«Шишига»: легенда номер 66
История начинается с Dodge ¾
Сама концепция армейского автомобиля, которая в итоге выкристаллизовалась в ГАЗ-66, берет своё начало с лендлизовского грузовичка Dodge WC 51/52. Эта машина не имела аналогов ни в Красной Армии, ни в мире. Главным плюсом была уникальная для тех времен универсальность машины – размеры и тяговооруженность позволяли без особых проблем использовать её в качестве артиллерийского тягача, личного транспорта высоких чинов, а также санитарного автомобиля. Однако мировая война закончилась, началась «холодная», и запасы иностранной техники в Красной Армии стали угасать.
С определенной долей условности именно с Dodge WC 51/52 ГАЗ-66 начал свою историю
Первой заменой американского полноприводного грузовика планировали сделать капотный ГАЗ-62 с полезной нагрузкой в 1,2 тонны. Примечательно, что с таким индексом на Горьковском автозаводе еще в 1940 году был собран экспериментальный полноприводный «газик», а наш второго этапа ГАЗ-62 появился 12 лет спустя. Поэтому главное в них не запутаться. Грузовичок получился ладным и, пожалуй, оказался гораздо гармоничнее младшего брата ГАЗ-69, работы над которым шли параллельно. В некоторых вариантах машина комплектовалась бортовым кузовом и лебедкой, а в самой безумной версии с индексом Б вообще имел восемь колес.
ГАЗ-62 — второй автомобиль в череде неудачников 62-й серии ГАЗа
ГАЗ-62Б так и остался опытным
В общей сложности автомобиль вмещал 9 человек десанта плюс пассажира с водителем и по всем параметрам был достаточно совершенной машиной для начала 50-х годов. Но неожиданно Министерство обороны сменило требования к 62-й машине, проект в первозданном виде закрыли и перешли к теме создания аэротранспортабельного бескапотного грузовика. Фактически нишу «неизданного» ГАЗ-62 в начале шестидесятых занял позже бескапотный УАЗ-451. А тем временем, потеряв без малого десять лет, горьковские конструкторы приступили к новому проекту, уже серьезно напоминающему «Шишигу». Основным ограничивающим фактором были размеры машины – она должна была помещаться в грузовую кабину военно-транспортного самолета Ан-8. Именно поэтому пришлось размещать кабину над передней осью, что в дальнейшем станет чуть ли не главным недостатком ГАЗ-66.
ГАЗ-62 последней, третьей генерации. Здесь уже несложно увидеть будущий 66-й. На первом фото не что иное, как компьютерная графика — "живой" машины для потомков не оставили
Правда, в те времена было сложно предположить, что характер войн будущего будет преимущественно партизанский с широким распространением мин и СВУ. В итоге габариты второй итерации ГАЗ-62 (или уже третьей, главное — не запутаться) пришлось уменьшать, делать весь верх кабриолетного типа. Складывались ветровое стекло, боковые окна и брезентовая крыша, позволяя вместить машину в Ан-8. В книге «Автомобили Советской Армии 1946-1991» историк автомобилестроения Евгений Кочнев пишет, что если для ГАЗ-62 от 1952 года прототипом можно считать упоминаемый Dodge WC51/52, то для 62-го грузовичка образца 1958 года ориентиром стал немецкий Unimog. И действительно, некоторые компоновочные решения просматриваются и у ГАЗ-62, и у его наследника ГАЗ-66. В Советском Союзе позже проводились даже сравнительные испытания «Шишиги» и немецкой машины.
Сборная опытная авиадесантируемая машина с кабиной от ГАЗ-62. 1959 год
Все-таки называть Unimog и ГАЗ-66 одноклассниками нельзя – отечественный грузовик разрабатывался в первую очередь как сугубо военная машина (кстати, 66-й был первым таким в своем роде), а «немец» был прежде всего гражданской техникой, по своему функционалу сходной с трактором.
Но вернемся к ГАЗ-62, которым в итоге военное ведомство оказалось недовольно, несмотря на принятие в производство. Машина уже успела не только обосноваться на конвейере (выпустили 69 грузовиков), но и попасть в справочник «Отечественные автомобили» с расчетом на использование в народном хозяйстве. Индекс 62 для ГАЗа вообще стал несчастливым – три машины в разное время оказались не у дел, а последний бескапотный вариант вообще не удосужились даже сохранить в заводском музее. Новой грузовой машине, пришедшей на смену плеяде неудачных, присвоили, как оказалось, гораздо более счастливый индекс 66, прославивший Горьковский автозавод на весь мир.
Легенда со знаком качества
Главным конструкторов 66-го ГАЗа с конца 1957 года стал Александр Дмитриевич Просвирнин, который, помимо этого, руководил разработками практически всех знаковых для автозавода машин – от ГАЗ-53 до ГАЗ-14 «Чайка». Что же нового Просвирнин реализовал в проекте легкого армейского грузовика-тягача? Прежде всего машина увеличилась в размерах, очевидно, по причине появления новых военно-транспортных Ан-12 с большей вместимостью грузовой кабины – все-таки аэротранспортабельность ставилась Министерством обороны в первую очередь.
Главный конструктор Александр Просвирнин и его детище на образцово-показательной фотографии
Далее «Шишига» получила очень высокую удельную мощность – порядка 33 л. с./т, что было чуть ли не рекордом для серийных машин. Это во многом обеспечивал 8-цилиндровый мотор ЗМЗ-66, мощностью 115 л. с., разработанный специально для нового горьковского грузовика. Самую высокую проходимость среди всех серийных грузовиков Советского Союза начала 60-х «Шишига» получила с внедрением межколесных самоблокирующихся дифференциалов повышенного трения на обоих осях, а также централизованной системе подкачки шин. Кстати, конструкцию «самоблоков» наши инженеры подсмотрели на немецких вездеходах еще в ходе войны и после, со значительными доработками, разработали свой механизм. На пользу внедорожным способностям ГАЗ-66 играло и почти эталонное распределение веса по осям на груженой машине – 50%/50%.
ГАЗ-66Б
Первый настоящий серийный ГАЗ-66 (опытная партия машины была собрана в начале ноября 1963 года) появился на свет 1 июля 1964 года и спустя пять лет первым среди советских автомобилей получил престижный знак качества. Правда, злые языки утверждали, что особой пользы от этого не было – так, во время контрольных испытаний на полигоне НИИИ-21 Министерства обороны был зафиксирован знаковый дефект — «течь ржавчины из-под знака качества».
В 1971 году аналогичным отличительным знаком, подтверждающим высокое качество изготовления, наградили бензиновый ЗМЗ-66. Первоначально в гамме ГАЗ-66 присутствовал вариант с литерой Б для ВДВ, который отличался упоминаемыми откидными ветровым стеклом и матерчатой крышей. При погрузке на платформу для десантирования П-7М или ПП-128-5000 приходилось складывать кабину вровень с деревянными бортами кузова и спускать колеса. Кроме этого, опускались спинки сидений вместе с телескопической рулевой колонкой. Это была уникальная конструкция, не имеющая в те времена аналогов в мире. ГАЗ-66Б был способен выдержать перегрузки до 9g при приземлении с четырёх- и пятикупольными парашютными системами, при этом на шасси монтировались топливная цистерна, санитарный модуль, система залпового огня и, внимание, секции понтонного парка ДПП-40. Однако с появлением у ВВС самолетов Ил-76 и тем более Ан-22 необходимость в сложной складной конструкции отпала и в конце 70-х годов машину сняли с производства, заменив обычными ГАЗ-66 со стальной кабиной. Кстати, версию Б разрабатывали на Опытном заводе № 38 МО в Бронницах, а выпускали на одном из ремонтных заводов.
ГАЗ-66 опытной партии с "ранним" исполнением ветрового стекла. Еще сохранились гнутые боковые секции и деревянный кузов. 1960 год
Лев Еремеев — классик советского автодизайна
Характерный и узнаваемый внешний вид грузовика ГАЗ-66 спроектировал дизайнер Горьковского автозавода Лев Михайлович Еремеев, который приложил талант к многим шедеврам, среди которых можно выделить ЗИЛ-111, ГАЗ-21 и ГАЗ-14. Изначально перед Еремеевым стояла задача обеспечить хорошую обзорность водителю, для чего на первых прототипах было ветровое стекло с гнутыми боковыми секциями. Но по требованиям Министерства обороны их заменили характерными форточками, ставшими настоящими изюминками 66-й машины. Так отпала необходимость изготавливать сложное гнутое стекло и упростилась процедура замены разбитого.
Новая машина ГАЗ-66 сразу же стал бестселлером в войсках Советской Армии — грузовик быстро вытеснил ГАЗ-63 и стал основным легким грузовиком вооруженных сил. Впереди были бесчисленные модификации, эксперименты и нелегкая службы в боевых условиях.
Программа Т4. "Триумф" немецкой евгеники
«Мюнстерский лев»
Перед тем как осветить историю очередной бесчеловечной акции нацистского режима Германии, стоит упомянуть об одном факте, который по разным причинам стараются особо не вспоминать. Долгое время в историографии существовало мнение, что немцы в ситуации с гитлеровской властью оказались на грани массового помешательства и были просто опьянены новыми порядками и перспективами развития страны. Строились автобаны, расширялось военное производство, искоренялась безработица, росла за счет новых стран территория Германии – все эти бонусы серьезно контрастировали с временами, последовавшими после подписания Версальского договора. Опьянённые харизмой Гитлера немцы, казалось, просто не знали о концлагерях, расстрелах и холокосте.
Скульптура Арно Беккера. Именно так представляли в нацистской Германии правильного гражданина. И средства для достижения идеала не выбирали
Однако как минимум один эпизод истории Третьего рейха рушит на корню всю эту красивую историю о «непричастности» гражданского населения. Секретная программа эвтаназии лиц с физическими и психическими недостатками Т4 (Aktion Tiergartenstraße 4), стартовавшая в Германии в 1939 году, за два года успела вызвать недовольство среди населения. Причем недовольство было выражено в такой манере, что Гитлер приказал прикрыть проект на территории страны. Этот указ, конечно, не распространялся на оккупированные территории – там, как только добирались руки нацистов, продолжали расстреливать больных в психиатрических лечебницах. Значит, могли простые бюргеры противостоять гестапо, Гитлеру и обезумевшим врачам-убийцам? Значит, можно было поднять волну народного негодования бесчеловечными условиями существования евреев и военнопленных в концентрационных лагерях?
Пожалуй, настоящей квинтэссенцией типичного неравнодушного гражданина Третьего рейха стал епископ Мюнстера Клеменс Август граф фон Гален. В 1941 году он прочитал три проповеди против гестапо (13, 20 июля и 3 августа), в которых возмутился арестами, конфискациями и программой Т4. Проповеди стали впоследствии знаменитыми.
«Вот уже несколько месяцев мы получаем сведения, что из психиатрических больниц и домов призрения по приказу из Берлина в принудительном порядке увозят душевнобольных пациентов, которые болеют уже долгое время и, возможно, представляются неизлечимыми. Как правило, вскоре после этого родственники получают извещение, что больной скончался, тело кремировано, и они могут забрать пепел. В обществе царит практически полная уверенность, что эти многочисленные случаи внезапной смерти душевнобольных происходят не сами по себе, а в результате умышленного убийства. Таким образом реализуется доктрина о том, что можно прерывать так называемую неценную жизнь, то есть убивать невинных людей, когда считается, что их жизнь больше не представляет ценности для народа и государства. Чудовищная доктрина, оправдывающая убийство невинных людей, в принципе снимающая запрет на насильственное умерщвление не способных более работать инвалидов, калек, неизлечимых больных, немощных людей!»
— читал епископ в августовской проповеди.
Немецкое подполье, в том числе «Белая роза», взяли на вооружение его оппозиционные лозунги, которые, как оказалось, попали прямо в точку – простые граждане были немало взбудоражены.
Блаженный Клеменс Август граф фон Гален
Однако фон Галена нельзя назвать пацифистом – он открыто поддерживал захватническую политику Гитлера, особенно, как он выражался, против коммунистической чумы на востоке. Также молчал епископ, когда с 1934 года в стране насильно было стерилизовано более 500 тыс. «непригодных» граждан различных народностей. Влияние на народные массы фон Галена (да и всего католического руководства страны) было настолько велико, что даже гестапо не посмело тронуть «Мюнстерского льва». Священнослужитель, открыто разделявший людей на два сорта, смог благополучно дождаться конца войны, стать в 1946 году кардиналом, а в 2005 году быть причисленным к блаженным.
Умерщвление из сострадания
Немецкие психиатры, евгеники и просто неравнодушные к расовой чистоте нации с конца 30-х годов в нетерпении потирали руки, ожидая официального разрешения на масштабные генетические чистки в стране. Как упоминалось в предыдущей статье, евгенической истерией немцы заболели после успешной реализации подобных программ в США и Скандинавии. Самое неприятное в этой истории то, что учение о селекции человеческого рода фактически дискредитировали только нацисты. Мировое сообщество, узнав о бесчеловечном применении принципов евгеники в Третьем рейхе, навсегда заклеймило маргинальную науку. Не было бы евгеники в нацистской программе, вполне вероятно, что мы бы с вами сейчас жили в мире, где каждый 10-й или 20-й был бы стерилизован по медицинским показаниям. И я не утрирую: шведы отказались от стерилизации только в 70-х годах XX века. К чести советского руководства, Сталин в жесткой форме выкосил в своё время первые ростки евгеники в стране, но об этом расскажу как-нибудь в другой раз.
Мотивационные плакаты нацистов
Формальным поводом для организации массовых убийств генетически неугодных граждан для Гитлера стало письмо добросердечного немца, в котором он просил дать разрешение на умерщвление своего безнадежно больного сына. Разрешение дали, одновременно с этим развязали руки целой когорте врачей, медсестер и ученых, которых так тяготили умалишенные, старики с деменцией, энцефалитики и множество других несчастных. Гитлер в октябре 1939 года написал в документе:
«Рейхсляйтер Боулер и доктор Брандт назначаются мной ответственными уполномоченными в поименном расширении числа врачей в целях обеспечения «смерти из жалости» для неизлечимо, как подсказывает здравый смысл, больных при соответствующем врачебном заключении относительно их состояния»
.Каких можно было ждать заключений от врачей, которые с 1936 года в вузах и на курсах повышения квалификации сдавали расовую гигиену в качестве экзамена? Надо сказать, что почву для физического уничтожения психически больных людей медицинское сообщество готовило еще с 1937 года, когда стали снижать нормы питания для соответствующих пациентов. В некоторых лечебных учреждениях на пациента тратили всего 40 пфеннигов в день. При этом официальная пропаганда нацистов во главу угла расовой гигиены ставила именно экономический эффект от уничтожения – плакаты так и пестрили соответствующими финансовыми расчетами. И обширные расовые чистки внутри арийцев не стали для немецкого народа какой-то неожиданностью. Еще в 1929 году, то есть до прихода к власти, Гитлер вещал в Нюрнберге на партийном съезде:
«Если бы в Германии ежегодно рождался миллион детей и 700-800 тысяч самых слабых из них ликвидировалось, то в конце концов это, вероятно, даже привело бы к наращиванию силы».
Во многом указ Гитлера о развертывании программы Т4 также был связан и с ожиданием большого количества раненых с фронтов Второй мировой войны – лишние койки в тылу были жизненно необходимы. Именно поэтому дата старта эвтаназии — 1 сентября 1939 года, хотя подписал приказ фюрер почти два месяца спустя. В рамках реализации программы немецкие врачи впервые отработали умерщвление людей в газовых камерах и на автомобильных платформах. В частности, в Польше можно было видеть смертоносные фургоны с надписями: «Имперский кофейный гешефт».
Фургон «Некоммерческого больничного транспорта – общества с ограниченной ответственностью» (Gekrat)
«Мозговым центром» акции Т4 было отделение берлинской рейхсканцелярии по адресу Тиргантенштрассе, 4, отчего и появилось специфическое наименование программы. Фактически никаких осмотров больных в большинстве случаев не проводилось – достаточно было трем экспертам на основании анкеты пациента написать «неполноценный», и судьба его была решена. Каждый обреченный получал штамп «Имперского общества работников лечебных и попечительских учреждений», или RAG, который маскировал узаконенную эвтаназию. Кстати, никакого правового статуса эвтаназия не имела. Гитлер до самого конца не давал разрешения юстиции официально оформить возможность умерщвления в правовом поле Германии.
Приговоренных к уничтожению забирали из больниц в специальных фургонах «Некоммерческого больничного транспорта – общества с ограниченной ответственностью» (Gekrat), которые отличались наглухо закрашенными окнами. По сложным схемам, чтобы запутать местных жителей, больных с промежуточными остановками доставляли в Бранденбург, Пирн, Графенэк и другие места, оборудованные газовыми камерами. После процедуры умерщвления тела кремировали, а родственникам писали что-то типа:
«С прискорбием вынуждены сообщить вам, что 10 февраля 1940 года ваша дочь (сын, отец, сестра) неожиданно скончалась в результате токсической дифтерии. Её (его) перевод в наше лечебное учреждение был мерой военного времени».
Многих такие формулировки не устраивали и они начинали копать глубже, забрасывая соответствующие ведомства запросами и жалобами. Тогда в министерских кругах Третьего рейха стали гулять слухи о широкой известности программы Т4 в народе, во многом из-за мер чрезмерной секретности. Да тут еще епископ фон Гален подлил масла, озвучив чаяния миллионов немцев:
«Раз позволительно устранять бесполезных людей, то что станет с нашими бравыми воинами, которые вернутся с тяжелыми боевыми ранениями, калеками, инвалидами?! Тогда, стало быть, убивать всех нас, когда мы будем старыми и немощными, а значит, бесполезными».
Страх перед перспективами собственной старости заставил бюргеров поднять голову в справедливом гражданском протесте.
Свежие комментарии