Чехарда князей на Волыни. Перемены в обществе в XII веке
«Князь Изяслав Мстиславич предлагает мир и дружбу дяде своему Вячеславу». Гравюра Шлитера с рисунка Клавдия Лебедева
Рассказ о Юго-Западной Руси плавно переключился на Галицкое княжество не просто так. Именно с ним оказались связаны самые интересные события региона в XI—XII веках, что объясняется вокняжением там конкретной ветви Рюриковичей, пытавшихся проводить самостоятельную политику. Волынское же княжество оставалось частью Руси, находилось в прямой зависимости от Киева и было неразрывно связано со всеми основными ее процессами, включая усобицы и дальнейшее дробление уделов. Если некогда Волынь была единой и, кроме Владимира, можно было выделить разве что Червен и Перемышль, то после потери Подкарпатья стали появляться отдельные уделы в составе земли вроде Луцка, Белза, Бреста, Дорогобужа или Пересопницы.
Во главе княжества оказывались преимущественно главные воротилы русской политики того времени или их ближайшие родственники, потому Волынь часто служила основой для их великих начинаний — от походов против половцев до борьбы за Киев. В результате этого, в отличие от княжества Ростиславичей, Волынь сложно воспринимать отдельно от исторического процесса на территории остальной Руси. Однако, несмотря на все сказанное, не рассмотреть детальнее историю княжества все же будет преступлением против авторского занудства, а потому в дальнейшем этому будет посвящено некоторое количество материала.
Волынские князья
После изгнания в 1100 году из Владимира-Волынского князя Давыда Игоревича там обосновался Ярослав Святополчич, сын киевского князя Святополка Изяславича (того самого, который участвовал в ослеплении Василька Ростиславича, князя Теребовли). При этом он правил на правах не полноценного правителя, а лишь наместника своего отца. Святополк хотел как можно лучше контролировать ресурсы богатой Волыни плюс, вероятно, опасался схожего с Галицким княжеством сценария, когда богатая земля, устав от усобиц, решила обособиться от Киева. Такое положение продлилось долгие 18 лет, за которые княжество успело набрать силы и развиться, став еще богаче, чем раньше.
В 1113 году Святополк умер, но его сын продолжал править Волынью. В то же время на горизонте стали сгущаться тучи. Власть в Киеве взял Владимир Мономах, и Ярослав стал сильно опасаться за свое княжение. Успел он поругаться и с Ростиславичами, которые правили в соседнем Подкарпатье. В 1117 году дело дошло до открытого конфликта, а в следующем году Мономах вместе с Володарем и Васильком Ростиславичами изгнали Святополчича с Волыни. Тот еще попробовал бороться за княжество, заручившись поддержкой поляков и венгров, но погиб во время осады Владимира-Волынского в 1123 году, по летописным сведениям, от рук польских же воинов.
На смену Ярославу Святополчичу пришли Мономаховичи: сначала Роман, который был тесно связан с Ростиславичами узами династического брака, а в 1119 году, когда он умер, во Владимире-Волынском сел править Андрей Владимирович, прозванный Добрым. Несмотря на то, что ему довелось повоевать с предшественником за княжество, его 16-летнее правление в целом оказалось достаточно тихим и спокойным, лишенным крупных конфликтов, которые затронули бы территорию Волыни. В 1135 году он получил в свои руки Переяславское княжество, передав Волынь следующему князю.
Следующим оказался Изяслав Мстиславич, один из самых ярких и выдающихся представителей Рюриковичей времен усобиц. Перед этим он уже успел и посидеть князем в нескольких уделах, и остаться вовсе безземельным, вынужденный воевать вместе со своими родственниками для получения новых владений. Князь киевский Ярополк после конфликта, в котором он не достиг успеха, был вынужден пойти на уступки, и после очередной перетасовки князей и столов для Изяслава выделили Волынское княжество. В 1139 году князем в Киеве стал Всеволод Ольгович, который какое-то время конфликтовал с Изяславом, но безуспешно. В 1141 году Изяслав отправился туда же, куда и его предшественник, – в Переяславль.
На смену Изяславу Мстиславичу пришел сын Всеволода, Святослав, который правил на Волыни до смерти отца в 1146 году. После этого последовало трехлетнее правление Владимира Андреевича (сына Андрея Доброго), но уже в 1149 году Изяслав Мстиславич (тот самый) сместил его с княжеского поста, посадив во Владимире-Волынском своего брата, Святополка, который правил княжеством с 1149 по 1154 год, за исключением двух лет, когда княжество напрямую управлялось изгнанным из Киева Изяславом, а Святополк в это время правил Луцком. В это же время набирает обороты война с Галицким княжеством, где как раз в это время Владимир Володаревич стремился расширить свои владения за счет Волыни, продолжая свой давний конфликт с Изяславом Мстиславичем, о чем было рассказано ранее.
После смерти Святополка князем во Владимире-Волынском стал его брат, Владимир Мстиславич. Он правил недолго, всего 3 года, и причиной его падения стал достаточно неожиданный поступок: вместе с Владимиром Галицким он осаждал Луцк, где правил его племянник, Мстислав Изяславич. Галичане пытались устроить конкисту всей Волыни и помогать им в этом, будучи волынским же князем, было как минимум странно… Под Луцком двум Владимирам пришлось столкнуться с весьма способным и умелым правителем в лице Мстислава Изяславича, бывшим еще и неплохим полководцем. Тот, понимая, что силы неравны, покинул Луцк, но лишь с тем, чтобы вернуться вместе с польской армией, с помощью которой он не только отбил свой город, но и прогнал дядю из Владимира-Волынского, сев там княжить самостоятельно.
Правление Мстислава Изяславича оказалось тесно связано с очередными усобицами, которые в то время на Руси почти не прекращались. Уже в 1158 году Волынь, Галич, Смоленск и Чернигов ввязались в войну против Киева, где сидел Изяслав Давыдович, представитель ветви Ольговичей. В 1159 году его удалось сбросить с княжеского поста, на который сел сам Мстислав. Вместо него наместником на Волыни стал князь Луцка и его брат, Ярослав Изяславич. Впрочем, правил Киевом наш герой очень недолго, после чего был вынужден вернуться на Волынь, вернув своего брата в Луцк. В 1167 году он вновь стал князем Киева, и на сей раз уже на более продолжительный срок. Как и в прошлый раз, править Волынью остался Ярослав Изяславич, но лишь на правах наместника, а не самостоятельного князя (этот удел Мстислав хотел сохранить для своего сына). В 1170 году великий князь Киевский умер, и настал черед новой смены власти во Владимире-Волынском.
Короче говоря, Волынь в полной мере страдала от частой смены князей, усобиц и политической нестабильности. От количества -ичей буквально рябит в глазах, и без ста граммов довольно сложно разобраться, кто есть кто, или даже просто запомнить последовательность правлений. Князья менялись часто, дольше всех в XII веке правили Ярослав Святополчич (18 лет) и Мстислав Изяславич (13 лет), что не могло не возыметь своих негативных последствий для региона. Однако уже чувствовался ветер перемен, а на горизонте появился очередной Рюрикович из рода Мономаховичей, который круто изменит историю всей Юго-Западной Руси…
Сейчас я вынужден вновь взять небольшую паузу в сказании о событиях того времени. Причина кроется в необходимости описать те процессы, которые в указанное время шли на территории Юго-Западной Руси в плане общественного развития и политических отношений между различными группами населения, без чего последующие события могут показаться недосказанными или неправильно трактуемыми. Галичу будет посвящено меньше текста, так как о нем уже говорилось ранее; основная же часть статьи будет посвящена Волыни и ее столице, городу Владимиру.
Подкарпатье и Галич
На развитие Подкарпатья, которое с 1141 года оказалось в составе Галицкого княжества, а до того формировало несколько уделов, влияли несколько факторов, которые отсутствовали в других регионах Руси, или же были не столь ярко выраженными. Здесь пролегали важные торговые маршруты, которые сходились в городе Галиче, что вкупе с удобными географическими и климатическими условиями, наличием земельных и водных ресурсов позволяло создавать крепкую экономику. Территория княжества была весьма густо заселена и хорошо освоена. В то же время на юге эта земля соседствовала со степью и Берладью – средневековым «диким полем», где оседали все, кто не находил себе место в устоявшемся общественном устройстве Руси, формируя достаточно многочисленную местную вольницу. Эти территории в XI-XII веках быстрыми темпами осваивались и заселялись, приближаясь по развитию к «старым» уделам Перемышля и Звенигорода.
Сам Галич был городом молодым, и это сказывалось на его особенностях. Старые традиции здесь были не так сильны, как в других городах, а ввиду быстрого роста населенного пункта сильным был и пришлый элемент. Галицкое боярство формировалось в относительно вольных условиях, долгое время не имело над собой ощутимую власть князя и потому чувствовало себя особенно свободно, уже в середине XII века оформившись в могущественную аристократию с олигархическим уклоном. Огромные прибыли получались с различного рода промыслов, ремесел и земледелия, немаловажной оставалась и торговля. Именно это, а не географическая близость, приближала галицкое боярство по своему духу к венгерской знати – крайне своевольной, независимой, регулярно устраивавшей большие проблемы своим королям, из-за чего хроники венгерского двора заставят плакать и пыхтеть от зависти любую «Игру престолов». Галицкие бояре явно намеревались догнать и перегнать своих мадьярских коллег в этом. Общины городов Подкарпатья все еще были сильными и играли заметную роль, но уже начинали расслаиваться на бедных и богатых горожан и часто выступали лишь слепым орудием в руках амбициозного боярства, отстаивающего свои цели.
А еще Галицкая земля была богата, опять богата и снова богата, о чем уже несколько раз говорилось. В случае любого ослабления власти в самом княжестве или в Юго-Западной Руси на княжество неизбежно начинали претендовать два сильных соседа: Польша и Венгрия. Поляки еще с давних времен претендовали на Червенские города, а венгры только-только включились в местные политические дрязги, неожиданно осознав, какой Клондайк у них лежит под боком. Учитывая, что деградация власти в регионе стремительно росла, начало ожесточенной борьбы за Галич было уже не за горами, по сравнению с которой события 1187-1189 годов покажутся сущей мелочью…
Волынь и Владимир
Великий князь Мстислав Изяславич. Рисунок В. П. Верещагина
В совершенно ином ключе развивалась в это время Волынь. Если Галицкая земля в значительной мере была пропитана духом вольницы (всеобщей в Берлади, боярской в самом Галиче), то территория к северу от нее продолжала оставаться под контролем какой-никакой центральной власти, хотя и она на Руси с каждым годом все больше деградировала. Это обусловило гораздо большую степень централизации и лояльности общин фигуре князя. На Волыни, в отличие от Галича, сказалось удельное дробление, характерное в то время для всей Руси: появились мелкие княжества в Дорогобуже, Пересопнице, Луцке, но местные общины продолжали держаться главной, т.е. Владимира-Волынского. Параллельно с этим происходили масштабные изменения в самой владимирской общине, которые были результатом истории прошлой и формировали основу для истории будущей. Изменения эти коснулись менталитета общины.
Важно понимать: спустя восемь веков об этом можно составлять различного рода теории, которые будут базироваться на известных нам фактах. Таких теорий несколько, некоторые из них устарели, так как со временем раскрывается все больше и больше информации о событиях прошлого. Многие теории имеют в рядах своих сторонников именитых историков, им посвящаются серьезные исследования. Тем не менее, это все еще теории, а не точная информация о том, что прям вот точно было в XII веке, мамой клянусь! И все же некоторые теории лучше объясняют суть происходящих в то время событий, потому какую-то логичную и правдоподобную картину составить можно.
Параллельно в области политического мышления общины шли два процесса, которые можно было бы назвать взаимоисключающими, если бы они не касались разных сфер жизни княжества. С одной стороны, на фоне усиливающегося противостояния с соседними княжествами, а также роста угрозы со стороны Польши и Венгрии все большее значение начинала приобретать централизация власти. Вече все еще решало вопросы на общем сходе, бояре все еще выступали в качестве гласа общины, хотя и имели свои собственные интересы, но повсеместно укрепилось четкое осознание необходимости сильного правителя, который смог бы сосредоточить в своих руках все ресурсы волынской земли и использовать их для защиты ее, а значит, и общины, интересов. Более того, осознание общности всех общин княжества постепенно приводило к формированию, если можно так выразиться, единой общины, где отдельными членами были общины сел и пригородов Владимира, а владимирская община являлась лишь первой среди равных. Укрупнение и консолидация проходили постепенно, и сложно сказать, когда этот процесс завершился, но ясно одно: он стал давать свои результаты уже во 2-й половине XII века.
С другой стороны, общину не могла не разочаровывать сохраняющаяся связь с центром Руси, т.е. Киевом, так как в борьбе за него волынские князья тратили много ресурсов, которые можно было потратить на усиление самого княжества. Это в свою очередь укрепляло стремление к децентрализции, обособлению, а то и вовсе отделению княжества от Киева, по самой простой причине: единая Русь увязла в усобицах, которым не было конца и края. Даже само единство Руси ставилось под вопросом. Многие княжества вели себя независимо, не признавали верховной власти Киева или же путем его захвата пытались возглавить стремительно дробящуюся и распадавшуюся Русь. В таких условиях сохранение привязки к деградирующему центру грозило печальными последствиями и для самой Волыни.
Таким образом, в отделении от условно единого государства, которое и так уже трещало по швам и фактически находилось на грани распада, многие видели спасение. Отделившись и окрепнув, дождавшись, пока остальные ослабнут в дрязгах, можно было вернуться в «большую игру» за Киев с новыми силами и объединить вокруг себя всю Русь. В таком случае владимирская община неизбежно становилась бы одной из главных, а местное боярство становилось главным среди боярств прочих княжества. И даже в случае неудачи Волынь все равно оставалась при своих, оставаясь в стороне от постоянной смены князей и усобиц.
Вполне закономерным после всего этого выглядит эволюция менталитета владимирской общины в сторону утверждения сильной монархической власти на Волыни. Только сильный князь мог обеспечить выживание и процветание государства. В то же время нельзя было рассчитывать на стабильное правление в условиях продолжающейся усобицы и общерусской лествицы, из-за чего правящие князья менялись постоянно и потому мало у кого из них возникал интерес в развитии территории, которую он уже завтра мог покинуть. Из-за этого единственным выходом смотрелся путь Галицкого княжества, где сильная княжеская власть в рамках всего одной династии Ростиславичей, ветви Рюриковичей, позволила относительно небольшой территории в течение долгих лет отстаивать свои интересы и отражать посягательства более сильных соседей на свои земли.
Таким образом, к концу XII столетия на Волыни вполне мог сформироваться социальный запрос к созданию собственной государственности с собственной правящей династией и князьями, которые были бы заинтересованы в развитии своих наследственных владений. Ради такого правителя, который стал бы не просто мимолетным владетелем, а настоящим «своим» князем, община готова была идти на большие жертвы и проявлять такую лояльность, которая раньше могла казаться фантастической. Будущее Галицко-Волынское государство начало зарождаться в умах людей, и оставалось лишь дождаться князя, который согласился бы пойти против своего рода Рюриковичей, чтобы превратить в свою вотчину обширные территории Юго-Западной Руси. Вероятность была весьма низкой, так как столь выдающиеся люди, способные идти против системы, рождаются редко. Но волынянам невероятно повезло. В 1170 году, после смерти Мстислава Изяславича, князем во Владимире-Волынском стал его сын, Роман Мстиславич.
Создание Галицко-Волынского княжества
Роман Галицкий принимает послов папы Иннокентия III. Картина Н. В. Неврева (1875 г.). Подробно об этом эпизоде будет рассказано в следующей статье
Роман Мстиславич – фигура достаточно спорная, но скорее не сама по себе, а из-за некоторых особенностей сохранившейся о нем информации и отсутствия до последнего времени комплексного анализа с перекрестным сравнением иностранных и русских источников. В Киевской летописи этот правитель описывается как скандалист и склочник, в летописях из Владимир-Суздальского княжества – как явно вторичный князь, такой же скандалист (все это выводы советского историка Толочко). Короче говоря, бездарь и ничтожество, непостоянный, неумелый политик и дипломат, не способный на какой-то серьезный созидательный труд и не обладавший каким-либо значительным политическим весом на Руси, если верить летописям как истине в последней инстанции. Даже погиб глупо, в случайном сражении. Правда, летописи на Руси писались под эгидой того или иного князя и потому в первую очередь прославляли его, принижая роли конкурентов и врагов, но кому какое дело? И какое дело до того, что Киевская летопись писалась под эгидой князя, который серьезно конфликтовал с Романом Мстиславичем, а во Владимир-Суздале в первую очередь (и вполне заслужено) возвеличивали таких собственных правителей, как Всеволод Большое Гнездо?
Однако уже в XVIII веке отношение к Роману Мстиславичу было пересмотрено. Правда, связан этот пересмотр оказался с деятельностью широкого известного в узких кругах Татищева, который посвятил свою жизнь поиску «правдивой» истории Руси, а не политизированных сводов, написанных в интересах отдельных правителей. Одни считают, что он попросту занялся фальсификациями, а другие утверждают, что он, вероятно, имел доступ к ряду источников, которые не дошли до нашего времени, и, может, как минимум в отдельных случаях быть прав. Именно Татищев впервые предоставил Романа как великого князя не по титулу, но по складу ума, умелого политика и полководца, реформатора, стремившегося прекратить усобицы на Руси и укрепить ее государственность. Впрочем, официально Татищева и его труды объявили ложью, а потому в дальнейшем фигура Романа Мстиславича вновь приобрела характер полной бездарности (в глазах отечественных историков).
И тут наступил волшебный XXI век, когда внезапно открылись многие новые источники, включая заграничные, появились новые методики работы и амбициозные историки вроде А. В. Майорова (ведущий спец по Галицко-Волынскому княжеству в наше время, многие его труды легли в основу этого цикла статей), которые заинтересовались вопросом, начали поиски – и нашли о Романе Мстиславиче и его деятельности немало новых упоминаний. При перекрестном сравнении этих источников со старыми стала вырисовываться совершенно отличимая от былых взглядов картина, гораздо более близкая к характеристике Татищева, чем к традиционной летописной (что заставляет вообще задуматься о том, насколько сказочником был Татищев, и был ли вообще). Более того, некоторые из сказочных предположений касательно Романа, выдвинутых историком XVIII века, неожиданно заиграли новыми красками и получили хоть и косвенные, но все же подтверждения, а старые теории о бездарном правителе вдруг стали напоминать столь знакомую нам ныне журналистскую «чернуху», только авторства летописцев… Именно с этой, самой современной и признанной ныне точки зрения, и будет рассказано о житии основателя Галицко-Волынского княжества.
Роман Мстиславич
Примерно так представляют себе Романа Мстиславича современные украинские художники. Вроде как близко к словесному портрету этого князя, хотя герб Волыни явно не соответствует времени, ибо появится позднее
Родился Роман примерно в 1150 году в семье князя Мстислава Изяславича (о котором уже было рассказано в прошлых статьях) и польской княжны Агнешки, дочери Болеслава III Кривоустого. Пока отец активно участвовал в усобицах и боролся за Киев, Роман воспитывался в Польше – правда, непонятно, у какого именно из своих родичей по линии матери. В дальнейшем его связи с поляками останутся достаточно тесными, и по воле судьбы именно они сыграют в его жизни роковую роль…
Впервые Роман зарекомендовал себя как правитель в Новгороде, будучи приглашенным туда жителями города. Там он пробыл князем всего ничего – с 1168 по 1170 годы, но этот период оказался связан с множеством событий, вызванных идущей на Руси усобицы, где главным противником коалиции князей, в которую входил Роман, выступил Андрей Боголюбский. Военные действия включали в себя набеги на Полоцкую землю, на тот момент союзную с Владимир-Суздальским княжеством, отражение ответных набегов и подготовку к большим сражениям. Завершилось все большим наступлением Боголюбского на Новгород. Неизвестно, какую роль в этих и последующих событиях и сражениях сыграл сам молодой князь (возможно, большую часть работы сделали сами деятельные новгородцы, а князь им просто не мешал, или же он возглавил всю подготовку к обороне), но поход этот завершился большим поражением Андрея и его союзников. Пленных было так много, что новгородцы их продавали за бесценок, всего по 2 ногаты. Впрочем, воевать дальше город уже не мог ввиду набирающего обороты голода, потому с Боголюбским был заключен мир, а Романа попросили на выход согласно условиям мира.
В этом же году умер его отец, Мстислав Изяславич, и наш герой внезапно унаследовал Волынское княжество. И тут звезды встали в ряд. Сам Роман был человеком деятельным, прагматичным и молодым, уже успел показать себя во время короткого правления в Новгороде. Волынская община готова была пойти на определенные уступки и поддержать фигуру нового князя в качестве «своего» правителя в обмен на отстаивание ее интересов. Насколько можно об этом судить спустя столетия, Роман согласился.
Правда, по прибытии в Волынское княжество его ждал небольшой «сюрприз» — деятельные родственники успели растащить львиную долю его владений себе в уделы. Во-первых, князь Ярослав Изяславич отделился с Луцком и восточными землями от территории Волыни и не делился властью с племянником. Отхваченный кус был настолько большим, что именно его, а не владимирского князя теперь считали владыкой Волыни. Во-вторых, князь Святослав, внебрачный сын отца Романа, бывший до того князем в Берестье и Червене, решил уйти в свободное плаванье, а для защиты собственных интересов поклялся в верности мазовецкому князю Болеславу IV Кудрявому; не исключено, что поляк, помимо покровительства, еще и забрал у берестейцев город Дрогочин (также Дрогичин, Дорогочин), который примерно в это время был потерян русичами и перешел в руки поляков. В-третьих, другой брат Романа, Всеволод, занял город Белз и тоже послал куда подальше «центральную» власть во Владимире-Волынском. Ситуация была аховая – у свежеиспеченного волынского князя под прямым контролем остался лишь столичный город с окрестностями!
И все же он взялся за дело. Действуя дипломатией, наличной дружиной и силой волынского боярства с владимирским городским полком, он постепенно стал возвращать единство распавшегося на уделы княжества. Брат Всеволод постепенно был подчинен его воле; Святослава изгнали из Берестья, а поддерживавших его горожан ожидала жестокая кара. Поляки позднее попытаются вернуть Червен и Берестье Святославу, но потерпят неудачу, и сам князь вскоре после этого умрет. Дядя Романа, Ярослав Изяславич, умер в 1173 году, а его дети не успели перехватить власть – владимирский князь был уже тут как тут. Уже вскоре Волынское княжество было восстановлено, а Роман получил в свое распоряжение значительные силы и средства и мог отныне планировать «большую политику» на Руси и за ее пределами, а главное – развивать свои владения как вотчину, которая должна была достаться в наследство его детям. При этом местная община вместе с боярством целиком поддерживали князя, а свободолюбивые родичи резко отказались от своих амбиций – не исключено, что под давлением и князя, и общин собственных городов. Воцарился долгожданный мир, не велись практически никакие продолжительные войны, а потому развитие экономики, сильно зависящее от мира, значительно ускорилось. К середине 1180-х годов в распоряжении у Романа Мстиславича было уже весьма богатое княжество с большой армией, верным ему населением и лояльным боярством.
А главное, амбиции Романа и большие возможности его нынешнего владения толкали его на экспансию и овладение ближайшими территориями, ценнейшей из которых было Галицкое княжество. Вероятно, определенные виды на Галич имели также и волынские общины, которые не забыли о том, что некогда Подкарпатье подчинялось им, да и его нынешнее богатство выглядело как минимум соблазнительно. В случае объединения этих двух земель Юго-Западной Руси на карте региона могло появиться сильное государственное образование, способное вести самостоятельную политику и претендовать на доминирование среди прочих княжеств Рюриковичей, не говоря уже о защите собственных интересов от других внешних сил. Создание Галицко-Волынского княжества было уже не за горами…
Галицко-Волынское княжество
О первой попытке взять под свой контроль Галицкое княжество уже было рассказано ранее, в соответствующей теме. Стоит добавить лишь, что эта попытка обернулась для Романа большими проблемами и едва не рассорила его с общиной во Владимире-Волынском. Причина была в том, что ради Галича Роман с легкостью отказался от своего нынешнего владения, передав его своему брату Всеволоду. Для общины это выглядело как предательство. Но, как известно, затея с Галичем провалилась, и Роману пришлось возвращаться обратно в стольный град Владимир… Который отказался принимать его, объявив, что теперь их князь – Всеволод, по воле самого же Романа Мстиславича. Пришлось привлекать силы своего тестя, Рюрика Ростиславича Овручского, чтобы вернуть контроль над городом. Впрочем, урок из этого события был извлечен – никаких особых репрессий против владимирского боярства, отказавшегося принимать Романа, не последовало, и согласие князя с общиной было восстановлено. В дальнейшем Роман остерегался столь резких решений касательно своего главного внутреннего союзника на Волыни.
Из неудачи под Галичем также был извлечен урок. Понимая, что напрямую завладеть Галичем не получится, Роман повел куда более осторожную и долгоиграющую политику. Были установлены контакты с Владимиром Ярославичем. Его как раз «прокинули» с Галичем мадьяры, заодно взяв претендента на княжество под стражу, и он был совершенно не против получить чью-то поддержку. В будущем договоренности с Романом, помимо прочего, обеспечат Владимиру брак его сына от попадьи, Василька, с дочерью князя Волыни. Кроме того, не исключено, что именно при содействии князя с Волыни Владимир в результате бежал из-под стражи в Германию, где получил у Штауфенов (родственников Романа!) поддержку для возвращения своего княжества. В результате Галич вернулся в руки бестолкового князя, последнего представителя первой галицкой династии, а Роман неожиданным образом утвердил в этом княжестве свое влияние.
После этого последовало десятилетие затишья. Роман, конечно же, не терял времени даром: он включился в борьбу за Киев, стал искать себе новых союзников, успел поучаствовать в польских усобицах, отразил несколько набегов ятвягов и совершил ответные походы. Власть на Волыни со временем еще более укрепилась. Наконец, когда в 1199 году умер князь Владимир Ярославич и окончательно пресеклась династия Ростиславичей Галицких, Роман тут же собрал свое войско, призвал союзных поляков и быстро явился под стены Галича. Судя по всему, ему удалось заручиться поддержкой части боярства и галицкой общины, от которой крупные бояре уже окончательно отделились, и он привел с собой союзника, польского князя Лешека Белого, потому город достался ему без особых проблем, а вместе с ним и Галицкое княжество. От своего прошлого удела Роман при этом не отказывался, и потому свершилось то, чего многие ожидали уже долгое время – Волынь и Галич объединились в единое Галицко-Волынское княжество.
Формальной столицей княжества стал Галич. Владимирская община отнеслась к этому с пониманием: галицкое боярство представляло большую опасность и требовало постоянного контроля над ним. В то же время князь не спешил отказываться от стола во Владимире-Волынском и даже не стал назначать князя-наместника, сохранив ее под своим прямым контролем. Роман развернул против галицких бояр настоящие репрессии, пытаясь подавить их вольницу: те, пользуясь слабостью Владимира, к 1199 году захватили в своих руки все источники доходов и еще опытались пригласить потомков Ярослава Осмомысла по женской линии, князей Игоревичей, на княжение. Двое самых активных бояр, братья Кормиличичи, были изгнаны из города и отправились в Венгрию. Промыслы, таможни и прочие места «кормления» бояр были «национализированы», вернувшись в руки князя, а всех недовольных ожидали новые лишения, колодки или смерть. Показательно, что сама галицкая община при этом не выказывала особого недовольства расправами – бояре в ее глазах уже не выглядели теми «первыми среди равных», кем они были ранее, чем окончательно завершился процесс разделения народных масс и аристократии. Все это позволило без особых эксцессов существовать единому Галицко-Волынскому государству вплоть до смерти Романа Мстиславича.
Тесть мой, враг мой
Князь Рюрик Ростиславич, одна из видных политических фигур Южной Руси конца XII века
В 1170 году, став князем Волыни, Роман женился на Предславе Рюриковне, дочери овручского князя Рюрика Ростиславича. В дальнейшем Романа мало интересовали конфликты, происходившие вокруг Киева, в то время как Рюрик активно в них включился и претендовал на титул великого князя, то заключая союзы, то объявляя войны. Когда настало время оказывать друг другу помощь, князья не особо спешили друг другу помогать, но и помехой не становились. Так, некоторую помощь Роман оказал Рюрику во время борьбы со Святославом Всеволодовичем в 1180-1181 годах, а Рюрик в ответ помог зятю вернуть Владимир-Волынский после провала галицкой авантюры в 1188 году. В целом отношения их оставались неплохими, но и не самыми близкими: у каждого были свои сферы интересов, цели и сражения.
В 1194 году Рюрик стал великим князем в Киеве и передал Роману в качестве награды за поддержку пять городов в Поросье. Наметившаяся связь Киева с Волынью не понравилась ведущей на тот момент фигуре на Руси, Всеволоду Большое Гнездо, князю Владимир-Суздальскому. Он в 1195 году умело смог вбить клин между союзниками и родичами, заставив Рюрика передать города Поросья ему, взамен вернув два из них в качестве компенсации сыну киевского князя. К этому добавились возрастающие противоречия между самими Рюриком и Романом, а также тот факт, что Предслава Рюриковна не смогла обеспечить Роману потомство мужского пола, родив лишь двух дочерей. Былому союзу наступил конец, когда оба князя явно пошли на конфронтацию. В том же году Роман отправил Предславу к отцу, добившись развода с ней. В поисках новых союзников Роману пришлось вмешаться в польские усобицы, поддержав своих ближайших родственников из числа Пястов в обмен на обещание будущей поддержки.
Из-за конфликта с Рюриком Роман оказался втянут в дрязги за Киев, в которых он не особо желал участвовать до этого. После короткого примирения в 1196 г. военные действия возобновились. Роман выступил союзником претендента на Киев, Ярослава Всеволодовича, а Рюрик устроил походы на Волынь сразу трех князей, включая Владимира Ярославича Галицкого. Благодаря поддержке общин волынскому князю удалось отразить вражеские вторжения, а ответный удар по киевской земле оказался весьма болезненным. Однако если сам Роман выступил достаточно неплохо, то его союзник потерпел поражение и был вынужден отказаться от претензий на Киев.
Когда Роман объединил Галич и Волынь под своим началом, Рюрик воспринял это как угрозу и стал готовить большой поход против своего бывшего зятя. Галицко-волынский князь сыграл на опережение и первым нанес удар по Киеву. Рюрик был вынужден бежать, а Роман посадил в городе своего двоюродного брата Ингваря, который оказался компромиссной фигурой между волынским князем и Всеволодом Большое Гнездо. Рюрик вернулся в Киев в 1203 году, заключив союз с Ольговичами и половцами, при этом последние разграбили город, что вызвало большой гнев со стороны городской общины. Роман в ответ совершил новый поход против бывшего тестя, в начале 1204 года осадив того в Овруче. Рюрик был вынужден пойти на уступки и вернулся в Киев лишь ценой отказа от союза с Ольговичами.
Казалось, вслед за этим последовало примирение двух князей, и они вместе с другими правителями Руси сходили в большой рейд против половцев, но Роман лишь тянул время и готовился. Кульбиты Рюрика прогневали уже не только самого волынского князя, но и киевскую общину; мешал Рюрик уже и Всеволоду Большое Гнездо, и ряду других русских князей. В результате этого по возвращении из похода над Рюриком в Киеве (его же городе!) был проведен большой суд с участием церковных иерархов, поддерживавших позицию Романа (который вообще отсутствовал на суде). По приговору этого суда Рюрик, его супруга Анна, а также дочь Предслава были насильно пострижены в монахи. Причиной этого послужило нарушение церковного канона, еще с VIII века широко распространенного в Греции, но на Руси еще не всегда исполнявшегося, – запрета на близкородственные браки до 6-й степени включительно, т.е. браки между троюродными родственниками. Здесь же случилось «комбо» — троюродными братом и сестрой были не только Рюрик и его супруга Анна, но и Роман с Предславой, в результате чего с точки зрения церковных законов виноватыми в двойном нарушении были исключительно теща и тесть галицко-волынского князя. Именно это позволило ему легко развестись с Предславой в 1195-1196 годах, и именно потому киевские иерархи, недовольные к тому же недавним разграблением города Рюриком, свершили суд и насильно постригли всю троицу в монахи. Роман же вышел сухим из воды — с новой женой, отправив своего главного врага в монастырь да еще и прослыв благочестивым человеком и ярым блюстителем церковных канонов.
Двое сыновей Рюрика и Анны были взяты Романом как заложники, но по договоренности с Всеволодом Большое Гнездо один из них, Ростислав, вскоре был посажен великим князем в Киеве. Самого Романа Киев как таковой не интересовал — в его руках было сильное Галицко-Волынское княжество, которое позволяло проводить целиком самостоятельную политику на Руси и за ее границами, а также общаться на равных (или почти на равных) с самым могущественным князем того времени, Всеволодом Владимир-Суздальским. Положение князя становилось все более весомым…
Свежие комментарии