А Путин очень прилежный ученик. А потом, по старой петровской традиции, ещё и поднимет тост за учителей.