Изображения, относящиеся к этому древнему культу, некогда распространенному в Средиземноморье, могут быть разгаданы лишь в контексте представлений, согласно которым силы, повелевающие людскими судьбами, находятся не на Земле, а на небе... В сотнях подземных храмов, разбросанных по всей территории бывшей Римской империи, от Англии до Сирии, археологи обнаруживают рисованное или выгравированное изображение юноши, убивающего быка. Этот главный символ тайного культа, известного как митраизм, представляет собой одну из величайших и пока неразрешенных загадок в археологии нынешнего столетия. С каким мифическим событием связан этот символ? Что символизирует в митраизме сцена убиения быка?

Я и несколько других исследователей пришли к выводу, который на первый взгляд может показаться невероятным: упомянутое изображение не связано с мифом о каких-либо событиях на земле, а представляет собой «астрономический код» с глубоким религиозным содержанием.

Такая интерпретация выглядит до­статочно убедительной, если принять во внимание разительные перемены, происходившие в религиозной и об­щественной жизни того времени. В течение почти 700 лет между правле­ниями Александра Македонского и императора Константина средизем­номорская цивилизация была исклю­чительно благоприятной средой для зарождения новых религий. Завоева­ния Александра Македонского, упро­ченные его греческими и римскими последователями, привели к быстро­му становлению единой средиземно- морской культуры, вобравшей в себя разнообразие наций, городов- государств и племен. Более древние формы религиозного выражения, су­ществовавшие в небольших, тесно связанных обществах, уже не могли служить духовной опорой для людей, оказавшихся частичками обширной и безразличной к людским судьбам им­перии.

По мере поглощения Эллинисти­ческой и Римской империями более- древних городов-государств и пле­мен, в людях росло ощущение, что силы, повелевающие их судьбами, недосягаемы и находятся в отдаленных ча­стях империи. Любая философия или религия, дающая возможность хоть как-то осмыслить происходящее, быст­ро находила много последователей.

Возникновение христианства яви­лось одной из ответных реакций на эти условия. Эта религия давала воз­можность объединиться в символи­ческое сообщество — «Новый Изра­иль» — тем людям, действительные сообщества которых, подчиненные имперскому порядку, уже не внушали твердого чувства самосознания. Дру­гой реакцией было зарождение фата­лизма — представлений, что жизнь человека полностью предопределена судьбой. Персонифицированная фор­ма Рока или Случая почиталась как божество во многих эллинистических культах. Слово «стоицизм», являю­щееся названием одного из течений эллинистической философии, в кото­ром отчетливо выражены идеи фата­лизма, используется и сейчас, что сви­детельствует о стойкости того, что когда-либо рождено жизнью.

Фатализм подготовил почву для быстрого развития своей более специфической формы — астрологии. Ас­трологи, идеи которых получили ши­рокое распространение в эллинисти­ческий период (после завоеваний Александра Македонского), утверж­дали, подкрепляя свои доводы мате­матическими расчетами, подкупаю­щими своей точностью, что все собы­тия на Земле предопределены силами небесными. Распространение фата­лизма и астрологии в тот период, ви­димо, и привело к появлению рели­гии, основанной на вере в эти силы и известной как митраиэм.

МИТРАИЗМ, или митраистические мистерии, был одной из основных (и, несомненно, одной из самых загадочных) религий, возникших примерно в то же время, что и христианство. Время зарождения митраизма относится к I в. до н. э. В одной из своих работ Плутарх пишет, что к 67 г. до н. э. митраизм исповедывали киликийские пираты. (В провинции Киликия, на полуострове Малая Азия, жили примерно 20 тыс. пира­тов, которые в период процветания осуществляли свои операции на всем Средиземном море). Митраизм до­стиг наибольшего распространения в 3 в., а впоследствии (в конце 4 в., при­мерно в период распада Западной Римской империи) был вытеснен хри­стианством.

Приверженцами митраизма были в основном солдаты, служащие и купцы; культ исключал женщин. Как и в ряде других древних культов (среди них мистерии Изиды и элевсинские мистерии), исповедовать митраизм мог только тот, кто совершил тай­ный обряд посвящения. Посвящен­ным запрещалось рассказывать ино­верцам о таинствах культа, которые были названы мистерией (это слово происходит от греческого mysteri- оп — тайна, таинство). Английское слово mystery (тайна) и связанные с ним слова, такие как mysticism (мистицизм, мистика), восходят к греческому слову, от которого произошло название куль­тов. Митраизм имел несколько ступеней посвящения, образующих иерархи­ческую структуру, по которой посте­пенно поднимались посвященные.

Требованием сохранения тайн куль­та объясняется отсутствие письменных источников, в которых раскрыва­лась бы суть митраизма. Поэтому для ученых, пытающихся воссоздать основы этого учения, единственно до­ступной информацией является искус­ная иконография митраизма. Боль­шинство изображений в митраистических храмах отражают различные де­яния бога Митраса , однако главным изображением является так называе­мая «тауроктония», или сцена убие­ния быка. На тауроктонии мы видим богаМитраса ,убивающегобыка,а так­же другие фигуры. Тауроктонию об­наруживают на самом видном месте по существу в каждом митраистнче- ском храме, и, несомненно, в ней содержится ключ к разгадке тайн митраизма. Вместе с тем в отсутствие каких-либо письменных источников расшифровка этого изображения пред­ставляет собой чрезвычайно сложную задачу.

Для большинства ученых, предпри­нявших в XX в. попытку расшифро­вать тауроктонию, основополагаю­щей была работа Франиа Кюмона, известного бельгийского историка ре­лигии. В своей интерпретации, впер­вые опубликованной в 1899 г., Кюмон исходил из того, что слово Митрас является греческим и латинским вари­антом имени намного более древнего иранского бога Митры. Ученый при­шел к выводу, что митраизм произо­шел от древнеиранского культа Мит­ры, бога света и истины, который считался стражем договора людей. По мнению Кюмона, для расшифров­ки тауроктонии достаточно было найти параллели ее символическим элементам в мифологии Древнего Ирана.

Подход Кюмона заключал в себе значительные проблемы. Самой важной из них было то, что никому не из­вестен иранский миф, в котором Мит­ра имел бы какое-либо отношение к убиению быка. Кюмон ссылается здесь на миф созидания, в котором Ариман, воплощение зла, убивает быка, из крови и туловища которого возникло все живое на Земле. Как ут­верждал Кюмон, должен был сущест­вовать вариант этого мифа (свиде­тельства чего, однако, до сих пор не обнаружены), в котором быка убива­ет не злой Ариман, а бог Митра. Ав­торитет Кюмона был столь высок, что в течение более 70 лет его пред­ставления считались бесспорными.

На 1 международном конгрессе по вопросам митраизма, состоявшемся в 1971 г. в Манчестерском университе­те, многие исследователи поставили под сомнение «иранский контекст» тауроктонии, а вместе с ним и интер­претацию Кюмона. Несколько уче­ных, включая Джона Хиннелса из Манчестера и Р.Л. Гордона из Уни­верситета Восточной Англии, выска­зали предположение, что митраизм возник как совершенно новая религия в греко-римском мире и что он просто перенял имя иранского бога для боль­шей экзотичности и придания культу духа древности.


Что же отображает тауроктония, если не иранский миф? Начиная с сере­дины 1970-х годов несколько ученых, включая Роджера Бека из Торонтско­го университета, Стенли Инслера из Йельского университета, Майкла Спейделаиз Гавайского университета и меня, предложили свои интерпрета­ции тауроктонин (и митраизма), основанные на предположении, что на самом деле она представляет собой звездную карту.

В период зарождения митраизма духовная жизнь и религии Средиземноморья были пронизаны астрологи­ческими идеями. Отчасти это было обусловлено широким распростране­нием фатализма в тот период. Кроме того, для людей, оторванных от сво­их местных традиций и свободно пе­ремещающихся по территории импе­рии, астрология послужила источни­ком новых символов, которые прида­вали смысл повседневной жизни и в то же время не были связаны с каким-то конкретным местом или сооб­ществом, как в прежних религиях. Конфигурация звезд оставалась неиз­менной, независимо от того, в каком месте империи находился путешест­венник, и поэтому эта конфигурация могла служить замечательной осно­вой для такой универсальной симво­лической системы.

Принятие астрологических идей привело к укреплению веры, что истинным местом обитания богов.было царство звезд. Именно в эллинистиче­ский период планетам стали давать названия по имени греческих богов, например Зевс (Юпитер) и Арес(Марс). Астрология также способст­вовала укоренению новой идеи о жиз­ни после смерти, согласно которой душа попадает не в преисподнюю, как считалось ранее, а поднимается через планетарные сферы, или небеса, к сфере неподвижных звезд, а затем в рай, расположенный за самой дале­кой сферой. Этот путь считался очень трудным и опасным, и для прохожде­ния каждого планетарного порога нужно было знать тайные слова.

Астрономические идеи, вероятно, играли важную роль в митраизме, если судить по частому изображению астрономических символов в иконо­графии этого культа. На тауроктонин и других произведениях митраистиче- ского искусства часто можно встре­тить 12 знаков зодиака и знаки Солнца, Луны и планет. Классиче­ский автор Эвбул , чьи работы относятся к первому или второму столе­тию, отмечал,что митраистический храм считался «образом космоса». Судя по всему, и сама тауроктония была астральным символом.



Кроме Митраса и быка на тауроктонии имеются и другие фигуры: собаки, змеи, ворона,скорпиона и иногда льва и чаши. Нельзя считать совпадением то, что каждая из фигур соответствует какому-то созвездию: Малого Пса, Гидры, Ворона, Скорпиона, Льва и Чаши (бык соответствует Тельцу). Цель моей работы заключалась в том, чтобы объяснить, почему эти созвездия представлены на главном изображении мощного в свое время религиозного течения.

В расположении этих семи созвездий на небе и их образов на тауроктонии имеется определенная связь: за исключением созвездия Льва они рас­положены вдоль линии, соответству­ющей положению небесного экватора в то далекое время. Небесный экватор — это проекция земного эк­ватора на небесную сферу. Он пред­ставляет собой воображаемую окружность, лежащую в плоскости, которая наклонена под углом в 23° к плоскости земной орбиты (плоско­сти, определяющей круг зодиака). Не­бесный экватор персекает зодиак в точках весеннего и осеннего равно­денствия.

В античную эпоху небесный эква­тор означал гораздо больше, чем про­сто воображаемая окружность. Древ­ние астрономы полагали, что Земля находится в центре Вселенной и абсо­лютно неподвижна, а звезды закреп­лены на небесной сфере, которая за сутки делает полный оборот вокруг Земли, вращаясь вокруг оси, проходя­щей через северный и южный полюса сферы. Элементы этой сферы, такие как полюса и экватор, были очень важны для понимания «устройства» космоса. Поэтому небесный экватор «был изучен» гораздо лучше в антично­сти, чем сейчас.
Например, Платон в своем диалоге «Тимей» писал, что творец Вселенной начал создавать космос с того, что сформировал его вещество в букву X, отображающую пересечение эклиптики и небесного эк­ватора.

В те времена считалось, что ось не­бесной сферы была, как и сама Земля, неподвижной. На самом деле ось вра­щения Земли (современный эквива­лент древней космической оси) не яв­ляется неподвижной и совершает ко­лебательные движения. Вместе с ней совершает колебательные движения и экватор, а относительные положения экватора и эклиптики меняются. Эта так называемая прецессия равно­денствий означает, что положение Солнца на небе в равноденствии сме­щается назад вдоль эклиптики, и по­этому каждый год равноденствие на­ступает несколько раньше. Период прецессии равен примерно 25 920 го­дам, при этом Солнце проходит через одно созвездие каждые 2 160 лет. В настоящее время точка весеннего рав­ноденствия приходится на созвездие Рыб; примерно к 2200 г. она «вой­дет» в созвездие Водолея. В греко­римские времена точка весеннего рав­ноденствия приходилась на созвездие Овна, в которое она «вошла» пример­но в 2000 г. до н. э. До этого же она приходилась на созвездие Тельца.

За исключением Льва, все созвез­дия, отображенные на тауроктонии, лежат на небесном экваторе; такая картина соответствует расположе­нию точки весеннего равноденствия в созвездии Тельца. Созвездие Льва от­мечает положение Солнца в точке летнего солнцестояния (это положе­ние также смещается в результате прецессии) в ту эпоху. Таким обра­зом, расположение образов созвездий на тауроктонии соответствует астро­номической ситуации за 2000 лет до возникновения митраиэма.

Откуда последователям митраизма было известно о таком расположении созвездий и почему они придавали этому религиозное значение? Явление смещения точек равноденствия не бы­ло известно в течение большей части античной эпохи. Оно было открыто примерно в 125 г. до н. э. греческим астрономом Гиппархом, всего за не­сколько десятилетий до возникнове­ния митраизма. Его тщательные наб­людения показывали, что небесный экватор в самом деле постепенно сме­щался назад по зодиаку. Расчеты, произведенные Г иппархом, также по­казывали, какие созвездия должны расположиться вдоль небесного эква­тора, когда точка равноденствия при­ходится на созвездие Тельца (ее по­следнее положение до греко-римского периода).

С геоцентрической точки зрения, прецессия (движение оси вращения Земли) представляется как смещение всего небосвода. Для людей, которые имели геоцентрическое мировоззре­ние и верили, что движение звезд вли­яет на судьбы людей, открытие явле­ния прецессии было настоящим по­трясением: устойчивая сфера с фикси­рованными звездами оказалась не­устойчивой вследствие действия неко­торой силы, очевидно большей, чем сам космос. Древние мыслители, при­выкшие видеть в природных явлениях проявление силы богов, видимо, сра­зу интерпретировали это движение как свидетельство существования не­коего могучего, ранее неведомого бо­жества.

В ЭТОМ контексте смысл тауроктонии становится понятным: смерть быка символизировала недвусмысленно конец «правления» созвездия Тельца как созвездия весеннего равноденствия и начало новой эры.

Другие фигуры на тауроктонии представляют созвездия, чье положение на небе также изменилось в результате прецесии.

Убив быка(что вызвало смешение точек равноденствия), Митрас, по сути дела, сдвинул всю Вселенную. Бог, способный на совершение такого грандиозного поступка, несомненно, заслуживал поклонения. Кроме того, если Митрас мог сдвинуть небесную сферу , то значит он обладал и други­ми способностями, например, он мог преодолевать силы судьбы, находящиеся на звездах, и дозволять душе свободно проходить через планетар­ные сферы после смерти.

Другие митраистические изображе­ния свидетельствуют о том, что действительно Митрасу приписывались такие космические способности. Су­ществуют изображения Митраса- юноши, который в одной руке держит космическую сферу, а другой вращает зодиак. На нескольких тауроктониях звездное небо изображено под манти­ей Митраса.

Статусом бога Митраса как силы, вызвавшей смешение точек равноденствия, можно объяснить и тайную природу митраистических мистерий. Поборники этой религии, должно быть, верили, что они обладают ве­ликой тайной, которую им самим и избранным посвященным лучше дер­жать при себе. Для посвященных зна­ние сложной астрономической струк­туры, лежащей в основе митраизма, требовало более длительного приоб­щения к религии. Только приобретя необходимые знания, можно было оценить нового бога.


Если все фигуры на тауроктонии представляют созвездия, то какое созвездие представляет Митрас? На тауроктонии Митрас расположен поверх быка и всегда изображается как юноша с клинком в головном уборе конической формы, известном как фригийский колпак. Над Тельцом находится созвездие Персея (героя греческой мифологии),также обычно изображаемого как юноша с клинком во фригийском колпаке. Персею поклонялись как богу в Киликии — именно в том районе, где, по мнению Плутарха, зародился митраизм.

Тарсус, столица Киликии, был мес­том нахождения одной из самых важных интеллектуальных общин в Сре­диземноморье. В этой общине доми­нировали стоики, известные не толь­ко своим фатализмом (который при­вел их к твердой вере в астрологию), но и своей традицией персонифициро­вать силы природы в виде богов и ге­роев. Наиболее вероятно, что митра­изм развился из представлений мыслителей Тарсуса о силе, вызвавшей только что открытое явление смеше­ния точек равноденствия; они «наде­лили» этой силой местного киликий­ского бога Персея. Одно из созвездий уже носило имя Персея, и его положе­ние на небе вполне отвечало этим представлениям.


Однако если Митрас был в опреде­ленном смысле Персеем, то как к не­му перешло имя Митры?

Во-первых, вполне естественно для тайной рели­гии скрывать имя своего божества. Во-вторых, в античности Персей счи­тался основателем Персии (Ирана) и таким образом мог быть легко связан мифологически с иранским богом све­та и истины — Митрой. В-третьих, примерно в то время, когда зародился митраизм, большая часть Малой Азии находилась под господством ца­ря Митридата Понтийского, который основал сильный союз с киликийски­ми пиратами. Митридат принадле­жал династии, названной по имени Митры. Кроме того, он и его потом­ки верили, что они происходят от Персея. Вероятно, в кругах царя Митридата (который считал себя интел­лектуалом и проявлял особый инте­рес к греческой религии) образовалась связь между Персеем и Митрой, кото­рая и привела к принятию имени Мит­рас (греческая форма имени Митра).

В НАСТОЯЩЕЕ время христианство является одной из мировых религий, митраизм же (вместе с большим числом других культов) не сохранился. Почему?

Одно из самых главных различий этих религий состоит в том, что христианство старалось обратить в свою веру как можно больше людей. На­пример, в последних строках еванге­лия от Матфея есть такие слова: «Итак идите, научите все народы... ». Митраизм, наоборот, был тайным культом, и тайны этого культа теря­ли свою силу с увеличением числа посвященных.

Кроме того, митраизм исповедова­ли в основном солдаты, служащие и купцы, т. е. люди, которые были тес­но связаны с социальным порядком империи, и иерархическая структура Митры (в отличие от раннего христи­анства с его апокалиптическим учени­ем о втором пришествии мессии и не­приятием всего мирского) вполне отве­чала этому порядку. Первые христиане, чей социальный статус обычно был весьма неопределенным, обладали «ре­волюционным порывом», совершенно несвойственным митраиэму.

Христиане стремились просветить мир, тогда как приверженцы митраизма искали индивидуального просве­щения и совершенствования в преде­лах существующей культуры. Поэто­му они без сомнения принимали усло­вия, которые ограничивали число по­священных в культ, таких как недо­пущение женщин в культ, строительство небольших подземных храмов и установление сложной последова­тельности обрядов посвящения. Во­прос заключался не столько в том, по­чему митраизм не стал таким же рас­пространенным, как христианство, а в том, как христианство достигло та­кого успеха, к которому оно стреми­лось: к концу 4 в. в Средиземноморье оно почти полностью вытеснило со­перничавшие с ним религии.

Истинные причины успеха христи­анства и поныне являются предметом оживленных дискуссий среди ученых. Однако все они согласны с тем, что наиболее важную роль сыграл фактор исключительности. Быть христиани­ном означало отказаться от всех других вероисповеданий. Другие религии того времени не требовали такого едино­мыслия: посвященные могли почитать и культ Митры, и культ Изиды, участвовать в жертвоприноше­ниях Юпитеру и в то же время почи­тать дух умершего императора. В пе­риод, когда многие люди утрачивали свою традиционную веру, вселявшую в них чувство собственной значимо­сти, христианство, с его чрезвычай­ной исключительностью, выглядело весьма привлекательным: оно давало возможность людям сделать решаю­щий выбор; те, кто становился хри­стианином, обретали веру, что их жизнь действительно имеет цель и смысл. В эпоху смятения это имело особое значение.

Следует отметить, что христиан­ство отвечало также некоторым астрально-религиозным концепциям; лежавшим в основе митраизма и дру­гих культов. Иисуса Христа представ­ляли часто как имеющего власть над миром звезд. Например, в первой гла­ве евангелия от Марка (самом раннем из христианских евангелий), где опи­сывается крещение Христа от Иоан­на, читаем «...увидел Иоанн разверза­ющиеся небеса...» Таким образом, автор, видимо, хотел передать идею, что жизнь Иисуса представляла нару­шение космического порядка (прояв­ление силы, большей, чем сила небес­ная).

В том же евангелии от Марка (гл. 13) Христос говорит следующее: «Но в те дни... звезды спадут с неба... Небо и Земля прейдут, но слова мои не прейдут». А вот что говорит св. апостол Павел в своем Послании к Галатам: «Так и мы, доколе были в детстве, были порабощены вещест­венными началами мира; но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего... чтобы искупить под­законных... » (гл. 4, ст. 4—5). Как Митрас, сдвинув небесную сферу, на­рушил порядок Вселенной, так и при­ход Христа, как виделось верующим в него людям, нарушил целостность космоса.

Не только раннее христианство и митраизм, но и многие другие религиозные и философские течения того времени выражали общее стремление найти силу, которая могла бы нару­шить границы космоса и открыть до­ступ в царство, находящееся за преде­лами обычного опыта. Такое стрем­ление усили валось потрясениями то­го времени: по мере подрыва местных оснований культуры происходило расширение индивидуальных гори­зонтов. В то же время ученая мысль поднялась до грандиозного видения небесных сфер. Между нынешним ми­ром с его развивающейся общемиро­вой культурой и наукой, которая за одно поколение раскрыла многие тай­ны самых далеких галактик, и между тем античным миром Средиземно­морья можно провести разительные параллели.