Князь Роман Мстиславич, византийская принцесса и внешняя политика

Первые контакты Византии с Романом Мстиславичем, вероятно, были установлены еще в начале 1190-х годов, когда тот набрал силу в качестве одного из самых влиятельных князей Южной Руси. Однако подлинный расцвет этих отношений начался лишь с 1195 года, когда в Константинополе власть взял в свои руки Алексей III Ангел, и особенно после объединения Галицко-Волынского княжества под началом князя Романа, что сделало его уже весьма заметной политической фигурой и военной силой вне Руси, в особенности для ромеев. Последние любой ценой старались улучшить отношения с князем. Причина была проста: Византия в это время находилась в глубоком упадке, переживала постоянные восстания, но, что самое худшее, подвергалась регулярным набегам половцев, которые основательно разоряли ее земли и доходили в своих набегах до Константинополя. Нужна была какая-то сила, способная прекратить набеги степняков на Византию, и такой силой в глазах византийского императора оказался князь Роман Мстиславич.

Судя по всему, переговоры были начаты еще задолго до взятия Галича, так как уже в 1200 году появились первые признаки заключенного союза. Одной из главных задач внешней политики Романа после этого стали походы глубоко в степь против половцев, что одновременно было и традиционным занятием для Южной Руси, и оказывало немалую поддержку византийским союзникам. Уже зимой 1201-1202 годов он обрушился на половецкую степь, нанеся удар по кочевьям и стоянкам степняков. Основные силы половцев в это время грабили Фракию. Получив известие о походе русского князя, они были вынуждены быстрыми темпами возвращаться домой, побросав награбленное, включая богатый полон. За это Роман заслужил сравнение со своим предком, Владимиром Мономахом, который также любил и активно практиковал визиты к степнякам в качестве превентивных мер. В ответ половцы оказали поддержку врагу Романа, Рюрику Ростиславичу, но потерпели неудачу и были вынуждены еще несколько раз столкнуться с нежданными гостями с Руси. Особенно болезненными оказались зимние походы, когда степь покрывалась снегом и кочевники теряли мобильность. В результате этого к 1205 году опасность половцев для Византии свелась к минимуму.

Однако тут всплывает любопытная деталь. В византийских хрониках, к примеру, авторства Никиты Хониата, князю Роману уделяется немало внимания, его победы над куманами (половцами) всячески восхваляются, но, что самое главное, его называют игемоном. А согласно византийской терминологии того времени, игемоном мог быть только близкий родственник императора. И тут сказание плавно подходит к, вероятно, самой интересной загадке, связанной с фигурой Романа Мстиславича.

Византийская принцесса

О второй супруге, матери Даниила и Василька Романовичей, точных известий практически нет. Даже с учетом ее важной роли в становлении собственных детей летописи поминают ее лишь как «вдову Романову», т.е. вдову князя Романа. Что, между прочим, явление вполне нормальное, так как в летописях и хрониках того времени женщинам вообще могли не уделять особого внимания, и в лучшем случае могло быть известно, кто отец или муж той или иной женщины. Тем не менее, современные историки проделали колоссальный объем работ по поиску источников и аналитике добытой информации. С высокой долей вероятности удалось установить происхождение второй супруги князя Романа Мстиславича. Удалось также определить ее предполагаемое имя и составить вероятную историю жизни, которая в рамках нашего сказания представляет немалый интерес.

Родилась Анна Ангелина примерно в 1-й половине 1180-х годов. Ее отцом был будущий император Византии Исаак II, на тот момент лишь один из многочисленных представителей династии Ангелов (потому и Ангелина: это имя не личное, а династическое). О матери неизвестно вообще ничего, но после анализа всех источников историки пришли к выводу, что она, вероятно, была из династии Палеологов, тех самых, которые станут императорами Никеи, а затем и последним правящим домом Византии. У Исаака были и другие дети, Анна оказалась самой младшей из всех. По определенным причинам, о которых остается лишь строить предположения, она с детства была помещена в частный женский монастырь и воспитывалась как монахиня, что в то время для Византии было не самым редким явлением. Возможно, таким образом Исаак II, достаточно богобоязненный человек, хотел защитить ее от превратностей судьбы или же отблагодарить Бога за дарование тому в 1185 году императорского трона, или же просто решил дать ей соответствующие монастырское воспитание. Как бы то ни было, девочка росла взаперти, при этом получая отличное образование. Возможно, именно в этот момент к ее светскому имени Анна добавилось церковное – Евфросиния, а может, Евфросинией она стала лишь на старости лет, когда действительно подалась в монахини после того, как сын Даниил возродил Галицко-Волынское княжество, сейчас уже точно не скажешь. А может, все вовсе было наоборот, и в миру она была Евфросинией, а Анной стала после пострига. Есть еще и третий вариант ее имени – Мария. Именно так именовалась «Романова вдова» в советской художественной исторической литературе. Увы, сейчас эта гипотеза выглядит недостаточно обоснованной, так как основывается на слишком уж сложных построениях и не вяжется с иностранными источниками. Как бы то ни было, в дальнейшем будет использоваться первый вариант, так как он является общепринятым среди историков, хоть и далеко не бесспорным.

Правил Исаак II всего 10 лет. В 1195 году его сверг собственный брат, император Алексей III. Он попытался решить то великое множество проблем, которое обрушилось на Византию, и стал искать надежного союзника. В это же время Роман Мстиславич набирал силу и недавно развелся с Предславой Рюриковной. Русскому князю была нужна жена, византийскому императору союзник, так что дальнейший ход событий уже был предопределен – греческие церковные чины в таком случае неизбежно уступали воле светских властей, в результате чего из монастыря извлекли племянницу императора, подходившую для брака. Не исключено, что переговоры о браке Романа с византийской принцессой были начаты еще до развода с Предславой и послужили еще одной причиной для достаточно редкого на тот момент поступка, каковым и являлся развод. Как бы то ни было, брак был заключен в 1200 году, вскоре после того, как Роман обосновался в Галиче. После свадьбы Анна Ангелина родила ему сына, а потом еще одного. Дабы добиться максимально возможной легитимности второго брака и детей от него, галицко-волынский князь, скорее всего, и организовал церковное судилище над бывшими тестем, тещей и супругой, отправив тех в монастырь и добившись признания незаконности столь близкородственных браков. На какое-то время подобное решение оказалось на Руси уникальным, так как князья еще долго заключали браки с теми родственниками, брак с которыми по греческим канонам был запрещен, что делает более весомой версию о политических мотивах насильственного пострижения Рюрика с супругой и дочерью, а не исключительно релегиозных.

Анна Ангелина, став матерью-основательницей династии Романовичей, подарила своему мужу, детям и всему Галицко-Волынскому княжеству огромное наследие. Именно благодаря ей на Руси появилось большое количество греческих имен, которое до того не регистрируется летописями среди Рюриковичей. Именно эта византийская принцесса привезла на Русь две христианские святыни – крест Мануила Палеолога с частичкой древа, из которого был изготовлен крест, на котором распяли Иисуса Христа (ныне хранится в Соборе Парижской Богоматери), и икону Божьей Матери авторства евангелиста Луки, которая ныне известна как польская Ченстоховская икона Божьей Матери. Благодаря принадлежности Анны к императорской династии в куда более поздние годы Даниил Галицкий на переговорах мог «давить фасон» перед императором Священной Римской империи, будучи одетым в пурпурный плащ (а такой тканью на тот момент могли обладать исключительно родственники императоров). Она же принесла на Русь культ Даниила Столпника, который позднее станет популярным и на Северо-Востоке Руси благодаря династическим связям с Романовичами. Из-за Анны Ангелины Роман и его дети окажутся близкими родственниками Арпадов, Бабенбергов и Штауфенов, что расширит возможности ведения внешней политики. Но самое главное – в период малолетства своих сыновей Анна Ангелина будет зубами выгрызать поддержку для них везде, где только можно было, и в том числе благодаря ее силе воли и уму Даниил Галицкий не просто станет тем, кем станет, а просто не погибнет по малолетству от боярского ножа или яда.

Короче говоря, это один из весьма удачных примеров того, что далеко не все, что называется браком, является чем-то плохим.

Германская политика

Есть в тюрингском городке Эрфурте Бенедиктинский монастырь святых апостолов Петра и Павла. Он достаточно старый, существовал уже в XII веке, и пользовался особым статусом у императоров Священной Римской империи династии Гогенштауфенов. По традициям того времени, те или иные представители аристократии могли оказывать монастырям высочайшее покровительство, в первую очередь финансовое, благодаря чему, помимо чисто христианских мотивов, светские власти могли получить влияние на церковную жизнь этого заведения. Помимо того, такой подопечный монастырь становился своеобразным политическим инструментом, эдакой косвенной связью с его покровителем. Пожертвовав большую сумму денег монастырю, можно было помириться или как минимум начать переговоры со знатным патроном, а совместное покровительство, как правило, было признаком союза или просто дружеских или родственных отношений между двумя или более людьми.

Каково же было удивление историков, когда они узнали, что одним из жертвователей большого количества серебра монастырю в Эрфурте стал некий «Роман, король Руси», а именно князь Роман Мстиславич, предположительно посетивший где-то на рубеже XII-XIII веков Германию. После его смерти «короля Руси» ежегодно упоминали 19 июня (день гибели) во время заупокойной службы… Именно это открытие стало толчком для исследования вопроса об участии князя Романа Мстиславича в германской политике. Результаты исследований еще явно неполные, и эту тему можно еще долго изучать, но сделанных открытий достаточно, чтобы смело утверждать об активной внешней политики галицко-волынского князя на территории Священной Римской империи.

А что на рубеже XII и XIII веков происходило в Священной Римской империи? Всего лишь обычная, развеселая борьба между двумя ведущими династиями, претендовавшими на императорскую корону: Штауфенами и Вельфами, в которую, выбирая ту или иную сторону, вмешивались Англия, Франция, Дания, Польша и многие другие государства того времени. На тот момент Вельфы контролировали императорский престол, но Штауфены в лице короля Германии Филиппа Швабского выступали в роли подлинного сердца Германии, а может, и всей европейской политики. Именно они оказали большое влияние на Четвертый крестовый поход, в результате которого пал Константинополь. С другой стороны, Вельфов поддерживал Папа Римский… В общем, старая добрая усобица, только на особый, германско-католический лад, затронувшая практически всю Европу того времени.

Связи Романа Мстиславича со Штауфенами складывались задолго до визита князя в Германию. Во-первых, они приходились друг другу родственниками, пускай и дальними (бабка князя была как раз представительницей германской династии). Во-вторых, Штауфены имели определенные интересы в Юго-Западной Руси и уже вмешивались в местные дела, посадив править в Галиче Владимира Ярославича, который формально был их вассалом. К слову, с этой стороны совершенно иначе выглядит неожиданная поддержка Штауфенами последнего Ростиславича – как будто они по «договорняку» с Романом уже готовили последнему тепленький насест после смерти Владимира… В-третьих, Филипп Швабский был женат на Ирине Ангелине, сестре Анны Ангелины, супруги Романа Мстиславича; таким образом, король Германии и галицко-волынский князь приходились друг другу свояками. По всем обычаям того времени, подобных связей более чем хватало для установления близких контактов и просьбе о военной помощи без заключения формального союза. И эта просьба последовала непосредственно в 1198 году, когда Роман, вероятно, лично побывал в Германии. Отказать могущественному родственнику он не мог, да и не хотел: союз с королем Германии и возможным императором Священной Римской империи сулил ему большие политические выгоды, и подобного шанса нельзя было упускать.

Польский поход и гибель

Впрочем, ввязываться в далекую и не самую необходимую для него войну Роман Мстиславич не спешил. Человек, которого некоторые летописи и историки обвиняют в околонулевых политических и дипломатических талантах, трезво рассудил, что на текущий момент участие в германских сварах ему не особо необходимы и нужно сначала закрепиться у себя дома. Потому он продолжил вести свою русскую часть политики, расторгал старые и заключал новые браки, укреплял границы и развивал свое княжество. В это же время он таки занял Галич, значительно укрепив свое могущество. Кроме того, положение сил в самой Германии было шатким, поэтому Роман не желал занимать сторону проигравшего, ожидая, когда Филипп получит решительное преимущество. Лишь к 1205 году сложились все условия для того, чтобы Роман смог покинуть родные земли и вместе с войском отправиться воевать далеко на запад.

План похода составлялся вместе с Филиппом Швабским, который выступал в качестве центральной фигуры предстоящей большой игры. По Вельфам и их союзникам планировалось нанести сразу несколько ударов. Основные силы Штауфенов должны были развить наступление на Кельн, где закрепились основные сторонники их противников, в то время как французы должны были отвлечь силы англичан. Роману отводилась немаловажная задача – нанести удар по Саксонии, которая на тот момент была землей Вельфов и потеря которой должна была подорвать их военные возможности. Сам план наступления держался в тайне: опасаясь утечки информации, о грядущей кампании известили лишь самых нужных людей в Германии, Франции и Руси. Лишь по мере приближения к Саксонии галицко-волынской армии Роман должен был уведомить своих людей о главной цели похода.

Эта секретность в результате сыграла с князем злую шутку. Когда его войска в 1205 году выдвинулись в поход, им предстояло пройти по польским территориям. Особых договоренностей с поляками Роман не заключал, опасаясь утечки информации. В польских летописях указывается, что князь пошел войной на них и начал захватывать города, претендуя на Люблин, но ныне уже доказано, что это ошибка хронистов более поздних времен, которые свели в один два абсолютно разных похода — Романа Мстиславича и Даниила Романовича. Никаких захватов галицко-волынское войско не вело, а если и вело, то лишь для «снабжения», реквизируя продовольствие у местного населения. Само собой, польские князья отреагировали на это как на вторжение. Еще до переговоров с Романом они решили напасть на русское воинство, вероятно, не обладая достаточными силами для противостояния русским в открытом поле и считая, что те пришли с войной к ним, а не шли дальше, на Саксонию. Есть версия и о связях поляков с Вельфами, но она пока остается не доказанной. Когда войско Романа начало переправу через реку Вислу у Завихоста, поляки неожиданно напали на авангард русичей. В результате этого малая дружина вместе с самим князем была перебита. Войско, понеся минимальные потери, но лишившись командующего, вернулось домой.

Так внезапно и бесславно закончилась история жизни князя Романа Мстиславича, основателя Галицко-Волынского княжества. И хотя он прожил долгую и богатую на события жизнь, князь не успел достаточно укрепить свою власть в новом государственном образовании на территории Руси — Галицко-Волынском княжестве. Это сыграло огромную роль как для его наследников, малолетних Даниила и Василька, так и для историков, многие из которых дали низкую оценку Роману исключительно потому, что созданное им Галицко-Волынское княжество стало трещать по швам практически сразу же после его смерти. Впрочем, сложно негативно оценивать человека, который пытался на территории Юго-Западной Руси построить нечто новое, более перспективное, чем традиционное государственное устройство с постоянно дробящимися уделами, лествицей, регулярной сменой правящих князей, усобицами в одном месте и боярским засильем в другом. Потому высокие оценки, которые дает ему Галицко-Волынская летопись, писавшаяся при его сыновьях, выглядят вполне оправдаными, и по мере пересмотра роли этой личности в истории его не раз уже называли Романом Великими — не таким величественным, как Владимир Красно Солнышко, но уж точно выдающимся на фоне большинства своих современников из числа Рюриковичей. После пострига своего бывшего тестя Роман стал одним из самых влиятельных князей на Руси, фигурой, которая могла сравниться со Всеволодом Большое Гнездо, но из-за скорой смерти этот период максимального влияния князя часто остается просто незамеченным.

Отдельно стоит упомянуть о двух исторических байках, связанных с Романом Мстиславичем, которые ныне становятся все более правдоподобными. Первая из них связана с папским посольством к Роману, когда в обмен на переход в католичество ему была предложена корона Руси, но галицко-волынский князь отверг предложение. На эту тему исторические споры продолжаются до сих пор. Установить с точностью, было такое событие или нет, пока не выходит. Исключить возможность подобного, вопреки утверждениям некоторых историков, пока не получается. Можно лишь утверждать, что в свете новых фактов об этом князе такое посольство вполне могло иметь место, как и его решительный отказ. Похожая ситуация складывается и с проектом реформы Романа Мстиславича, приписываемой ему Татищевым. Согласно этой реформе, вся Русь должна была быть преобразованной по принципам, похожим на принципы Священной Римской империи, с выборным великим князем и князьями-выборщиками. Ранее считалось, что это выдумка Татищева, а Роман ничего такого не предлагал. Однако в свете всего изложенного выше, а также особенностей брачной политики Романа в случае с дочерьми от Предславы Рюриковны современные историки приходят к мысли, что Роман как минимум мог предложить подобный проект, будучи знакомым с реалиями Священной Римской империи не понаслышке и являясь весьма могущественным князем на момент своей гибели. Впрочем, обе эти «байки» пока так и не получили статус даже твердо обоснованных гипотез, но могут дополнить перед глазами читателя образ галицко-волынского князя Романа Мстиславича.

Борьба за Галич в 1205—1229 годах

К моменту смерти князя Романа Мстиславича признаки расслоения стали появляться уже и в среде боярства. Причиной становился тот факт, что в бояре в то время могли попасть люди совершенно различного происхождения и уровня благосостояния. Так, состоятельные горожане и представители сельских общин, обладавшие определенным влиянием, также являлись боярами. Они, а также безземельные сыновья крупных бояр, мелкие дружинники, политические активные купцы и многие другие формировали прослойку малого боярства, которая не обладала богатствами, но была теснее связана с общиной и отличалась многочисленностью. Старшие же бояре превращались в типичных олигархов – богатых и влиятельных, но социально деструктивных личностей, которые стремились весь мир поставить на службу собственной выгоде. Первые были целиком за сохранение сильной княжеской власти в 1205 году, хотя та исходила от «вдовы Романовой» и двух малолетних сыновей погибшего правителя, что для Руси в то время было моветоном. Вторые желали возвращения старых времен и собственного господства над всем и вся. Как это часто бывает в истории, деньги в результате одолели добро.

Сразу же оговорюсь: события первых лет после смерти Романа Мстиславича могут быть мною изложены не вполне верно. Все дело в том, что там начался такой хаос, такое развеселое и разностороннее политическое движение, что многие исследователи сами путаются в событиях и указывают разную очередность событий или вовсе забывают некоторые детали. Я даже при беглом осмотре собственных источников нашел ЧЕТЫРЕ отличных от друг друга в деталях описания того, что было в Галиче до окончательного утверждения там мадьяр. Читая дальнейшее описание событий, необходимо помнить об этом, но понимать, что, возможно, именно так все и было. И сразу станет понятно, почему многие путаются в тех событиях.

Едва только пришла весть о смерти Романа Мстиславича, как тут же зашевелились его бывшие враги. Из Венгрии стали активно писать своим сторонникам Кормиличичи; Рюрик Ростиславич отверг постриг, возобновил союз с Ольговичами и половцами, и двинулся на Галич. Анна Ангелина была вынуждена развить активную деятельность по сколачиванию собственной коалиции. Благо о защите претензий собственных сыновей позаботился еще сам Роман: в 1204 году он заключил договор с Андрашем Арпадом о взаимной поддержке наследников. Это был результат долгой игры: Андраш в свое время воевал со своим родичем, Имре, за корону, и получал поддержку из Галицко-Волынского княжества. Как раз в 1204 году война закончилась, и Андраш стал регентом при малолетнем племяннике, Ласло III, а после его смерти в 1205 году регент был коронован как король Андраш II. После смерти Романа Мстиславича договор был признан действительным, и в Галич прибыли венгерские войска. Потерпев поражение на пограничье, русско-венгерское войско устроило союзникам Рюрика Ростиславича под стенами города настоящую кровавую баню. Сам половецкий хан с братом едва не попали в плен. Тем не менее, в 1206 году Рюрик повторил поход, на сей раз приведя на помощь поляков князя Лешека Белого. Андраш II уклонился от войны, договорившись лишь о том, чтобы детям покойного Романа Мстиславича оставили Волынь.

В Галиче неожиданно во главе всего оказалось местное боярство с Кормиличичами во главе. Они тут же вернули себе все кормления, отобранные у них покойным князем, собрали собственное войско и принялись решать, что будет с их княжеством в будущем. Рюрик Ростиславич и его союзники от каких-либо серьезных решений по Галичу уклонились, ожидая решения местного боярства и активно подталкивая вече к самому выгодному для них варианту. С подачи Кормиличичей было решено реализовать вариант, который уже предлагался после смерти Владимира Ярославича: пригласить править в Галиче трех братьев из числа Ольговичей, сыновей князя Игоря Святославича и дочери Ярослава Осмомысла (это те самые: главный герой «Слова о полку Игореве» и центральная фигура «Плача Ярославны»). Братья Владимир, Святослав и Роман Игоревичи прибыли в Галич по приглашению бояр и стали править княжеством как легитимные наследники первой галицкой династии, находясь под контролем бояр.

Такой вариант не очень понравился королю Венгрии, Андрашу II, и он неожиданно решил все же побороться за Галич. Правда, о покровительстве детям Романа Мстиславича он уже подзабыл и решил сделать ставку на сына Всеволода Большого Гнезда, Ярослава. Впрочем, из затеи ничего не получилось, даже несмотря на то, что союз князей во главе с Рюриком Ростиславичем рассыпался вскоре после этого. Что хуже того, Кормиличичи, собрав силы, смогли повлиять на Владимир-Волынский, и Анна Ангелина вместе с сыном и частью бояр была вынуждена покинуть город. Галицко-Волынское княжество оказалось целиком во власти Игоревичей и галицких бояр, а Романовичи бежали… к Лешеку Белому, который всего год назад стал решающим фактором их поражения в борьбе за Галич.

Как Игоревичи к успеху шли

Казалось, что Игоревичи неожиданно прыгнули из грязи в князи. В их руках оказалось большое и богатое Галицко-Волынское княжество. Можно было делать что угодно, включая классический сценарий с выдвижением претензий на Киев и тратой огромного количества ресурсов на город, который с каждым годом и завоеванием становился все менее и менее значимым в масштабах Руси. Однако власть Игоревичей была шаткой, особенно на Волыни, где доминирование галицких бояр восприняли так же, как бык на корриде воспринимает красную тряпку. Князь Белзский, Александр Всеволодович, близкий родственник Романовичей, поднял свое войско и при поддержке поляков с общинами в 1207 году выгнал Святослава Игоревича. С этого момента Галицко-Волынское княжество фактически распалось. Галичу теперь предстояло вариться в собственном соку. На Волыни, впрочем, тоже настал период внутренних беспорядков и войн.

Игоревичи оказались отнюдь не такими дружными братьями, какими были братья-основатели Галицкого княжества. Этот фактор бояре использовали на полную силу. Когда Владимир Игоревич стал претендовать на слишком большую власть в государстве, начав подавлять интересы бояр, те попросту обратились к другому брату, Роману. Тот, договорившись с венгерской знатью, в 1208 году сверг брата, который бежал в Путивль и установил собственное правление. Роман также оказался охочим до власти человеком, в результате чего в 1210 году бояре попросту призвали венгров и заменили его на Ростислава Рюриковича (сына того самого Рюрика, который был тестем Романа Мстиславича). Впрочем, и Ростислав почему-то хотел больше власти, в результате чего бояре вновь призвали на правление Владимира Игоревича…

Вот только Игоревичи из всего произошедшего быстро извлекли урок и объединили усилия. Теперь они понимали, насколько опасны галицкие бояре и потому развернули против них масштабные репрессии, следуя примеру князя Романа. Однако если Роман был осторожен с ними, подвергая гонениям лишь наиболее одиозных бояр, то братья оказались куда менее сдержанны и умелы в подобных вещах. Согласно летописи, были казнены несколько сотен бояр и богатых горожан Галича, из-за чего князья настроили против себя уже не одно лишь боярство, но и общину. В результате этого бояре решили переобуться в прыжке и вернуть на княжение малолетнего Даниила Галицкого, которого легко можно было бы контролировать, написав его венгерскому «патрону», Андрашу II. Тот в 1211 году вторгся на территорию княжества и добился победы над нестройным воинством Игоревичей. О Владимире с тех пор нет никакой информации; Роман и Святослав же попали в плен к венграм, а те передали их в руки галицких бояр. Решив преподать урок будущим князьям и отомстить за убитых родственников, галичане повесили обоих братьев на дереве. Больше нигде и никогда на Руси князей по решению вече не казнили.

По требованию венгров князем вновь стал сын Романа Мстиславича, да и бояре вроде бы не особо сопротивлялись. Таким образом, в 1211 году Даниил все же стал князем в Галиче, не имея реальной власти. Времени у него, впрочем, тоже было мало.

Цирк продолжается

Даниил Романович, будучи еще девятилетним мальчиком, сильно зависел от своего окружения в общем и матери Анны Ангелины в частности. Собственно, именно она все это время тянула на себе отстаивание политических интересов своего сына, пользуясь поддержкой некоторых бояр и родственников, добиваясь от польских и венгерских правителей того, что ей было необходимо. И, конечно же, когда Даниил сел править в Галиче, она принялась брать в руки все рычаги власти, дабы укрепить положение и своё, и собственного сына в городе. Боярам это не понравилось, и они решили попросту изгнать ее из города, чтобы превратить молодого княжича в собственную марионетку. Само собой, византийская гордость нашей принцессы не могла спустить такое с рук каким-то хамоватым русским варварам…

Градус беспредела происходящего набирал обороты со скоростью поезда, прущего по прямой и опаздывающего по расписанию. В начале 1212 года Анна вернулась вместе с венгерским войском и заставила бояр смириться с ее пребыванием в Галиче, попутно приструнив их чрезмерно разбушевавшиеся амбиции. Однако стоило венгерским войскам уйти, как боярство взбунтовалось. Опять. И Анна отправилась в изгнание. Опять. Правда, на сей раз вместе с сыном, так как происходящее всерьез заставляло опасаться за его сохранность. Бояре, недолго думая, пригласили править в город Мстислава Немого – уже старого князя Пересопницы, небогатого и лишенного больших амбиций, что делало его удобной марионеткой.

А Анна поехала в Венгрию. Опять. И попросила помощи Андраша II. Опять. И тот вышел в поход. Опять. Кто раньше не смеялся от происходящего, теперь засмеялся, а кто смеялся до этого, уже смеяться не мог… Поход провалился, так как венгерская аристократия устроила заговор и убила королеву Гертруду Меранскую, которая позволяла себе в Венгрии еще больше, чем Анна Ангелина в Галиче. Само собой, король в ответ на такие новости развернул свое воинство, и затея провалилась. Но одного лишь слуха о ее приближении хватило, чтобы очередной галицкий князь раньше срока покинул свой пост, сбежав обратно в Пересопницу. Да, опять…

После такого бояре решили избавиться от мучительного выбора, какую же марионетку посадить княжить в Галиче, и просто избрали князем боярина Володислава Кормиличича, главу всего прогрессивного боярства города. И если раньше все происходящее еще имело какую-то шаткую связь с традициями и установленными порядками, то посадка в качестве князя человека, который не был Рюриковичем или представителем иной монаршей династии, была совсем не по понятиям. Уже в 1213 году против Кормиличичей образовалась сильная коалиция из Мстислава Немого, волынских князей, поляков и венгров. И опять (да, опять!) из-за Галича соседним правителям пришлось прислать большое войско. Галицкое боярское войско было разбито, но город держался, в результате чего союзникам пришлось отступить.

Впрочем, праздновать победу Кормиличичам было рановато. Польский князь Лешек Белый и король Венгрии Андраш II собрались в Спише, дабы решить раз и навсегда проблему с Галицким княжеством. Оставлять все как было никто не собирался, но и постоянно вмешиваться во внутренние дела было нельзя – это просто отвлекало все внимание и ресурсы государей от других дел. Боярскую вольницу в Галиче надо было прекращать. В результате был принят ряд решений, и в 1214 году польско-венгерское войско вновь вторглось в княжество и на сей раз взяло его столицу. Володислав Кормиличич и ряд бояр были вывезены в Венгрию, где их следы теряются. В Галиче разместился венгерский гарнизон, а на место князя посадили Коломана, сына Андраша, который обручился с Саломеей, дочерью Лешека Белого. Галицкое княжество превратилось в кондоминиум Венгрии и Польши, последняя по старой доброй традиции посадила гарнизоны в червенских городах и Перемышле. Проблема была решена, правда, без всякой выгоды кому-либо, кто считал себя русским человеком.

Но вы же не думаете, что на этом все закончилось?

А что Волынь?

После изгнания Игоревичей во Владимире-Волынском обосновался князь белзский Александр Всеволодович. Власть он получил при помощи поляков и был фактически зависим от князя Лешка Белого. Дабы закрепить эти связи, Лешко даже женился на дочери Александра, Гремиславе. Это, впрочем, ни разу не спасло князя от попадания в немилость, в результате чего уже в 1209 году поляки силой сместили его и посадили княжить Ингваря Ярославича, князя Луцкого. Однако эта кандидатура пришлась не по вкусу боярам и общине столичного града, которые все еще имели немалый политический вес, и потому в 1210 году Александр смог вернуть княжество в свои руки, вслед за чем во Владимире воцарился относительный порядок на целых пять лет. За это время он успел поучаствовать в ряде походов на Галич в составе союзных войск, а также сразиться с литовцами, которые заняли северные территории государства Романа Мстиславича. С литовцами ничего хорошего не вышло, и такие города, как Новогрудок и Городно, перешли в распоряжение литовских князей.

Романовичи в это время были разделены: Даниил находился при дворе Андраша II, а Анна с Васильком остались при дворе Лешека Белого. Тот позаботился об их интересах, правда, весьма своеобразно, выделив Васильку в 1207 году княжество в Белзе, где он правил до 1211 года. Кроме того, Василько в 1208-1210 годах занимал еще и пост князя в Берестье (Бресте). Никакого политического веса он сам по себе не имел. Анна Ангелина же, будучи мудрой женщиной, быстро осознала, что Лешек Белый планирует в будущем потихоньку взять под свое владение всю Волынь. Вдовствующая княгиня не собиралась такой ценой платить за отстаивание интересов своих сыновей, и отношения ее с польским князем оставались достаточно прохладными.

Согласно Спишскому соглашению, венгры и поляки забирали у Романовичей Галич не просто так, а в обмен на контроль над Волынью, т.е. город Владимир должен был достаться Даниилу. Александр, само собой, отказался покидать доходное место, в результате чего полякам пришлось выковыривать его оттуда силой. Вернувшись в родной Белз, он затаил обиду на Романовичей и попытался в 1215 году вернуть утраченное ранее, воспользовавшись ухудшением отношений между ними и поляками. Однако и Даниил, и Василько уже подросли и по меркам того времени были вполне себе взрослыми, а самое главное, весьма способными правителями. Даниил рос прирожденным лидером и полководцем, а Василько, также обладавший неплохими навыками, но куда более нерешительный, оказался практически идеальным помощником при своем брате. Владимирская же община после долгих метаний и ошибок вернулась к тому, с чего начинала, и стала выказывать полную лояльность сынам Романа Мстиславича. Благодаря этому юным Даниилу и Васильку удалось отразить атаку Александра Всеволодовича и даже перейти в контрнаступление. Впрочем, больших успехов в этом им достичь не удалось из-за вмешательства поляков и Мстислава Удатного.

И все же Романовичи вышли из этой ситуации победителями. Тяжелые детские годы были прожиты, наступило юношество, а в юношах люди уже начинали видеть своих лидеров. Волынь, пускай ослабленная и разделенная, теперь была в их руках, и можно было понемногу собирать воедино осколки наследства Романа Мстиславича. Неудача Александра Белзского показала, что у молодых князей есть клыки. В будущем можно было надеяться на великие свершения братьев. Особенно талантливым оказался Даниил, унаследовавший лучшие черты своих родителей, уже с малых лет показывавший способности умелого правителя. Борьба за восстановление Галицко-Волынского княжества только начиналась.

Мстислав Удатный

Союз венгров и поляков оказался весьма непродолжительным. Уже в 1215 году венгры стали вытеснять поляков из Галицкого княжества, претендуя на единоличное правление. Лешек Белый, имея меньше сил и прекрасно понимая, что сам он с венграми бороться не сможет, стал искать союзников. В этом ему, судя по всему, помогла Анна Ангелина, в чьих интересах также было появление новой фигуры в политике Юго-Западной Руси, которая смогла бы сломать сложившийся порочный треугольник между венграми, поляками и галицкими боярами. Поддержку готовы были оказать городские общины, так как венгерское господство на галицкой земле оказалось весьма обременительным, начиная от насилий, творимых венгерскими гарнизонами, и заканчивая насаждением католичества. Такой человек был найден достаточно быстро, и воевать с венграми с новгородской земли прибыл князь Мстислав Удатный.

Этот полководец был одним из самых боевых, способных и ярких князей на Руси в ту эпоху. Вся его жизнь проходила в сражениях — с другими князьями, крестоносцами, чудью, а позднее с венграми, поляками и монголами. К 1215 году он уже имел громкую славу. В его дружине числилось немало лихих воинов, которые под началом своего князя прошли немало сражений. Он достаточно быстро откликнулся на приглашение, явился к Галичу с войском и заставил королевича Коломана бежать в Венгрию. Легкость, с которой он справился с мадьярами, была впечатляющей. Но в том же году венгры смогли вернуть под свой контроль княжество, так как Мстислав Удатный явился налегке и не был готов к серьезной войне.

А серьезная война началась с 1217 года, когда он разобрался со всеми своими делами в Новгороде и уделил максимум внимания Галичу. Особенно успешной оказалась кампания 1218 года, когда русские войска смогли воспользоваться тем, что значительная часть венгерских войск отправилась в очередной крестовый поход. Мстислав вновь завладел Галичем и стал выстраивать местную политику. Он быстро приметил способного Даниила Романовича и выдал за него свою дочь, Анну. Где-то в это же время было решено, что Даниил позднее станет наследником Галича в обмен на опеку детей Мстислава Удатного. Вместе они выступили в качестве союзников сразу против двух сильных врагов: Лешека Белого, которого русичи «прокинули» с его требованиями русских городов, и венгров. Кроме того, при активном участии матери Даниил заключил договор с литовскими племенами, которые, пользуясь его поддержкой, начали большие набеги на Польшу, стремясь лишить ее возможностей вести серьезную войну на Руси.

Кампания 1219 года оказалась масштабной, польско-венгерская армия осадила Галич, который защищал Даниил, пока Мстислав собирал на востоке войска своих родственников и союзников, но большого сражения в результате по каким-то причинам не вышло. Волынский князь оставил город вместе со своими войсками, и венгры на какое-то время вновь завладели им… чтобы вскоре вновь его потерять. Мстислав Удатный в конце концов подключил к войне половцев, и после двух новых походов к 1221 году захватил Галич, заодно взяв в плен Коломана Венгерского. Андраш II, желая освободить своего сына, был вынужден пойти на переговоры, на которых признал Мстислава галицким князем. Тогда же Удатного признали местная община и бояре, в результате чего, казалось, наконец-то воцарился мир.

Превратности судьбы

В 1223 году, все еще будучи союзниками, Даниил и Мстислав Удатный вместе с половцами и рядом других русских князей отправились в поход далеко в Степь, чтобы сразиться с монголами. Закончилось все это битвой на Калке, о которой рассказано уже предостаточно. Стоит лишь добавить, что это оказался последний раз, когда два князя действовали в качестве союзников. Уже вскоре после возвращения из похода Александр Белзский, все еще претендуя на власть во всей волынской земле, смог вбить клин между галицким и волынским князьями, и Мстислав посчитал, что Даниил представляет для него угрозу. В начавшейся после этого усобице галицкий князь занял сторону Александра, однако не проявил большой активности. Даниил благодаря этому вновь показал белзскому князю, где раки зимуют, и тот был вынужден пойти на примирение.

Несмотря на отсутствие активной конфронтации, пути Мстислава Удатного и волынского князя разошлись. В 1226 году венгры вновь попытались вернуть себе во владение Галич, но были разбиты князем у Звенигорода. Тем не менее, стареющий Мстислав пошел на мир, который был выгоден прежде всего венграм. Одна из его дочерей выходила замуж за сына венгерского короля, который носил имя Андраш, а сам венгерский королевич назначался наследником Мстислава в Галиче. Тем самым разрывались договоренности с Даниилом Романовичем. В этом же году Андраш получил во владение Перемышль, а в 1227 году Удатный и вовсе удалился в Понизье (современное Подолье), отдав Галич зятю. Все заканчивалось тем же, чем и начиналось, – венгерским господством.

Даниил же продолжал борьбу с Александром Всеволодовичем, который не унимался. Вновь пришлось восстановить старый союз с поляками, так как Александр призвал Мстислава Немого, Владимира Рюриковича Киевского и половцев. И опять волынское княжество благодаря тесному взаимодействию князя бояр и общины, смогло отразить все атаки противника. Более того, Мстислав Немой, отвергнув лествицу, в обмен на защиту наследственных прав своего сына завещал Луцкое княжество, где он на тот момент правил, Даниилу. Мстислав умер в 1226 году, его сын Иван – в 1227, и после решения вопроса с племянниками умершего в Луцке обосновался Василько Романович. Понемногу решались вопросы и с другими князьями, в результате чего усилившаяся было раздробленность Волыни понемногу обращалась вспять. Чем больше сил становилось у Даниила в руках, тем быстрее шел процесс возрождения отцовского государства. В ход шла и политика: в 1228 году Даниила в Каменце осадила большая армия нескольких князей и половцев, но тот смог расстроить ряды союзников и даже перенаправить половцев на венгерские территории, в результате чего удалось не только снять осаду города, но и нанести ответный удар по Киевскому княжеству.

В 1228 году, когда умер Мстислав Удатный и Андраш Венгерский вступил в полные права князя Галича, у Даниила имелись значительные ресурсы, союзники и опыт их применения в сложившихся условиях. Утверждение венгерского господства в Галицком княжестве категорически не понравилось ни общине, ни боярам. Правда, боярство прекрасно знало методы Романовичей и потому разделилось на две партии, но верх в результате взяли те, кто считал мадьяр большим злом. Даниил получил приглашение на галицкий стол. В 1229 году Галич был осажден и вскоре взят; свергнутый Андраш был почетно провожен до границы лично Даниилом. С этого момента уже можно было начинать говорить о возрождении Галицко-Волынского государства, хотя бороться за признание этого предстояло еще полтора десятилетия.