А если музеи совсем не там?

Кто же не знает Большой Каретный переулок, нежно воспетый устами Владимира Высоцкого – легендарного артиста, певца, поэта. Но о нём и без меня написано так много, что попробую всё-таки рассказать больше о тех местах, где прошли школьные годы Высоцкого.

Учился он как раз на Большом Каретном, с пятого по десятый класс в 186-й школе, где теперь Правовая академия Минюста. Сам переулок был и задворками Каретного ряда, и Тележным рядом, и одним из трёх Спасских переулков, и даже улицей Ермоловой.

Такое название улице было дано потому, что детские годы великой актрисы прошли в домике просвирни при церкви Спаса Преображения. До того это она дала на какое-то время имена здешним переулкам. Позже Мария Николаевна Ермолова жила уже на Тверском бульваре, где теперь музей.

На этой улице герои Николая Рыбникова и Юрия Белова из уже подзабытого фильма «Девушка без адреса» безуспешно искали Катю Иванову. В куда более популярном киношедевре – «Берегись автомобиля» героиня Ольги Аросевой завела свой троллейбус «Б», по-московски Букашка, с Садового кольца прямо в Большой Каретный.


И дом, и квартира, где жил юный Высоцкий с отцом и мачехой, никуда не делись, но музей поэта находится не там, а на Таганке. Если точнее, на улице Высоцкого, в которую было решено объединить сразу два Таганских тупика – Нижний и Верхний. В общем, поближе к театру, в котором он был, как известно, отнюдь не на последних ролях.

Музеем под открытым небом вполне можно считать сами эти места, где ещё не совсем закончилась зачистка от сараев, ржавых гаражей, сомнительных мастерских и откровенных притонов. Одним из них числилась пивнушка, приписанная к пятой швейной фабрике (она на фото ниже), тоже попавшей в один из текстов Высоцкого. Помните из «Разговора у телевизора»:

Ой! Вань! Гляди, какие карлики!
В джерси одеты – не в шевьёт,
На нашей пятой швейной фабрике
Такое вряд ли кто пошьёт.


Сегодня бывшую фабрику реконструируют под офисы, а пивную неплохо помнят участники майских демонстраций, после которых её открывали не только для фабричных, но и для всех желающих. Столпотворения не было, демонстранты обычно предпочитали что-то покрепче пива.

Наобум или по памяти

В переулке и во дворах несложно найти памятные таблички, стелы и граффити, то появляющиеся на стенах, то пропадающие, как сейчас где-то скрыта от глаз скульптурная часть произведения у двери дома. По запросу в Сети о переулке выскакивают и те, что живы, и те, которых уже нет и в помине.


К ним нельзя не прибавить два памятника во вполне доступной близости. Один из них, на Страстном бульваре, где Высоцкий с гитарой за спиной, раскинул руки, словно обнимая небо, прекрасно знают все, а вот другой знаком только избранным.


Нельзя не отметить, что это памятник вовсе не Высоцкому, а его герою – Глебу Жеглову из «Места встречи». Спускаясь по ступеням здания МУРа – знаменитой Петровки, 38, капитан Жеглов протягивает руку новому сотруднику – старлею Володе Шарапову, фронтовому разведчику в далеко не бесспорном исполнении Владимира Конкина.


А вообще-то, пройдя по Большому Каретному, можно вовсе не увидеть очень многого. Не только ту самую фабрику, главный вход в 186-ю школу и расчищенные ныне проходы на Цветной бульвар – к цирку, который тогда ещё все называли по-старому – не Никулина, а Саламонского, и к бывшему Центральному рынку.

Вряд ли получится и прочувствовать тот самый дух московских двориков, где играли в футбол консервными банками, а гитары были в ходу исключительно шестиструнные. И музыку на костях ещё только-только начинали писать.



Скорее всего, Высоцкий застал всё это уже позже, когда перебрался к матери, а потом уже в многоэтажку на Малую Грузинскую – напротив католического собора Непорочного зачатия.

Немного не о Высоцком

Понятно, что в таких местах, как ещё одни московские Пески, помимо которых наиболее прославились те, что в районе метро «Сокол» и бывшего села Всехсвятское, а также между Новым и Старым Арбатом, известных людей жило совсем немало.

Говоря о некоторых из них, и о том, где и как они жили, в качестве переклички с Успенским переулком, где провёл свои последние годы Н. Н. Муравьёв – отец одного из главных декабристов, предлагаю принять то, что впритык к Садовому кольцу во дворе тихо спрятался четырёхэтажный дом, тоже принадлежавший семье Муравьёвых.


Отсюда Александра Муравьёва одной из первых отправилась в ссылку вслед за мужем, получив на дорожку от Пушкина рукопись его легендарного стихотворения «Во глубине сибирских руд». Заодно Александр Сергеевич написал и Ивану Пущину, лицейскому товарищу «Большому Жанно», менее известные строки «Мой первый друг, мой друг бесценный».

В публикациях о Большом Каретном принято первым делом вспоминать усадьбу Протасовых-Малич, конкретно её главный дом, возведённый в конце XIX века и многократно перестроенный – сначала под коммуналки, а не так давно уже под элитное жильё.


Рядом с ним и с домом Высоцкого – весьма элегантный особняк Бородина в стиле модерн, который сейчас ремонтируется, надо надеяться, что без потерь в плане архитектуры. Дальше в направлении к центру – «Дом с тенями», о котором в этой серии очерков уже написано (По Успенскому и двум Каретным).

Вчера капустники, сегодня – квартирники

Напоследок об одной из потерь на Большом Каретном. Практически напротив дома Высоцкого на Большом Каретном уже много лет зеленеет сквер, который появился после того, как пришлось снести обветшавший деревянный, но классический особняк первой половины XIX столетия.


Он был известен лишь своим главным жителем – Михаилом Щепкиным, основоположником русской артистической школы. В дни великого поста у него на пироги с капустой собирались актёры, не только занятые в театрах Москвы и Петербурга, но и бродячие, вроде Счастливцева с Несчастливцевым у Островского.

И, конечно, не обходилось без проката сцен и полномасштабных пьес, без шутовства и розыгрышей. Именно отсюда, похоже, и пошло название «капустник».

Спустя десятилетия на смену капустникам от Щепкина пришли квартирники. Среди тех, кто надолго прописался на Большом Каретном, чаще других вспоминают Петра Мамонова, чуть позже жившего в детстве в доме по соседству с 15-м – Высоцких, и он тут просто не успел давать даже домашние концерты.

Это за него делали другие, и сейчас подобные тусовки абсолютно правильно называют квартирниками. Самая знаменитая компания, причём не только московская, но и питерская, предпочитала под них не самые шикарные апартаменты Александра Липницкого. У него не раз гостили «Аквариум» Бориса Гребенщикова и «Кино» Виктора Цоя.

В Большом Каретном, у Липницого в том числе, тусовались и первые русские хиппи, среди которых не мог не выделяться Юра Солнце. Наркоман и валютчик, фамилию которого вечно путают – то ли Бураков, то ли Будаков, со связями как наверху, так и среди диссидентов, он скончался всего в 43 года.


Но ухитрился остаться у многих в памяти как «отец движения хиппи» в России. И кроме этого – почти ничего. Когда-то популярная, но сегодня почти забытая Мария Арбатова говорила про таких, как «Солнце», по-женски «Солнышко»:

«Любой хиппи мог подойти в любое культовое место, где они кучковались, и это называлось «вписаться на флэт». Он мог приехать с любого конца Советского Союза, и сказать: «Чуваки, мне негде ночевать!»

И его тащили, кормили, слушали вместе с ним музыку.

Тоже память…