Магомаев и другие

Наблюдения в щелочку воспоминаний.

Магомаев и другие на съёмках в Останкино в середине 70-х. Что запомнилось.

"В Останкино я оказался не случайно. У меня гуманитарный склад ума и хорошее воображение. Именно поэтому я поступил в технический вуз, ибо я, много читая в области литературы и истории, понимал как много я ещё не знаю и не понимаю. И считал себя не готовым к самостоятельному творчеству, имея маленький жизненный опыт. А математика и физика, изучаемые в школе, не требовала большого воображения, да и большого ума тоже: знай законы и формулы, да подставляй их в решение задач, думал я наивно в то время. Это вызывало скуку. Кроме того, институт защищал от армии, а я и дисциплина по приказу - это не совместимо.

Я был своим во всех творческих московских домах начала бойких шестидесятых. Не было лишь дружбы с телевидением. Что я осуществил лишь когда мне было слегка за 30.

В большом здании размещались две организации: ЦТ и ТТЦ. Я работал в телевизионном техническом центре. Центральное телевидение выпускало передачи, а мы технически их обеспечивали. Меня взяли начальником смены. Причем, в это время был ( оказывается) конкурс на замещение и я, не зная того, его выиграл. Через год я уступил это место другому, став его начальником и ещё 11-и другим начальникам смен.

Интересно, что на ЦТ в это время работали два человека, с которыми я познакомился поступив в институт (мы вместе были в одном эстрадно-художественном объединении в нашем ДК), которые думать о телевидении стали после меня, но сейчас это люди, вписавшие своё имя в историю телевидения большими буквами. А мне пришлось уволиться "по собственному желанию", т.к. мои действия не совпадали с тогдашними нормами поведения сотрудника идеологического центр. Теперь вернусь к завершению магомаевского цикла.

"Отказавшись от Большого театра, Магомаев выбрал свободный полёт. А вскоре и вовсе отказался от оперы в пользу эстрады, буквально в одночасье став настоящим её королём. Бывало, что поклонницы поцелуями покрывали машину певца.

Однажды на стадионе толпа подняла на руки «уазик», в котором был певец. В Одессе «Волгу» с Магомаевым, его очередной подругой и директором несли до самой гостиницы, около трёх километров. Магомаев платил своему зрителю полной взаимностью. Однажды в Бендерах, вернувшись после трудного концерта ночью в гостиницу, маэстро обнаружил у себя под окнами толпу поклонников, которые не смогли попасть на его выступление. И, несмотря на усталость, Магомаев целых четыре часа пел стоявшим под балконом людям.

Его в равной степени любили простые люди и партийные бонзы. Магомаев считался любимцем тогдашнего министра культуры Фурцевой и даже самого Леонида Ильича. Наверное, поэтому ему многое и прощали: песню о Москве «Лучший город Земли» в стиле буржуазного твиста, зарубежные поп-шлягеры, яркие пиджаки и рубашки с жабо.

Как вспоминал Лев Лещенко, «он принёс в нашу жизнь разноцветье». А сериал о нем, оказался серым. "Один из режиссеров оправдывался в интервью, что им пришлось вводить вымышленных героев и придумывать какие-то события, так как в реальной биографии Магомаева якобы не хватало драматизма. Но это ерунда! Да взяли бы его мальчишеские годы, когда он жил с мамой в Вышнем Волочке и сбегал из дома через форточку, чтобы последовать за ней в театр! Почитали бы, какие трогательные письма он писал маме, когда она из голодного Волочка отправила его к дяде в более сытый Баку!

Муслим с мамой.

Вспомнили бы его первый концерт в Кремле, где недоброжелатели громким топаньем, хлопками и криками пытались выбить его из колеи! Чем это не драматизм? Почему нельзя было показать это в фильме? Мне кажется, авторы просто пошли на поводу у Синявской и преподнесли жизнь Магомаева такой, какой хотелось видеть ей."

В середине 70-х я работал на Телецентре в Останкино, видел и иногда общался с сотнями известных людей, Магомаева и Синявскую я видел однажды на записи "Голубого огонька" или "Песни года" в 1975 или 1976 году. На "Песню года" и "Голубой огонёк" собиралось много интересных певцов.

В 1974 г. , первый год моих наблюдений, я увидел перед репетициями на сцене две группы певцов и певиц, стоящих метрах в 10-и друг от друга. Они были неизменны, беседуя о чём-то, но от группы к группе порхала стройная, худощавая, легконогая, весёлая девушка. Потом я узнал, что это Соня Ротарь, ещё далёкая от превращения в мегазвезду Софию Ротару. Пугачёвой там в те годы не могло быть - она туда не допускалась.

Видел популярного уже, но ещё не уверенного в себе Льва Лещенко, Мимо проходил набирающий популярность Сергей Захаров, выдыхая алкогольные пары хорошей контрации. Вскоре он из-за драки попал в колонию, что для меня тогда сюрпризом не было - в отличие от застенчивого тогда Лещенко, этот пошёл по другому пути.

Магомаев, Смоктуновский, Гуляев

Мой любимый певец тогда, Юрий Гуляев, в элегантном черном костюме репетировал на каком-то возвышении, засунув руки в карманы. И мне стало видно, что брюки сзади разошлись по шву и были видны, редкие в те годы белоснежные трусы. Когда вечером уже шла запись, я переживал за его.- вдруг не заметит и опозорится. Но он вышел на запись в сером костюме, что было уже не так эффектно.

Кстати, на репетиции потом к микрофону подошёл широко известный украинский певец Юрий Богатиков, у него дважды не получилось взять желаемую ноту. Подошедший Гуляев легко-легко спел этот кусочек.. Богатиков демонстративно развёл руками: мол, корифей, понятно, но и мы стараемся. Лет через 6 и Богатиков стал народным СССР. Его прокол тогда видели и слышали человек 10. А белые трусы Гуляева - и того меньше.

Гуляев умер в 55. Магомаев в 66.

Вот я и подобрался снова к Магомаеву. Я стоял у правой кулисы. Рядом Синявская уверенно и бойко кокетничала с диктором- ведущим, рассказывая анекдоты сомнительного свойства. Я, стоящий рядом (все остальные были далеко) был поражён - на том конце сцены, отдельно от кучки людей, стоял Муслим и видно было, что он нервничает, пока его жена откровенно кокетничала с каким-то там диктором. Это был 1976 год .

Он уже народный СССР. Диктор, к моему удивлению выглядел роботом, Он сухо молчал. Должно быть, опасаясь южанина Муслима. Как я узнал недавно, готовясь к посту, тогдашний диктор (ведущих ещё не было) был первым красавцем и на курсе и в институте и в него были влюбленны все девушки, но он предпочел Ангелину, которая потом из-за ревности мужа тоже перешла из кино на телевидение. Её улыбка была обворожительна и в неё нельзя было не влюбиться.

Однажды, я увидел её как-то в лифте, где ехали мы с коллегой, но я её не узнал. И на вопрос коллеги: " Как тебе Линочка?" я не смог ответить - без ее коронной улыбки она потеряла себя. Только недавно я узнал, что муж не только ей изменял, но и имел нескольких детей на стороне.

Но в разговоре с Тамарой, голос которой я о-бо-жал тогда, я не увидел в нём писанного красавца - а она увидела и только сейчас, копаясь в материале, я узнал, что в тот период в семье была ссора за ссорой и она за что-то наказывала Муслима. Он подошёл, буквально пот ручьями лился по лицу (он тогда был очень тощий и мне показалось, что он не здоров). Их разговор я не помню, но Муслим говорил сдерживая волнение, а Тамара отвечала очень коротко и сухо, как чужому, помешавшему беседовать.

В памяти застрял её анекдот типа вопроса: "что общего у проституток и актёров. Ответ (давала она собеседнику сразу): и тех и других подпирает самодеятльность". Это всё, что я могу сказать о " близкой" встрече с ними.

Иных известных я узнавал с незнакомой стороны.

Обаятелен и терпелив был Ираклий Андронников, истерична и криклива Бела Руденко.

Как-то, ожидая кого-то, стоял на чёрной лестнице между этажами. Там всегда собирался народ, прямо на ступеньках, подчас. Снизу, через ступеньку перепрыгивая, поднимался, в вельветовых брючках, быстрый и очень стройный Папанов. Я его привык видеть раньше, в ролях, старым ( в мои тогда 30), грузным, медлительным…

Он - женщине, случайно стоящей рядом со мной, ещё поднимаясь: "А ты чего здесь ?" Она замялась, как-то оробев: " Да, вот, жду…" А он , не сбавляя темпа, уже промелькнув мимо нас, поднимаясь выше, через ступеньку проскакивая, повернувшись, голосом волка из "Ну, погоди!" : " Дож- дёсси!" - и исчез за поворотом.

В кафе на девятом этаже как- то подсел к чудику в пиджаке, надетом на белую майку. Он тоже перекусывал сосисками с гарниром. Мне показалось это верхом неприличия - прийти в майке ( рваные джинсы и чавканье жвачками было ещё далеко впереди). Я смотрел на него, не скрывая иронии. Чернее черного волосы, голубые, до синего глаза… Он взглянул на меня, но мой ироничный вид придавил его глаза снова к тарелке. Доев, он понес посуду на специальный стол - и только тут меня шибануло - это был Андрей Миронов!

Вероятно между съемками. Мне казалось, что у него были русые волосы и не голубые-голубые глаза. Я до сих пор не знаю- что там было натуральным. Я видел его и позже, но в полумраке. Я стоял в коридоре между студиями. Ко мне приближался с каким-то незнакомцем Олег Ефремов. Вдруг рядом всё осветилось ярким светом. Это открылась дверь в студию. Показался Андрей Миронов с веревкой, типа лассо, на плече.

"Олег Палыч, меня на Остапа утвердили!!!" - сказал он Ефремову именно в этот момент подошедшему близко - такое совпадение, как будто все вышло отрепетировано. "Поздравляю".

Было и такое. Снимали простой эпизод. Рядом с местом моей основной работы. Парень и девушка. Несколько фраз. Парень в элегантном костюме играл ужасно. Был весь скован. Слова еле выговаривал. Я весь кипел! Я хотел подойти к нему и сказать: " Ты можешь заниматься чем угодно, но искусство - это не твоё!!!!!."

(Сейчас Лепс любит говорить подобную фразу).

Излишняя злоба на него помешала мне это сделать сразу. А потом всё как- то быстро закончилось. Позже я видел этого парня на экране, не в той муре, разумеется. Это был позже один из самых любимых и интересных моих актеров - Николай Караченцов.

Что тогда было? Не робость начинающего - он уже, тогда не знакомый мне, засветился у Захарова в Ленкоме. Неприязнь к роли? Скорее всего, его необычность, оригинальность, помешали мне увидеть большой талант.

Завершу только одним случаем. В коридоре идёт съёмка. Режиссер, оператор, два актера: Армен Джигарханян и Татьяна Доронина . Герои говорят только на производственную тему. Ничего личного. Но они играют, даже не любовь - страсть!!! Всё это хорошо читается, всё органично, без пережатия. Народные артисты.

"Перерыв 30 минут". На площадке остались двое: Он и Она. Они говорят тихо, на отвлеченные темы. Я слышу каждое слово - всё нейтрально. Но ощущалось, что только что, признавшись, от имени героев в придуманной сценаристом любви, они на самом деле, уже не на съёмке, а в реальности, ощущали огромное притяжение-влечение друг к другу. Но говорили казённые, дежурные слова, лишившись защиты сценарным материалом…

И довесок не об известных актёрах.

Мне позвонили, попросив сделать в помещении 14 градусов. Я, изучив схему, понял что это не возможно: на одном кондиционере была ещё большая многолюдная комната, а звонок был из малюсенькой. При повторном звонке, выслушав мой отказ, меня пригласили в эту комнату. Там находился всего один человек. Комната малюсенькая. В центре большой квадратный стол. Над ним громадная лампа, похожая на кинескоп старого телевизора. На столе изображение пейзажа и фигурка плоского человека. Голова, руки, ноги - всё собрано их отдельных частей. В той комнате делали мультфильм. Передвигается рука, голова, нога- щелчок и снимок готов. Потом ещё микро перемещение и опять щелчок- съёмка. Потом мужчина показал мне материал для крупных планов: например, для каждого звука - свои губы. Которые пинцетом перекладываются и фотографируются. "А вот это шапка почтальона Печкина, есть у нас такой герой".

Я так был восхищён его работой, что решил, в пределах разумного, поморозить большую комнату. Они могли выйти погреться в коридор, а здесь, из-за огромной лампы, температура запредельная. Я тогда не знал, что, косвенно участвовал в создании шедевра. Надо заканчивать, ибо попутно вспоминаются всё новые эпизоды.

Так в самом начале моей телекарьеры звонок: "Это Клавдия Шульженко. В концертной студии мне дует в затылок в гримёрке".

Я сам дистанционно отрегулировал температуру. Через минут семь опять: "Я же вас просила!". Я объяснил, что сделал всё, что можно было и что сейчас подойду на место. Пошёл. Это были первые недели моей работы и я был ещё и.о.(исполняющим обязанности). Пришёл, спрашиваю директора студии: " А где Клавдия Ивановна?" - "Она ушла. Возмутилась и ушла ". Я похолодел от предчувствия конца карьеры". Директор: " Ой, да не берите в голову, не обращайте внимание на эту истеричку". Она говорила столь спокойно, что я тоже успокоился.

Потом я понял, что Шульженко устроила скандал ей, а она ответила. И Шульженко встала в позу. Но она не была способна на кляузу. Позже я узнал, что это была застарелая проблема, которая не могла быть решена.

Эта директриса была мощной женщиной. Оркестр радио и телевидения сейчас называется имени (дирижёра) Юрия Силантьева. Тогда я слышал от нее, когда появилась в зале во время репетиции: " Опять этот Юрка (а он на сцене) пальто на кресло бросил - трудно было в гримёрке повесить!"

тот самый Юрка Силантьев, народный артист СССР, получивший это звание в то самое время.