Цитадель адеквата
Праноеды в естественной среде: о существах, обходящихся без пищи
Можно было бы начать издалека, напустив мистического тумана, но речь всего-лишь о животных, вступивших в симбиоз с продуцентами - бактериями или микроскопическими водорослями. Случаи такие в природе не единичны. И даже слишком многочисленны, чтобы перечислять их все.
Взяв какой-то один из них, можно придать сообщению сенсационное звучание, рассказав, например, о «подземной креветке, которая не ест». Но это уже пройденный этап. Подобные случаи симбиоза заслуживают рассмотрения в целом - как стратегия приспособления...
И это — древняя стратегия. Наличие синтезирующих симбионтов, как минимум, подозревается у проартикулят — наиболее успешной, господствовавшей в докембрии формы жизни. Ребристые студенистые лепёшки, подолгу лежащие на дне, переваривая накрытый телом участок бактериального мата, вполне могли разводить цианобактерий в тканях верхней стороны тела. Среди современных животных можно упомянуть тридакн — крупнейших двустворчатых, «питающихся светом», благодаря симбиотическим водорослям, а также крабов-йети, живущих вблизи серных ключей на дне и разводящих в похожих на волосы выростах панциря хемосинтезирующие микроорганизмы. О пещерных ракообразных тифлатиях уже говорилось. Вообще, в зонах, где наличествуют условия для хемосинтеза, симбиоз с продуцентами является генеральной линией приспособления для многоклеточных, наблюдаясь не как исключение, а как правило.
Так в чём проблема? В том, что на первый взгляд её нет. Животное не охотится, тратя силы на поиск и захват добычи, не собирает в поте лица пищу растительную, — что в море, где растения составляют лишь 10% биомассы, ещё более хлопотно. А лишь принимает солнечные ванны, либо же вяло шевелит клешнями в потоке насыщенной сероводородом воды. Причём, встроенный в ткани «огород» занимает не много места. Несколько процентов объёма организма, который кормит, одновременно снабжая кислородом и очищая. Ведь бактерии плодятся со страшной скоростью. Удобно же? Что порождает — должно порождать — первый из правильных вопросов. Если удобно, то почему такой путь приспособления не стал общепринятым?
Но это — если не думать. Задумавшись же, — чуть-чуть, — поверхностно, — можно выйти на новые вопросы. Выше упоминались животные, прибегшие к симбиозу с продуцентами. И все они… Морские или, как минимум, живущие в воде? Да. И это должно иметь объяснение. Как и то что способ встречающийся в зоне фотосинтеза, как исключение, при переходе к хемосинтезу превращается в правило.
...И тут, кстати, придётся сделать небольшое отступление, необходимое что бы избежать вопросов неправильных. Ибо прецедент симбиоза с продуцентами на суше наличествует и очень широко известен: лишайники же. Они представляют собой комбинацию гриба и водоросли. Но — гриба. А грибы — не животные. Другое царство. Причём, разница тут не формальна, а носит принципиальный характер.
Почему, принципиальный? Что именно гриб может дать водоросли такого, чего не могло бы дать, скажем, насекомое? И с этого вопроса уже начинаются ответы. Грибная часть лишайника занята тем, что снабжает водоросль водой. Являющейся, наряду с углекислым газом, ключевым реагентом в процессе фотосинтеза. Но воду-то может где-нибудь достать и животное. Другое дело, какую воду.
Проточная не годится. Нужна вода почвенная, а в случае лишайника скопившаяся в трещинах камня, который гриб разрушает гидравликой и едкими веществами. Он растворяет камень, извлекая из него необходимые водоросли вещества, — в первую очередь входящий в состав ДНК фосфор. Который можно добыть и из почвы, где он выделяется по мере разложения органики.
То есть, первая проблема содержания синтезирующих симбионтов — кроме воды, углекислого газа и света, им нужны ещё и микроэлементы. Настолько нужны, что растения, не найдя их в почве, могут в отчаянии начать хищничать, как это делает росянка. Сухопутное же животное корневой системы вообще лишено и добыть фосфор из почвы не способно заведомо. Оно получает его из пищи. Но раз животное всё равно ест, продуцирующие симбионты превращаются в лишнее звено. Достаточно редуцирующих: помогающих с переработкой пищи.
В море — проще. Фосфор, азот и прочие удобрения растворены в воде. Но сколько их там? Мало. Тем не менее, интерес уже появляется. Ведь в любом случае животное должно дышать, прокачивая воду сквозь жабры. Таким образом, могут быть получены и фосфор, и углекислый газ для питания симбионтов. Однако, и тут есть нюанс. Например, двустворчатые, как и фильтраторы вообще, дышат и питаются одновременно. То же проделывает и тридакна. В чём тогда выгода? А её нет. В общем случае, поскольку передача без потерь невозможна, симбиотны — лишнее звено. Лишь в частном случае тридакны — и только взрослой тридакны, молодые питаются обычным образом и быстро растут, — выгода появляется. Тридакна слишком велика, а с увеличением размера масса растёт в кубе, а эффективность фильтрации лишь в квадрате. Когда хороший метод перестаёт работать, появляется смысл использовать худший: не выцеживать водоросли из воды, а разводить их.
...Наконец, зона хемосинтеза. В ней вопрос целесообразности разведения симбионтов, с одной стороны, встаёт особенно остро. Вблизи источников сероводорода мало кислорода, который нужен и носителю — для дыхания, и симбионтам — как реагент. Однако, именно данный конфликт интересов парадоксальным образом делает симбиоз целесообразным. Несмотря на кажущееся изобилие, пищи возле «чёрных курильщиков» производится слишком мало. Росту и размножению синтезирующих бактерий препятствует нехватка кислорода. Ведь сами они не могут прокачивать воду, добывая его, а тем более отступать со слишком сильно отравленной сероводородом территории на менее отравленную, где с кислородом проще. Животные же способны делать то и другое, что превращает их тела в территорию с наилучшими условиями для хемосинтеза.
И это — древняя стратегия. Наличие синтезирующих симбионтов, как минимум, подозревается у проартикулят — наиболее успешной, господствовавшей в докембрии формы жизни. Ребристые студенистые лепёшки, подолгу лежащие на дне, переваривая накрытый телом участок бактериального мата, вполне могли разводить цианобактерий в тканях верхней стороны тела. Среди современных животных можно упомянуть тридакн — крупнейших двустворчатых, «питающихся светом», благодаря симбиотическим водорослям, а также крабов-йети, живущих вблизи серных ключей на дне и разводящих в похожих на волосы выростах панциря хемосинтезирующие микроорганизмы. О пещерных ракообразных тифлатиях уже говорилось. Вообще, в зонах, где наличествуют условия для хемосинтеза, симбиоз с продуцентами является генеральной линией приспособления для многоклеточных, наблюдаясь не как исключение, а как правило.
Так в чём проблема? В том, что на первый взгляд её нет. Животное не охотится, тратя силы на поиск и захват добычи, не собирает в поте лица пищу растительную, — что в море, где растения составляют лишь 10% биомассы, ещё более хлопотно. А лишь принимает солнечные ванны, либо же вяло шевелит клешнями в потоке насыщенной сероводородом воды. Причём, встроенный в ткани «огород» занимает не много места. Несколько процентов объёма организма, который кормит, одновременно снабжая кислородом и очищая. Ведь бактерии плодятся со страшной скоростью. Удобно же? Что порождает — должно порождать — первый из правильных вопросов. Если удобно, то почему такой путь приспособления не стал общепринятым?
Но это — если не думать. Задумавшись же, — чуть-чуть, — поверхностно, — можно выйти на новые вопросы. Выше упоминались животные, прибегшие к симбиозу с продуцентами. И все они… Морские или, как минимум, живущие в воде? Да. И это должно иметь объяснение. Как и то что способ встречающийся в зоне фотосинтеза, как исключение, при переходе к хемосинтезу превращается в правило.
...И тут, кстати, придётся сделать небольшое отступление, необходимое что бы избежать вопросов неправильных. Ибо прецедент симбиоза с продуцентами на суше наличествует и очень широко известен: лишайники же. Они представляют собой комбинацию гриба и водоросли. Но — гриба. А грибы — не животные. Другое царство. Причём, разница тут не формальна, а носит принципиальный характер.
Почему, принципиальный? Что именно гриб может дать водоросли такого, чего не могло бы дать, скажем, насекомое? И с этого вопроса уже начинаются ответы. Грибная часть лишайника занята тем, что снабжает водоросль водой. Являющейся, наряду с углекислым газом, ключевым реагентом в процессе фотосинтеза. Но воду-то может где-нибудь достать и животное. Другое дело, какую воду.
Проточная не годится. Нужна вода почвенная, а в случае лишайника скопившаяся в трещинах камня, который гриб разрушает гидравликой и едкими веществами. Он растворяет камень, извлекая из него необходимые водоросли вещества, — в первую очередь входящий в состав ДНК фосфор. Который можно добыть и из почвы, где он выделяется по мере разложения органики.
То есть, первая проблема содержания синтезирующих симбионтов — кроме воды, углекислого газа и света, им нужны ещё и микроэлементы. Настолько нужны, что растения, не найдя их в почве, могут в отчаянии начать хищничать, как это делает росянка. Сухопутное же животное корневой системы вообще лишено и добыть фосфор из почвы не способно заведомо. Оно получает его из пищи. Но раз животное всё равно ест, продуцирующие симбионты превращаются в лишнее звено. Достаточно редуцирующих: помогающих с переработкой пищи.
В море — проще. Фосфор, азот и прочие удобрения растворены в воде. Но сколько их там? Мало. Тем не менее, интерес уже появляется. Ведь в любом случае животное должно дышать, прокачивая воду сквозь жабры. Таким образом, могут быть получены и фосфор, и углекислый газ для питания симбионтов. Однако, и тут есть нюанс. Например, двустворчатые, как и фильтраторы вообще, дышат и питаются одновременно. То же проделывает и тридакна. В чём тогда выгода? А её нет. В общем случае, поскольку передача без потерь невозможна, симбиотны — лишнее звено. Лишь в частном случае тридакны — и только взрослой тридакны, молодые питаются обычным образом и быстро растут, — выгода появляется. Тридакна слишком велика, а с увеличением размера масса растёт в кубе, а эффективность фильтрации лишь в квадрате. Когда хороший метод перестаёт работать, появляется смысл использовать худший: не выцеживать водоросли из воды, а разводить их.
...Наконец, зона хемосинтеза. В ней вопрос целесообразности разведения симбионтов, с одной стороны, встаёт особенно остро. Вблизи источников сероводорода мало кислорода, который нужен и носителю — для дыхания, и симбионтам — как реагент. Однако, именно данный конфликт интересов парадоксальным образом делает симбиоз целесообразным. Несмотря на кажущееся изобилие, пищи возле «чёрных курильщиков» производится слишком мало. Росту и размножению синтезирующих бактерий препятствует нехватка кислорода. Ведь сами они не могут прокачивать воду, добывая его, а тем более отступать со слишком сильно отравленной сероводородом территории на менее отравленную, где с кислородом проще. Животные же способны делать то и другое, что превращает их тела в территорию с наилучшими условиями для хемосинтеза.
-
Везувий - Террикон? Следы запредельных работ в прошлом
Допустим, если в древности была массовая добыча ресурсов, то где в таком случае следы добычи? Должны же быть огромные карьеры, которых мы не видим или – не замечаем? Может то, что мы привыкли называть каньонами, скалами, ущельями есть ничто иное, как карьеры древних цивилизаций?
Например, в Крыму есть знаменитая Белая скала. Сотни исследователей согласны, что эта гора не может быть природной. Ее образование, это результат среза холма. А у ее подножья лежит характерная насыпь из известняковой пыли, которую даже не пытались скрыть.
И подобные карьеры можно найти по всему миру, даже там, куда еще не добрался человек.
Ладно, гипотетически мы добыли огромное количество ресурса, что дальше?
Прежде, чем все переплавить, руду следует обогатить, чтобы % содержания нужных элементов был выше. Для этого руду перевозят на специальные заводы, на которых разделают концентрат и отработку, после чего, отработка отправляется за пределы заводы, где ее высыпают в кучу и таким образом образуется террикон – искусственная насыпь из пустых пород
И если ресурсы добывали в больших количествах, то таких пород должно быть не меньше.
Например, вот современный террикон. Внутри них идут химические реакции и избыточное давление внутри приводит к взрыву. Ничего не напоминает? Древний вулкан например?
Вы знали, что Везувий начали называть вулканом, лишь после того, как он взорвался? Нынешние терриконы тоже взрываются, но вулканами от этого их не называют.
Для того чтобы точнее понять что именно перед нами, нужно внимательно рассмотреть кальдеру изнутри.
Мы все понимает, что внутренние стенки вулканов должны быть оплавлены жидкой лавой, но вот стенки терриконов состоят из несколько рассыпчатых слоев, которые можно выкапывать лопатой
А что с кальдерой у Везувия? Порода совершенно не такая, как у вулкана, следов лавы нет, удивительно, правда?
Например, в Крыму есть знаменитая Белая скала. Сотни исследователей согласны, что эта гора не может быть природной. Ее образование, это результат среза холма. А у ее подножья лежит характерная насыпь из известняковой пыли, которую даже не пытались скрыть.
И подобные карьеры можно найти по всему миру, даже там, куда еще не добрался человек.
Ладно, гипотетически мы добыли огромное количество ресурса, что дальше?
Прежде, чем все переплавить, руду следует обогатить, чтобы % содержания нужных элементов был выше. Для этого руду перевозят на специальные заводы, на которых разделают концентрат и отработку, после чего, отработка отправляется за пределы заводы, где ее высыпают в кучу и таким образом образуется террикон – искусственная насыпь из пустых пород
И если ресурсы добывали в больших количествах, то таких пород должно быть не меньше.
Например, вот современный террикон. Внутри них идут химические реакции и избыточное давление внутри приводит к взрыву. Ничего не напоминает? Древний вулкан например?
Вы знали, что Везувий начали называть вулканом, лишь после того, как он взорвался? Нынешние терриконы тоже взрываются, но вулканами от этого их не называют.
Для того чтобы точнее понять что именно перед нами, нужно внимательно рассмотреть кальдеру изнутри.
Мы все понимает, что внутренние стенки вулканов должны быть оплавлены жидкой лавой, но вот стенки терриконов состоят из несколько рассыпчатых слоев, которые можно выкапывать лопатой
А что с кальдерой у Везувия? Порода совершенно не такая, как у вулкана, следов лавы нет, удивительно, правда?
Свежие комментарии